Другие грабли. Том 2 (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 26

Но рукопожатие наверняка крепкое, правда, у нас с ним до этого дело не дошло.

— Добрый вечер, я Василий, — сказал я.

— Добрый вечер, — согласился куратор. — Меня вы можете называть Иваном.

— Но это не настоящее ваше имя? — уточнил я.

— В нашей линии времени принята другая система имен, вам непривычная, — сказал он. — Мое имя там широко распространено, так же, как и Иван сейчас, так что замена вполне равноценная.

— И из какой же вы линии? — полюбопытствовал я.

— Из той единственной, которая пережила хроношторм, — сказал он.

Из основной, получается. Ветка ствола моего.

— Ну, так раз она уже пережила, чего же вы паритесь? Нафиг так напрягаться?

— Из-за ваших действий здесь все стало слишком шатко, — сказал он. — И с каждым лишним днем вашего здесь пребывания эта неопределенность усиливается. Вы раскачиваете лодку, Василий, и можете всех нас утопить.

— Почему именно я?

— Это долгий разговор, Василий. Давайте пройдемся, так мы будем привлекать меньше внимания.

— Это девяностые, тут все настолько озабочены собственным выживанием, что никому ни до кого нет дела, — сказал я.

— И все же, — он неспешно двинулся от Мавзолея.

Я пошел за ним, не забывая крутить головой, и это не осталось незамеченным.

— Пытаетесь понять, насколько тут все изменилось за четыре года? — спросил он.

Он говорил с легким акцентом, я не мог понять, с каким именно. Может быть, и правильно, что он вырядился, как иностранец, меньше вопросов к произношению, если вдруг что.

— Пытаюсь вычислить вашу группу прикрытия, — сказал я.

— Боюсь, ваши усилия ни к чему не приведут, — сказал он и распахнул полы куртки, продемонстрировав, что никаких интересных штучек он с собой не захватил. По крайней мере, габаритных. — Я пришел сюда один и без оружия, как и намеревался. Я же обещал, что вам ничего не будет угрожать.

— Может быть, вы рассчитывали, что я вообще не смогу прийти, — сказал я. — Конечно, вы сейчас скажете, что сегодняшнее покушение было простым совпадением, но, я думаю, с пониманием отнесетесь к тому, что я вам не поверю.

— Тем не менее, мы здесь совершенно ни при чем, — сказал он. — Ваш друг занимается очень рискованным бизнесом, и такие ситуации в его жизни возникают довольно часто, вне зависимости от того, присутствуете вы при них или нет.

— А если бы вы были при делах, вы бы мне сказали?

— Если бы я был, как вы выражаетесь, при делах, зачем бы я сюда пришел? По этой логике, я бы сейчас очередную попытку покушения разрабатывал.

— Может быть, это она и есть, — сказал я.

— Вы принесли с собой оружие, я — нет, — сказал он. — Кто тут кому может угрожать?

— Это вообще не аргумент, учитывая, кто за вами стоит, — заметил я.

— Вопросы доверия всегда одни из самых сложных, — сказал Иван. — И простых ответов на них не существует.

— Значит, вы понимаете, о чем я.

— Понимаю, — сказал он. — И постараюсь вас убедить своей максимальной открытостью.

Если кто-то говорит вам, что он максимально открыт и предельно искренен, значит, сейчас он начнет ездить вам по ушам. Честным людям нет нужды на каждом углу кричать о том, что они честные. Этим обычно занимаются мошенники всех сортов и мастей.

Но грех было не воспользоваться этим аттракционом невиданной щедрости.

— Тогда максимально открыто расскажите мне, почему вы кинули отдел Ха, — сказал я.

— Разве вам Петр ничего не говорил?

— Давайте представим, что не говорил.

— Что ж, ответ прост, — сказал Иван. — Мы мирились с тем, что они зачастую ставили интересы государства выше интересов человечества, в конце концов, это вполне объяснимо царящей здесь идеологией. Но потом на первый план стали выходить вовсе и личные интересы, в жертву которым приносилась историческая целесообразность, и закрывать на это глаза у нас уже никакой возможности не было.

— А вы, значит, о благе всего человечества печетесь?

— Не о благе, — поправил он меня. — А о самом факте его существования.

Если бы до этого момента я был расслаблен, то сейчас бы точно напрягся. Чуваки, оперирующие такими лозунгами, ради достижения своих целей должны быть готовы абсолютно на все, вплоть до геноцида отдельных народностей.

— Каждый раз, когда я слышу такие слова, моя рука сама тянется к пистолету, — заметил я.

— Звучит высокопарно, но это на самом деле так, — сказал он. — Мы должны защитить наше будущее.

Главная проблема всей этой темпоральной хренотени заключается в том, что будущих много, и у нас с этими чуваками может быть разное будущее, значит, и защищать его надо по-разному. Ведь на какую бы временную линию нас не занесло в качестве основной, человечество-то продолжит существование.

В целом.

Просто это будет не его человечество.

— А я, получается, вам мешаю?

— Откровенно говоря, да, — сказал он. — И очень сильно мешаете.

— Почему?

— Вы — дестабилизирующий элемент, — сказал он. — Ваши действия не просчитываются, каждое принятое вами решение плодит вероятностные линии количество которых возрастает в геометрической прогрессии, что увеличивает риски для нас.

— Так уж и каждым?

— Почти каждым, — сказал он. — Некоторые изменения, на первый взгляд, незначительны, но их количество… Знаете, как возникают лавины? От одного небольшого снежка, а иногда даже просто от громкого звука. Вы знаете, например, что сегодня ваш друг Петр должен был погибнуть? И этого не случилось только потому, что вы были рядом?

И вот поди разбери, врет он или нет, проверить-то его утверждение невозможно. Мой вклад в сегодняшнюю перестрелку был не так уж велик, я первым заметил джип, снял водителя, потом прикрывал Петруху, который основную часть работы сделал сам. Что изменилось бы, если бы меня там не было? Ну, заметили бы они стрелков на пару секунд позже, ну, не смогли бы обеспечить такую же плотность огня, казалось бы, это фигня, Петруха же не первое такое покушение переживает.

А с другой стороны, может быть, именно той пары секунд им и не хватило бы. В таких делах все решают мгновения, скорость реакции и немного удачи.

Как бы там ни было, хорошо, что я сегодня был рядом с ним.

— Не верите? — спросил куратор.

— Допустим, верю, — сказал я. — Допустим, я на самом деле агент хаоса и дестабилизирующий элемент. Но почему именно я?

— Вы, наверное, удивитесь, но мы тоже задаем себе этот вопрос, — сказал он. — Сначала мы даже не поняли, что это вы, пока вал изменений не начал нарастать и после очередной волны нам было жизненно важно найти причину. Тогда, проанализировав огромные массивы данных, мы вас и вычислили. Вы ведь тоже не местный, не так ли? В смысле, не из этого времени?

— Нет, — сказал я. — Я из две тысячи девятнадцатого. Но ведь я не один такой. Чем ближе к хроношторму, тем больше вероятность, что сюда забросит кого-то еще.

— Но при этом только вы делаете будущее непредсказуемым.

— То есть, таким, каким оно и должно быть для людей, живущих здесь и сейчас, — сказал я.

— Ваш феномен в том, что вы делаете его непредсказуемым и для нас тоже, — сказал Иван. — Может быть, сегодняшнее спасение Петра ни на что и не повлияет, в конце концов, наша линия времени достаточно устойчива и смогла пережить даже спровоцированную вами гибель Шубина. Хотя и не могу сказать, что она нас не пошатнула.

— Но вы таки устояли, — констатировал я. Может быть, они вообще излишне напрягаются?

— Устояли, хотя все висело на волоске, — сказал он. — К счастью, логика решений, приведшая к нашему варианту, оказалась продиктована внешними факторами и ключевое событие все таки произошло, хотя решение принимал и другой человек.

— Что за ключевое событие?

— То, которое сделало нашу линию главной, — сказал он, не говоря ничего конкретного.

К этому времени мы уже вышли с Красной площади и свернули на Никольскую улицу. Я разглядел призывно открытую дверь бара и табличку, обещающую два пива по цене одного.