"Фантастика 2024-119".Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Горъ Василий - Страница 13

В помещении сразу стало шумно: та часть народа, которым я по каким-то причинам не нравился, вынеслась в коридор, а четыре девчонки и один-единственный парень направились ко мне. Знакомиться и наводить мосты. Самой шустрой оказалась та самая девочка, которая нашла в Сети учебный курс академика Плещеева:

— Так Цуцика еще не унижали!

— Цуцика? — переспросил я.

— Яша у нас Цуриков, а по характеру тряпка. Логика появления прозвища понятна?

Я кивнул.

— А я — Ярина.

— Или Мясо… — неприятно осклабившись, дополнил «наглый», зачем-то вернувшийся в класс и как раз нарисовавшийся за ее спиной.

Это уточнение напрочь испортило девочке настроение, но ни в какое действие не вылилось. Что, признаюсь, напрягло и заставило подобраться. А этот хам продолжил в том же духе — грубо отпихнул в сторону блондинку с чуть великоватым носом и рыбьими глазами, ткнул пальцем в бок миловидную шатенку с очень длинными ресницами и посмотрел на меня сверху вниз. Хотя особым ростом не отличался:

— Не буду ходить вокруг да около: тебе, Лютобор, вот-вот настанет жопа. Причем полнейшая. Но я сегодня добрый, так что могу объяснить, как и перед кем прогнуться, чтобы не стать девочкой.

Он, вроде как, пытался меня предостеречь и оказать помощь, поэтому взрываться я не стал, а решил подождать прямой угрозы или агрессии. Вот и задал первый напрашивавшийся вопрос:

— В обмен на что?

— Будешь должен. Лично мне.

Я решил немного обострить ситуацию и отрицательно помотал головой:

— Не люблю влезать в долги. Тем более в абстрактные.

— Чего-чего? — нахмурился он.

— Долг в десять рублей и без процентов — конкретный и не может быть изменен ни одной из договаривающихся сторон… — бесстрастно объяснил я. — «Одна услуга» или «некое действие» — абстрактны, ибо, отталкиваясь от любой из этих фраз, заимодавец в принципе может потребовать от должника пойти на любое преступление. Что меня не устраивает.

— Умничаешь? — с «доброй» улыбкой, но злым прищуром спросил он.

Я снова возразил:

— Не сказал бы. Я стараюсь выбиться в люди, вот и учусь разговаривать грамотно.

Он поиграл желваками и картинно развел руками:

— В данный момент мне ничего не нужно. Но ситуация у тебя аховая. Поэтому советую смириться с моими условиями.

«Скользкий…» — отрешенно отметил я, потом вспомнил формулировку просьбы Ледицкой и обозначил намек на улыбку:

— Я дам ответ в пятницу вечером. Лично тебе. А в данный момент его у меня нет.

На эту провокацию — выделение интонацией его любимых выражений — «благодетель» не повелся. Не стал и настаивать: пожал плечами, заявил, что он, конечно, может и подождать, а ситуация — вряд ли, засунул руки в карманы, развернулся на месте и вразвалочку пошел к выходу из класса…

…Уроки геометрии, алгебры и химии ничем особенным не запомнились. Вероятнее всего, из-за того, что преподаватели неплохо знали свои предметы, пользовались уважением учащихся и не пытались самоутверждаться за счет меня, а одноклассники держали дистанцию. Судя по поведению «наглого», узнав о моем ответе на его «ультиматум» и решив не спешить с демонстрацией приязни или, наоборот, антипатии. Меня это устраивало, поэтому все эти три часа я залипал в экран часов, вчитываясь в первые лекции курса с говорящим названием «Принципы конструирования плетений школы Воздуха». Да, пару раз пришлось отвлекаться, чтобы ответить на не особо заковыристый вопрос по тригонометрии и выводить на проектор класса мое решение простенького уравнения, но благожелательность учителей компенсировала вынужденные перерывы в самоподготовке, поэтому я нисколько не расстраивался.

А вот поход в туалет, располагавшийся в конце коридора, основательно напряг, ибо отправляться туда во время урока я не хотел, чтобы не показаться пугливым, а во время перемены там могло случиться всякое. Однако в этот раз мне повезло: старшаков в нем отиралось относительно немного, большая часть прессовала тощего парня лет пятнадцати, судя по услышанным обвинениям, попавшегося на воровстве папирос, а меньшая прислушивалась к разборке и дымила какой-то дрянью с чуть сладковатым запахом.

В общем, эти десять минут прошли спокойно, а после химии я отправился в медблок. Де-юре — за конспектами Ледицкой.

Прогулка по коридорам, забитым учениками, никакого удовольствия не доставила: на меня косились все встречные-поперечные, одаривали взглядами от сочувствующих до злорадных и провожали шепотками. Тем не менее, за руки не хватали, к себе не подзывали и не оскорбляли. Короче говоря, к логову целительницы я подошел минуты через две после звонка, постучал в дверь и… услышал из-за спины чей-то насмешливый комментарий:

— Ты долбишься в приемный покой, а кабинет Леди ЗА ним!

Я коротко кивнул в знак благодарности за подсказку, потянул на себя створку и убедился в том, что советчик не обманул. Потом заметил вторую дверь, но уже с табличкой в знакомом стиле, подошел к ней и постучал еще раз. А через считанные секунды оказался перед столом, за которым восседала Лада Леонидовна.

— Располагайся поудобнее! — предложила она, дочитала какой-то файл, открытый на рабочем терминале, затем откинулась на спинку кожаного кресла с очень массивной спинкой и широкими подлокотниками, устало потерла лицо и, скорее всего, приложила себя чем-то вроде восстановления, так как резко порозовела и взбодрилась. Впрочем, это было ожидаемо, поэтому я огляделся по сторонам, счел, что помещение достаточно уютное, а запахами больницы в нем не пахнет, сел на стул для посетителей и превратился в слух.

Ледицкая начала беседу без раскачки, можно сказать, по-мужски — без лишних слов влезла в свой комм, нашла ближайшее электронное устройство и отправила на него папку с файлами. А когда я прикоснулся к часам, чтобы принять это послание, выждала секунды три-четыре и мрачно усмехнулась:

— У Кости Чиркова, предложившего помощь в решении твоих проблем, два прозвища. Первым, честно заслуженным — Прыщ — его называет только взрослая гопота этого района и десятка полтора заклятых врагов его старшего брата, учащегося в выпускном классе нашего же интерната. Второе — Аспид — Прыщ придумал сам, ибо считает себя богом изворотливости и хитроумия. Выкручиваться из неприятных ситуаций он действительно умеет. Но до сих пор жив и здоров только благодаря уму и связям Игната Чиркова в уголовном мире Рязани: этот старшеклассник, по слухам, чем-то помог одному из воров белой масти[6] и теперь считается авторитетом среди криминальной швали рангом пониже. Встревать в разборки между учениками интерната считает ниже своего достоинства и, как правило, не создает проблем администрации. Но Костю любит. А тот, гаденыш, этим пользуется. Последние полтора месяца — очень плотно, так как понимает, что в начале июля Гвоздь

выпустится и уйдет во взрослую жизнь, а значит, перестанет быть щитом от неприятностей. На тебя наехал из-за того, что ты тут еще чужой, но уже доказал, что можешь за себя постоять, соответственно, твое показательное унижение не заденет ни одну из влиятельных группировок, но, в то же время, поднимет личный статус Прыща.

Переварив эту информацию, я мысленно напомнил себе, что считаюсь молчуном, и вопросительно выгнул бровь.

Целительница пожала плечами:

— Стучат. Многие. В том числе и мне.

Меня интересовало не это, и она это как-то почувствовала:

— А, поняла — ты хочешь понять, зачем я тебе все это рассказала?

Я кивнул.

Она пробежалась пальчиками по виртуальной клавиатуре терминала, секунд восемь-десять вглядывалась в экран, на котором, судя по расширениям и сужениям зрачков, несколько раз сменилась картинка, а затем снова поймала мой взгляд и сделала шаг навстречу:

— Меня попросили приглядеть за умным и целеустремленным пареньком из какой-то глухомани, жаждущим выбиться в люди. Я не люблю подобные просьбы, поэтому вчера повела себя несколько неадекватно. Но, пообщавшись с тобой, пришла к выводу, что твой Путь мне нравится.