Мой звёздный тиран (СИ) - Рууд Рин - Страница 7

— Ути-пути, — размашисто шагает. — Сам решу, что с тобой делай. Обойдусь без сопливых советов.

Он меня небрежно кидает на стол. Я взбрыкиваю, а он рывком прижимает меня к скатерти и утробно рычит:

— Лежать.

Давит на грудь и глухо клокочет, как злобная зверюга, чьи глаза разгораются с каждой секундой ярче.

Я обмякаю под его рыком, которое отзывается дрожью в легких, и не могу зажмуриться, чтобы оборвать наш зрительный контакт, в котором я беспомощная мышь перед чудовищем.

— Если ты еще не поняла, то ты и есть мой десерт, — задирает подол платья и похлопывает по лобку. — Вот этот сладенький кусочек.

Меня начинает трясти, а Айрон, прищурившись, резко стискивает мой клитор, вырывая из меня испуганный визг, под которым я выгибаюсь в спине. Меня будто пронизывает от копчика до макушки острая стрела электричества.

— Сейчас рогатый козел тебя накажет, — сдавливает горошинку плоти, и я задыхаюсь от боли и сильной судороги. — И блеять будешь ты.

— Прости…

—Я не расслышал.

— Прости, — хватаю ртом воздух, и по вискам текут слезы.

— Что ты сказала? — Айрон с жестокостью палача разминает в пальцах клитор, который горит огнем.

— Прости… — кричу, — прости! Прости! Я больше не буду!

Разжимает пальцы, и я прячу со всхлипами лицо в ладонях. Какая я жалкая!

— Если вздумаешь еще раз выкинуть подобное, то я тебе твои голосовые связки вырежу, как визгливой псине, — садится на стул. — Ты меня поняла?

Айрон рывком подтягивает меня попой к краю и резко раздвигает мои колени. Я всхлипываю в ладони, когда он с легкой развязностью закидывает мою правую ногу к себе на плечо.

Никакого стыда и сомнений.

— Не надо…

“О” растягивается в испуганный и удивленный стон, когда горячие губы Айрона накрывают мое лоно, а затем я замираю и вздрагиваю. Влажный и теплый язык скользит с давлением по складкам к клитору, от которого разбегаются искры и уходят слабым спазмом во внутренности.

Айрон выдыхает и вновь проходит языком. И еще. И еще.

Я опять вздрагиваю на столе не в силах контролировать нарастающие судороги, что рождаются под жадным ртом.

Выдыхаю сдавленный стон, мои пальцы скребут скатерть.

Айрон находит мои руки, впившись в меня губами, и через секунду прижимает мои ладони к рогам.

Под новым грубым движением языка, что, кажется, сдирает с клитора часть нервных окончаний, я под громкий стон стискиваю теплые ребристые рога. Выгибаюсь в спине под судорогой, что простреливает каждые позвонок, и выдыхаю через открытый рот, глядя слепыми глазами в потолок.

Это ласки на грани пыток. Они плавят меня, срезают слой за слоем живую плоть, спицами проходят во внутренности, но я не отталкиваю Айрона.

Я крепче сжимаю его рога, с каждой секундой его язык разгоняет во мне кровь, что проникает в мышцы болезненным напряжением.

Он должен ускориться.

Он должен давить сильнее и жестче.

Я на краю обрыва, в который он должен меня толкнуть.

Мышцы шеи напрягаются, стискиваю зубы до скрежета, и я выдыхаю низкий клекот.

От пят до макушки меня пронизывают волны дрожи, нарастают, но не доходят до пика и не рвут меня на части. Они лишь делают на мне надрезы, но не уходят на глубину и не пробивают.

Айрон замедляется, и я отчаянно мычу, без слов умоляя сжалиться надо мной. Я вот-вот взорвусь и уже расхожусь по тонким швам.

Тяну его за рога в темном помешательстве.

Язык идет по медленному кругу, давит на клитор, который аж искрит под ним, а затем губы втягивают его и я кричу, когда зубы надкусывают его.

Горошинка плоти лопается, складки пульсирую ожогами, а мои внутренности скручиваются, натягиваются и рвутся, а за ними и я сама трескаюсь и разлетаюсь на осколки в визгливой темноте.

Меня затягивают в пульсирующую моими криками бездну конвульсии, а затем я возвращаюсь на стол. Оглушенным комочком желе.

Ослабевшие пальцы отпускают рога, руки падают, и Айрон скидывает с плеча мою ногу. Вздрагиваю.

Встает, наклоняется и заглядывает в глаза.

Губы и подбородок блестят от разводов слюны и моей густой смазки.

Его пальцы пробегают по опухшей спазмирующей промежности вниз, идут по краю основанию пробки:

— Выдох, Крошка.

Мягким и уверенным под мой сдавленный скулеж рывком вытягивает из меня пробку, и по телу идет новая волна болезненной и сладкой дрожи. Колечко мышц стягивается, и я издаю новый стон.

— Вот теперь я хочу высосать из тебя больше, чем требуется, — шепчет в губы и откладывает с тихим стуком пробку в сторону.

Я отвечаю ему хриплым стоном, не отводя взгляда. Он въедается в губы, глубоко проскальзывает солоноватым терпким языком в рот, и на вдохе тянет из меня мою дрожь, мычание, слабость.

Айрон ныряет в меня голодным чудовищем, которое пожирает мою душу, а я не сопротивляюсь.

Я раскрываю себя ему, впускаю его в себя, не боюсь и чувствую его смоляную вечно-голодную тень.

Она подобна черному холодному дыму, в котором растворяются и исчезают солнечные лучи. Она проникает в каждую клеточку, впитывает мой пульс, биение сердца, но я не чувствую боли.

И Айрону сейчас нет необходимости морочить мне голову иллюзиями лживого удовольствия, я добровольно отдаю себя.

Без глупого желания умереть.

Я хочу узнать, кто он на самом деле.

Чтобы испить меня до дна, чтобы насытиться, ему придется проникнуть всей сутью, и на мгновение он переплетается со мной без остатка.

Я вижу его. Я чувствую его.

Черная вечная жажда на грани боли и безумия, и я хочу ее утолить. Хотя бы на секунду оборвать этот дикий голод, который не позволяет сделать свободный и спокойный выдох.

Да, я желаю дать Айрону краткую свободу от самого себя.

Я ухожу в обморок. Сердце замедляет бег, кровь сгущается, и в глазах темнеет, но Айрон резко отстраняется, хватаем меня за подбородок и почему-то рычит на меня, будто я его ударила или оскорбила. Или испугала.

Тянусь слабыми руками к его рогам, чтобы за них ухватиться в попытке вернуть Айрона к поцелую, в котором он должен насытиться.

— Нет, — цедит он сквозь зубы и грубо отмахивается от моих рук.

— Почему? — едва слышно спрашиваю я, с трудом удерживая себя на тонкой грани реальности.

Его верхняя губа дергается в презрительной усмешке. Щелкает пальцами, и я падаю в темноту забытья.

Я просыпаюсь на шелковых простынях под боком спящего Айрона. Голый лежит на спине, а одеяло смялось у его ног.

Сажусь.

Рот высох. Бюстье платья сдавливает грудь. Завожу руки за спину и ослабляю шнуровку.

Я, похоже, на столе отключилась.

Разочарованно вздыхаю и смотрю на Айрона, сложив руки на коленях.

Краснею, потому что в первую очередь уставилась на мужское полуэрегированное достоинство, которое пребывает будто на страже и ждет, когда хозяин проснется, чтобы сразу ринуться в бой.

Завалился немного вправо, открыв аккуратные яички, и вздрагивает под моим взглядом. Приподнимается выше и становится чуть больше.

А я ничего, блин, не делаю. Просто сижу и смотрю. Даже не дышу, мысленно удивляясь тому, что завитки лобковых волос Айрона тоже рыжие. В прошлые разы как-то я упустила это из внимания.

Член Айрона вновь едва заметно дергается. Перевожу взгляд на спокойное лицо. Глаза закрыты, дыхание ровное. Вроде спит.

Мой взор скользит к мускулистой груди. Соски маленькие, темные и аккуратные, а потом опять кошусь на член, который точно стал больше. Венки начали проступать под тонкой кожей.

Отворачиваюсь и смотрю в сторону круглого визиро-окна в попытке успокоить сердцебиение и взять под контроль дыхание, но россыпь звезд ненадолго отвлекает мое внимание.

Поджимаю губы и смотрю на член, который готов к подвигам. Поднялся и направлен уже не в бок, а к пупку Айрон. Венки набухли, крайняя плоть ушла вниз, оголив заостренную темную головку, а яички приподнялись.