"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" - Страница 50

Тем не менее к посевной (а сев начался в первых числах апреля) тракторов было уже больше сотни на ходу (хотя с десяток уже и вышел из строя — все же моторы оставляли желать лучшего). Поэтому я с удовольствием познакомился с новыми властями соседнего Царевского уезда. Они тоже были весьма рады новому знакомству, и взаимная радость выразилась в увеличении уездного бюджета сразу на пятьдесят тысяч рублей. Я же обеднел на семьдесят пять, но теперь фамилия Волковых появилась и в родовой книге Астраханской губернии, а поместье дворянина, эту фамилию носящего, выросло в Царевском уезде до шестидесяти тысяч десятин. Не обидел вниманием я и местные, Царицынские власти — правда, тут поместье выросло всего на три с половиной тысячи десятин (и всего-то за восемь тысяч рублей). Но больше всего приятности мне доставило знакомство с донскими казаками: шесть тысяч десятин Области Войска казачьего так же присоединились к угодьям дворянина второй части, что обошлось мне почти в сто тысяч. Просто потому, что две тысячи ближе к Дону удалось выкупить лишь по "хорошей" цене в тридцать рублей за десятину, зато теперь мое "царицынское" поместье простиралось от Волги до Дона.

Из всего этого богатства распахать удалось четырнадцать тысяч десятин под яровую пшеницу. И целых двадцать (причем уже не тысяч) — под подсолнух. Что же касается картошки, то для нее я распахал делянку уже под Саратовом — некое подобие лесов на приобретенных участках давало надежду на более подходящую для картошки погоду.

Да, прошедшей зимой подавляющую часть времени я провел в цехах. Но все же больше я думал о своих теперь уже почти бескрайних полях и огородах. Где-то в глубине мыслей проскользнуло то ли воспоминание, то ли ассоциация странная, но почему-то я был почти твердо убежден в одном: на каких-то голодоморных хохлосрачах кто-то доказательно писал, что в двадцатый век начался с многолетнего голода, в котором померло чуть ли ни пять миллионов народу. А мне помирать с голоду не хотелось совсем — и тем более не хотелось, поскольку очень малоснежная и морозная зима все больше склоняла к мысли, что те слова о голоде были на чем-то основаны.

Так что в поля я выгнал всех, способных хоть как-то пахать: и мужиков, и баб, и даже мальчишек лет от десяти и старше. На трактора были посажены и рабочие с завода — среди крестьян все же подготовленных трактористов было меньше чем тракторов. Чтобы народ на всякие мелочи не отвлекался, для младших детишек устроил отдельный детский сад — для чего были "со стороны" наняты четыре девицы от тринадцати до пятнадцати лет и две бабульки. Еще и батраков было нанял, но удалось найти всего пару десятков, из Собачьей балки: ерзовские (те, кто в "колхоз" решил не идти за отсутствием детишек школьного возраста) работали у ерзовских же богатеев и менять хозяев категорически не хотели. Так что всего "в поле" работали почти двести семьдесят человек. А все, кто в данный момент не пахал, строили плотины на двух оврагах (образующих верховья сухой Мечетки). Лопаты я на французском заводе купил, плохонькие, но уж всяко лучше деревянных. Да и не очень-то и плохонькие, это я разбаловался с ГПЗ-шным изделием, а завод делал лопаты нормальные, да их все же профессионалы делали: на заводе уже полгода действовал отдельный именно "лопатный" цех. А носилки мне Якимов сделал, причем удивляясь заказу: не было тут такого изделия высоких технологий известно еще, по крайней мере в Царицыне.

Четырнадцать тысяч гектаров (да еще большей частью — целины) были вспаханы за двенадцать суток. Затем за неделю поля пыли засеяны — и на этом посевная закончилась. А началась охрана посевов: сусликов в степи было более чем достаточно, и пшеница очевидно считалась у них любимым лакомством. Для борьбы с "проклятым сусликом" на "колхозном" поле за Ерзовкой — оно получилось гектаров в четыреста всего — были закуплены еще ружья, два "монтекристо" ижевских и две уже серьезных охотничьих "тулки" шестнадцатого калибра. А для того, чтобы борцы все время пребывали "на страже завоеваний", у слияния двух оврагов поставили две небольших избенки. Пока две, и действительно небольших, примерно три на четыре метра каждая — но с печкой-буржуйкой в ней было очень даже возможно неплохо жить, и две семьи "неустроенцев" с радостью заступили на вахту.

Что же до "астраханских" полей, то на них борьба с вредителем полей велась иначе. Мне кто-то из крестьян сказал, что суслик дальше сотни саженей от норы кормиться не ходит — и огромное поле было попросту опахано полосой метров в триста шириной. Чтобы земля не выдувалась ветрами, на полосе этой был посеян клевер вперемешку с тимофеевкой — такую смесь мне удалось купить у какого-то тамбовского помещика, адрес которого я обнаружил в написанной им статье в Трудах Вольного экономического общества, подписчиком которого я стал. Не знаю, что получится, но помещик свою смесь очень хвалил, а журнал за репутацией следил и чушь как правило не публиковал.

Пахали и сеяли, конечно же, крестьяне и рабочие, от меня им доставались лишь "ценные руководящие указания". Иногда — весьма одобряемые (как, например, насчет строительства плотин в оврагах), иногда — высмеиваемые (это насчет распашки степи в основном). Но работа все же шла, и особых личных моих усилий не требовала. Поэтому удалось "совместить" и строительство Ионовского особняка, и сельхозработы, и судостроение, причем все "без отрыва от производства". Правда в день приходилось на мотоцикле проезжать верст по сто — но не пешком же!

На заводе Барро появилась новая печь переплава. Маленькая, всего-то на три пуда стали, но, работая на кислородно-водородном топливе, она вполне обеспечивала температуру до тысячи семисот градусов, Цельсия естественно. Топливом печку обеспечивал электролизер, работающий от динамо-машины, которую крутил сорокасильный бензиновый мотор.

А печка нужна была для того, чтобы отливать цилиндры новых моторов, на этот раз — стальные.

Я где-то когда-то прочитал, что на знаменитых "рус фанерах" как раз стояли простенькие моторы как раз со стальными цилиндрами, и именно сталь позволила сделать первый отечественный авиационный мотор. Авиация у меня в списке приоритетных задач не стояла, но хороший мотор в этом списке был — и он получился. Не совсем сразу — но уже в конце апреля на трактора стали ставиться новые сорокасильные моторы со стальными цилиндрами и головками. В результате новый мотор полегчал до всего лишь шести пудов — причем "дополнительные" по сравнению с чугунной моделью десять сил были получены исключительно увеличением оборотов. Потому что стальной цилиндр получился гораздо тоньше, охлаждаться стал лучше — тем более, что количество пластин воздушного радиатора удалось увеличить вдвое по сравнению с чугунным вариантом.

Печку же я построил исключительно из жадности. Пока первые мотоциклы делались на основе сломанного шатуна из "Борзига", Илья пошуршал справочниками и нашел-таки подходящую сталь, по крайней мере для клапанов (цилиндры тогда уже было решено делать чугунными). Подходящую сталь делала небольшая шведская компания Улофа Линда — и сталь эта была ванадиевая: похоже у шведа как раз и было одно из месторождений "природно-легированной руды", в которой ванадий и был обнаружен впервые.

Правда, продавал швед эту сталь исключительно в виде шестиугольных дюймовых прутков, и для выделки из нее подходящих заготовок приходилось изрядно потрудиться кузнецам. Но даже после этого в стружку уходило больше восьмидесяти процентов металла, а стоила эта сталь хотя и полтора рубля, но не за пуд (как "соседская"), а за фунт. На один мотоцикл дорогой стружки выделывалось полтора фунта, а на трактор — уже и вовсе шесть, так что "жаба задушила" и пришлось выдумывать печь исключительно для переплава этого очень ценного сырья.

Однако пользы печка принесла гораздо больше задуманного изначально.