Двойная звезда [Двойник; Дублер; Звездный двойник; Мастер перевоплощений] - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 9

• Предыдущая
• 9/43
• Следующая

Я понял его даже слишком хорошо. Хотя Дэк и не употреблял этого слова – но из его слов явно следовало, что я никуда не годен и как актер, и как товарищ. И самое неприятное состояло в том, что он был прав, хотя это и была очень жестокая для меня правда. Я не мог сердиться на него. Я мог только стыдиться своего собственного поведения. Конечно, это было сущим идиотизмом – принимать предложение, не зная в чем оно заключается – но ведь я согласился играть для них, причем не оговаривая никаких условий и совершенно безоговорочно. А теперь я пытался пойти на попятную, как неопытный актер, почувствовавший вдруг страх перед сценой.

Спектакль должен продолжаться – древнейшая заповедь шоу-бизнеса. Может быть с философской точки зрения это и не совсем справедливо, но многое из того, что делает человек, не поддается логическому объяснению. Мой отец свято соблюдал эту заповедь – я собственными глазами видел, как он сыграл целых два акта после того, как у него прорвался аппендицит, и потом еще много раз выходил кланяться на сцену, и только после этого дал увезти себя в больницу. И теперь у меня перед глазами стояло его презрительно глядящее на меня лицо актера, сверху вниз взирающего на предателя, готового дать публике разойтись несолоно хлебавши.

– Дэк, – неуклюже сказал я. – Простите меня. Я был не прав. Он пристально взглянул на меня.

– Так вы будете играть?

– Да, – я сказал это совершенно искренне. Но тут я вдруг вспомнил об одной вещи, которая могла сделать мое выступление таким же невозможным, как невозможна для меня была например роль Сноу Уайта в «Семи карликах». – Видите ли, играть-то я хочу, но есть одна загвоздка…

– Какая? – спросил он презрительно. – Может быть опять ваш проклятый характер?

– Нет, нет! Но вот вы тут упомянули, что мы летим на Марс. Скажите, Дэк, ведь мне, наверное, придется играть в окружении марсиан?

– Что? Конечно. А чего же вы хотели. Ведь это Марс.

– Э… дело в том, Дэк, что я органически не переношу марсиан! Их присутствие меня буквально бесит и выводит из себя. Я, конечно, попытаюсь справиться с этим – постараюсь оставаться самим собой – но может выйти так, что я выйду из образа.

– Вот оно что! Если вас беспокоит только это, то можете даже не думать о таких пустяках.

– Но я не могу не думать об этом. Это выше моих сил…

– Я же сказал: «Забудьте»! Старина, мы прекрасно знаем ваши довольно дикие взгляды – мы знаем о вас буквально все. Лоренцо, ваша боязнь марсиан – такая же детская и неразумная, как страх перед пауками или змеями. Но мы предвидели это и позаботились обо всем. Так что можете не думать о таких пустяках.

– Ну что ж – тогда все в порядке. – Он не очень-то убедил меня, но зато подковырнул словом «дикие». В самом деле, уж чьи-чьи, а мои взгляды назвать дикими было очень трудно. Поэтому я промолчал.

Дэк опять поднес микрофон ко рту и произнес в него, даже не пытаясь говорить тише:

– Одуванчик вызывает Перекати-поле: план Клякса отменяется. Продолжаем выполнение плана Марди Грас.

– Дэк? – позвал я его, когда он кончил говорить.

– Потом, – отмахнулся он. – Пора переходить к сближению. Стыковка может получиться не очень аккуратной, но времени делать ювелирную работу у нас нет. Поэтому помолчите и не отвлекайте меня.

Стыковка действительно оказалась неаккуратной. К тому времени, как мы оказались на межпланетном корабле, я уже просто рад был снова очутиться в невесомости: острый приступ тошноты куда хуже постоянного подташнивания при космической болезни. Но в невесомости нам пришлось пробыть не более пяти минут: те трое, которые должны были сменить нас на борту «Пострела», уже стояли наготове у переходного люка, когда Дэк и я вплыли в шлюз «Банкрота». В следующие несколько секунд я немного растерялся. Видимо, я действительно закоренелый наземник, потому что в невесомости легко теряюсь, не будучи в состоянии отличить где пол, а где потолок. Кто-то спросил: «А где же он?»

– Здесь! – ответил Дэк. Тот же голос в недоумении спросил:

– Этот что ли? – как будто не веря своим глазам.

– Да, да, – ответил Дэк. – Просто он загримирован. Так что все в порядке. Помогите мне втащить его в пресс для яблок.

Кто-то ухватил меня за руку и, протащив по узкому коридору, втянул в какое-то помещение. У одной из стен были расположены два противоперегрузочных устройства или «прессы для яблок», похожие на ванны; гидравлические танки, распределяющие давление равномерно и используемые на кораблях с высоким ускорением. Я никогда раньше не видел их, но в одном фантастическом опусе «Рейд на Землю», мы использовали в качестве декораций нечто похожее.

Над танками на стене была сделана по трафарету надпись: «ВНИМАНИЕ! Ускорение свыше 3g без противоперегрузочного костюма воспрещается. Согласно приказу…» Я продолжал вращаться и на этом месте надпись исчезла из моего поля зрения, до того, как я успел дочитать ее до конца. Тут кто-то стал устраивать меня в пресс. Дэк и кто-то еще стали торопливо пристегивать меня ремнями, и тут вдруг раздался вой сирены. После этого из динамика послышался голос, повторяющий: «Красное предупреждение! Двойное ускорение! Три минуты! Красное предупреждение! Двойное ускорение! Три минуты!». Затем снова завыла сирена.

Краем уха я уловил, как Дэк спросил кого-то:

– Проектор установлен? Ленты готовы?

– Конечно! Конечно!

– Где шприц? – Дэк повернулся ко мне и сказал: – Понимаете, дружище, мы собираемся сделать вам укол. Ничего страшного. Частично он состоит из нульграва, остальное – стимулятор, потому что вам придется бодрствовать и изучать роль. Может быть сначала вы почувствуете легкое жжение в глазных яблоках и небольшой зуд, но вреда вам это не принесет.

– Подождите, Дэк! Я…

– Нет времени! Мне еще нужно раскочегарить эту кучу хлама! – он резко оттолкнулся и исчез за дверью раньше, чем я успел возразить. Его напарник закатал мой левый рукав и, приложив к сгибу локтя инъекционный пистолет, всадил мне дозу раньше, чем я успел это осознать. Затем он тоже исчез. Тут снова послышалось: «Красное предупреждение! Двойное ускорение! Две минуты!».

Я сделал попытку оглядеться, но лекарство сделало меня еще больше неуклюжим. Мои глазные яблоки действительно начало жечь, а заодно и зубы, да к тому же стала нестерпимо чесаться спина – но ремни мешали мне дотянуться и почесать ее, а может быть это и спасло меня от перелома руки при начале ускорения. Сирена смолкла и на сей раз из динамика послышался уверенный баритон Дэка:

– Последнее красное предупреждение! Двойное ускорение! Одна минута! Бросьте карты и примостите поудобнее свои жирные задницы. Мы начинаем топить печку!

На этот раз вместо обычной сирены послышались звуки Арксзяновской «К звездам», опус 61, си мажор. Это была более чем спорная версия Лондонского Симфонического, в которой панические нотки 14-го цикла были заглушены звуками тимпани. В том состоянии, в каком я пребывал тогда, измученный, растерянный и получивший дозу лекарств – мне казалось, что эта музыка не оказывает на меня никакого внимания – нельзя ведь намочить реку.

В дверь вплыла русалка. Никакого чешуйчатого хвоста у нее, естественно, не было, но похожа она почему-то была на русалку. Когда мое зрение пришло в норму, я рассмотрел, что это девушка, весьма привлекательная на вид, с прекрасно развитой грудью, и одетая в футболку и шорты. То, как она головой вперед вплыла в дверь, неопровержимо свидетельствовало, что невесомость не была в новинку ей. Она без улыбки взглянула на меня, устроилась в соседнем прессе и положила руки в подлокотники, даже не удосужившись пристегнуться ремнями. Музыка как раз подошла к раскатистому финалу, и тут я почувствовал тяжесть.

В двойном ускорении в общем-то нет ничего страшного, особенно если тело плавает в жидкости. Я просто ощущал тяжесть и небольшую затрудненность дыхания. Вы, конечно, слышали эти истории про пилотов, которые при десятикратном ускорении еще ухитрялись управляться с кораблем. Я ничуть не сомневаюсь, что это сущая правда, но даже двойное ускорение в «прессе для яблок» делает человека вялым и неспособным двигаться.

• Предыдущая
• 9/43
• Следующая