Толераниум - Огородникова Татьяна Андреевна - Страница 13

Академические знания Масика о происхождении бодрящих напитков диссонировали с его неуважительным отношением к Виктору. Даже Миша никогда не позволял себе похлопать Виктора по плечу! А уж назвать этот дворец богадельней… Но Виктор очень тонко противопоставил панибратству и невоспитанности великодушие и спокойствие.

Внимание Миши отвлекли легкая суета и шепот пирующих. Взгляды гостей устремились наверх. На верхней ступени лестницы, точно на пьедестале, появился тонкий женский силуэт. Высокая хрупкая девушка с ярко-красными губами, блестящими черными волосами, зализанными в длинный хвост, в облегающем темном платье со шлейфом, не обращая внимания на гостей, как будто спорхнула по лестнице и стремительно приблизилась к огромному концертному роялю. Кончиками длинных пальцев с алым маникюром она подхватила шлейф и села на банкетку. Девушка положила руки на колени и на секунду сосредоточилась. Как в замедленном кино, она подняла правую руку и отпустила подол, который под собственным весом красиво улегся на ковре, приоткрыв до самого бедра стройную ногу в красной туфельке. Миша, словно загипнотизированный, уставился на тоненькую лодыжку пианистки наблюдая, как красный мысик туфельки взбирается на золоченую педаль инструмента.

Девушка начала играть, и уже через секунду музыка овладела миром. Кто-то из гостей замер с мечтательным выражением лица, кто-то блаженно улыбался, некоторые перешептывались. Краем глаза Миша заметил Кирпичникова, который прикорнул на расшитом золотом диване. Уважение к высокому уровню мероприятия проявилось в том, что Кирпич аккуратно свесил ноги в огромных лакированных туфлях, чтобы не испачкать дорогую обивку. Может, в его понимании это и было проявлением самой высокой степени духовности, на которую способен человек. Ковригин, как привидение, слонялся по залу, рассматривая мебель и светильники. Самое удивительное – Масик, огромный, несуразный Масик, который только что требовал колбасы, протиснулся в первый ряд и самозабвенно слушал Рахманинова, не сводя глаз с пианистки.

Наташи рядом не было.

Масик, прижав руки к груди, ловил не только каждую ноту, но и каждое движение девушки. Его глаза блестели восторженной, еще не родившейся слезой. Музыка закончилась неожиданно. Фея подхватила свой шлейф, встала и упорхнула прочь, не оглядываясь на публику. Люди молчали ровно до того момента, пока она не скрылась из виду. Первым расколдовался Масик.

Он вдруг увидел Виктора и поймал его за рукав:

– Слушай, ты здесь распоряжаешься или Мишка Асин главнее? – наклонившись, прошептал Масик. – Где пианистка? Можешь меня… – он искал слово, – представить?

– Мы с Михаилом здесь и везде распоряжаемся вместе, а Нина свою работу выполнила, – спокойно ответил Виктор.

– Нина… Ушла насовсем? Не вернется?

Виктор аккуратно отцепил руку Масика от своего рукава и удалился. Масик не успокоился.

– Наваждение! – твердил он. – Так не бывает! – Он зачем-то осмотрел свои огромные ручищи. – Как же так… Разве так можно? Вот такими вот руками…

К мужу подоспела Наташка. Из монолога она поняла, что Масика поразила скорость пальцев, с которой по клавиатуре гоняла пианистка.

– Годы и годы тренировок, Мась! А мы зато другое умеем, да? На вот, докторскую тебе принесла! Очень качественная! – Она откусила колбасы и, жуя, протянула ко рту Масика оставшийся кусок.

Масик замотал головой. Он не мог даже представить себе, что в такой момент можно есть даже хорошую докторскую колбасу. Его почти тошнило от запаха, исходящего от жующей Наташи.

– Масик, ты что-то побледнел, – забеспокоилась Землякова. – Давай-ка соберись, и пойдем домой.

Наташа пыталась пристроить руку непослушного супруга к себе под мышку, а тот будто не замечал суеты.

В конце концов Земляковой удалось уговорить мужа покинуть праздник. Наташа согласно кивала головой в ответ на каждое слово и даже междометие, которое Масику удавалось выдавить.

– Как же так… ушла… – Масик в отчаянии крутил головой.

– Я здесь, не волнуйся, – твердила Наташа. – Придем домой, ляжем спать и все обсудим…

– Ты о чем задумался, герой дня? – Виктор с улыбкой смотрел на Мишу. – Думать поздно – надо действовать. Это только начало. Пойдем, будет еще интересней. – Он протянул руку, приглашая Мишу с собой.

Только сейчас, когда огромный холл опустел, Миша заметил несколько распахнутых дверей и услышал неясные звуки и голоса. Виктор указывал на дверь, около которой стоял Ковригин. Впрочем, его объектом внимания стал белоснежный мраморный лев, сидящий у входа. Ковригин пристально разглядывал изваяние и не обратил ни малейшего внимания на Мишу с Виктором. Никто не обратил на них внимания и в странной комнате, которая была похожа на парк аттракционов.

Присутствующие были заняты и сосредоточены. Взрослые люди, давно попрощавшиеся с аттракционами, азартно избивали гипсовые чучела, давили на педали игрушечных машинок, преодолевали шатающиеся препятствия. Миша со сдержанным любопытством обозревал арену действий, пока не наткнулся взглядом на Дашку Черепанову. Он едва узнал в растрепанной, бледной, с искаженным ненавистью лицом, однокурсницу. Черепанова с интересом и удовлетворением рассматривала продырявленную мишень, в качестве которой служила фотография Юли Павловой. Между идеальными бровями Юли кучно улеглись шесть пуль из игрового пистолета. Черепанова шевелила губами, как будто разговаривала с пораженным противником, и Мише показалось, что она ругается отвратительными бранными словами. Ему захотелось уйти.

Виктор вовремя подхватил Мишу под руку. Они направились к выходу.

– Ты ведь понял, что это было?

– Типа комната гнева? – спросил Миша.

Виктор продолжил, будто не слышал вопроса:

– Когда люди выплескивают негатив, они становятся самими собой. В конце концов, Черепанова никого не убила по-настоящему. Зато после этой вспышки она на долгое время успокоится. Вот увидишь, скоро вы ее не узнаете.

Они приблизились к следующей комнате, из которой доносились умопомрачительные, возбуждающие аппетит запахи.

– Выпей воды. – Виктор протянул Мише высокий хрустальный бокал.

Вода оказалась сладковатой на вкус, но чувство голода сразу отступило.

Овальный стол, накрытый с царственной роскошью, занимал центральное место залы. Гости жадно рыскали глазами по столу, выискивая, что бы еще съесть. Никто даже не пытался вести светскую застольную беседу. Было некогда. Деликатесы, разносолы и запеченные ягнята исчезали с невероятной скоростью и тут же сменялись новыми блюдами. Миша почти не различал гостей, все они были отвратительны в своем животном порыве. Только один толстячок показался ему забавным, потому что ел профессионально, с большой любовью, испытывая блаженство, которое полностью отражалось на лице счастливчика. От удовольствия толстячок даже постанывал, а иногда и повизгивал тоненьким голосом.

Виктор, слегка подтолкнув Мишу, развернул его к выходу.

– Пойдем, здесь особо ничего не изменится. Разве вкусная еда принесла кому-то горе? Может, толстяк и рожден для того, чтобы есть да радоваться. Чревоугодие – безопасное и доступное наслаждение. Если, конечно, не подавиться каким-нибудь кунжутом. – Виктор улыбнулся.

Миша в очередной раз удивился: как у Виктора все легко и понятно!

Дальше было еще несколько помещений, которые промелькнули перед Мишиными глазами, как галерея необычных, очень похожих на красивый фильм картинок.

– Сейчас мы зайдем в комнату любви, которую моралисты называют блудом.

Для Миши ни любовь, ни блуд не были определяющими понятиями. Он попал в полутемный зал, где множество людей в обтягивающих костюмах извивались в странном танце под завораживающую музыку. Странный – душный и сладкий – запах пота, смешанный с ароматом духов и благовоний, дурманил сознание… Какая-то непромытая коротко стриженная блондинка с цепочкой пирсинга на бровях прицельно атаковала чернявого мужчину, демонстрируя ему свои навыки. Тут и там кувыркались в сладострастном порыве отдельные парочки и непарные группы. Миша попытался сохранить достоинство, но на его лице все-таки появилось изумленное выражение, когда он узнал в одном из гостей Вовку Кирпичникова. Заправив рубашку за пояс брюк и затягивая ремень, Кирпич протянул руку лежащей на полу девушке и ловким сильным рывком моментально поднял ее на ноги. Девушкой оказалась Юля Павлова.