Чертова пляска (СИ) - Криптонов Василий - Страница 8

Повзрослев и заматерев, Ползунов начал много думать. И так однажды он придумал усовершенствовать одноцилиндровую паровую машину. Ну да, технически, машину он не изобрёл, но крайне удачно проапгрейдил. Чертёж был показан государыне императрице, та, проконсультировавшись со спецами, вынесла резолюцию: «Годнота, надо брать».

И Ползунова выдернули в Питер, где он получил деньги, материалы, мастерскую, рабочих и — Лангена до кучи. Ланген принёс в проект какую-то часть своего видения, с чем-то Ползунову пришлось согласиться. В общем, какие-то умные люди так всё выкружили, что официально доля Ползунова в изобретении — ровно 50%.

Ползунов был человеком неглупым и прекрасно понимал: надо сказать спасибо, что хоть столько оставили. К тому же на мастерской написали его имя, а хороший понт, как известно, дороже денег.

Но Ползунов на самом деле об этом до поры думал мало. Его пёр сам процесс работы. Хотелось увидеть машину в деле. И тут вдруг началось странное.

— В одночасье поплохело мне, — рассказывал Иван Иванович. — Лёг спать, как человек, а проснулся — развалиной. И кашлять начал. Всю ночь ещё, помню, какая-то дрянь снилась, как будто душит кто-то. Душит-душит, а потом отпускает — и дыхание высасывает. Ну, это мне врач объяснил, что организм такие картинки придумывает, чтобы самому себе болезнь объяснить, как-то так.

— Ну, допустим…

— Дело шло, машина собиралась. А я с каждым днём становился всё хуже и хуже. И даже мне самому сделалось ясно, что до запуска не доживу. Дело моей жизни, представьте! А я не увижу, как оно работает.

— Отстой, согласен.

— Тут-то он и случился. Я шёл из мастерской к дому глубокой ночью, едва держался на ногах. А он выскочил на меня из темноты.

— Кто — он?

— Чёрт.

Я хрустнул шейными позвонками и посмотрел на Ползунова с возросшим интересом.

— Так-так-так?

Иван Иванович, похоже, ждал, что я удивлюсь или испугаюсь. Но, поскольку я ничего подобного не сделал, он тоже решил разыграть покерфейс.

— Прелюдию, с вашего позволения, опущу. Итог: мы заключили сделку. Чёрт пообещал мне, что я увижу запуск машины, а взамен я через десять лет отдам ему свою душу. Не богу, то есть, а ему.

— И вы согласились.

— Поймите: для меня не было ничего важнее! Разумеется, я согласился. Хотя даже не верил особенно. Однако ночь проспал спокойно, а утром как будто легче сделалось. Врач только руками разводил. А я с каждым днём шёл на поправку!

Ползунов снова налил, мы выпили. Потом он ещё покашлял и продолжил:

— Запуск прошёл успешно, первый образец получился замечательным и оправдал все возложенные надежды. Посыпались заказы — государственные и частные. Многие заводы постепенно снабжались моими машинами. Кстати говоря, завод по производству охотничьего оружия и амулетов — тоже. — В голосе его звучала неподдельная гордость. — А я, конечно, не сидел сложа руки. Меня посетили новые идеи, я постоянно совершенствовал проект.

— Десять лет промчались незаметно, верно я понимаю? Пролетели как один день?

— Совершенно незаметно, — поник Ползунов. — С мая мне вновь начал сниться странный сон, и кашель вернулся. Всё повторяется. Точного дня я не помню, но… Месяц, когда мы заключили соглашение с чёртом — июль. И вот, я готов принять свою судьбу.

— А я вам зачем в таком случае?

Ползунов вдруг ударил кулаком по столу.

— Если я смирился со своей судьбой, это не значит, что перестал быть человеком! Чёрт — одна из тварей, терзающих род людской. Вот я и предлагаю вам дождаться моей смерти и убить чёрта, который явится по мою душу. При том, что вам не нужно будет беспокоиться обо мне, я — идеальная наживка. Ну как, господин охотник? Интересно такое?

Я подумал, держа в руке очередную стопку. Её же назначил для себя последней. Подумав, выпил и с шумом вдохнул через нос.

— Интересно. Только всё будет несколько сложнее. Во-первых, чёрта я действительно убью. Во-вторых, душу вашу он не заберёт. А в-третьих, от «чахотки» я вас вылечу нынче же ночью.

— Это невозможно. — Ползунов откинулся на спинку стула. — Я справлялся у охотников, искал амулеты. Таких целительных Знаков не существует. Меня, быть может, получится воскресить после смерти, но буду ли это тот же я — неведомо. Да и нет таких сильных охотников, кто бы согласился…

Ну да, надо полагать. Чтобы воскресить человека и оставить жить, как жил, это надо быть Воеводой. А такие ребята на деревьях не растут. Впрочем, и я не лыком шит.

— Может, я и не вышел рангом, чтобы воскресить вас после смерти надолго. Может, у меня и нет таких целительских Знаков, которых не знали бы питерские охотники. Но вот кое-что я умею делать очень хорошо.

— И что же?

— Убивать кикимор.

— Ки… Кого⁈ — изумился Ползунов.

— Ну, это такие твари, которые живут у вас дома, наводят морок. А по ночам подкрадываются и душат, высасывают жизнь. А вы начинаете вянуть и харкать кровью. Врачи, соответственно, разводят руками, блеят про чахотку. А самое интересное — вся эта нечисть запросто подчиняется вашему старому знакомому чёрту. Так что идёмте, Иван Иванович, показывайте мне ваше жилище. На дворе — вечер. А ночка нам предстоит долгая и интересная.

Сазонова я нашёл в мастерской, по-прежнему в обществе Лангена. Судя по обильной жестикуляции последнего и красному лицу Сазонова, переговоры продолжались и к тому пункту, который интересовал меня, ещё даже не подошли. Ну и ладно, утро вечера мудренее.

— Давайте, заканчивайте тут, — хлопнув Сазонова по плечу, напутствовал я. — Чтобы к завтрашнему к утру никаких нерешённых вопросов не осталось. Завтра в девять утра я приду сюда, и время терять не намерен. Так своему санкционному приятелю и передай.

— А вы куда же? — растерялся Сазонов.

— А меня влекут неотложные дела. Путь охотника сложен и извилист.

С этими словами я покинул мастерскую.

Ползунов, как выяснилось вскоре, обитал неподалеку, в собственном доме. Буквально соседствующим с мастерской. Ну, логично — если есть возможность выбора, на фига далеко ходить. Тем более, что общественный транспорт тут пока в зачаточном состоянии, а собственный выезд — морока ещё та. Не у всех есть кареты, лошади, конюшни и каретные сараи, а также преданный по гроб жизни обслуживающий персонал в виде Данилы и кучера Антипа. В общем, жильё себе Ползунов изобразил крайне удачно.

Роскошью обстановки дом не поражал. Пускать пыль в глаза гостям Ползунов, видимо, не считал нужным. А скорее всего, здесь и гостей-то почти не бывало. Хозяин горел на работе, домой только ночевать приходил. Всё строго, функционально, из прислуги — лакей да кухарка. И врач.

Он, как объяснил Ползунов, в последние несколько суток постоянно жил в его доме. По ночам, когда Ползунов заходился в кашле, делал какие-то уколы.

— И как? Легче вам от уколов?

Ползунов развёл руками.

— Мне не с чем сравнивать. Возможно, без них уже бы сошёл в могилу.

— Тоже верно. Но этой ночью врач вам однозначно не понадобится. Отпустите и его, и прислугу, не нужно им тут отсвечивать.

Растерянные врач, лакей и кухарка свалили. А я отправился исследовать спальню.

Ну, всё стандартно: кровать под балдахином, прикроватный столик с подсвечником на три свечи, комод. У противоположной стены — низкая кушетка на гнутых ножках, на полу толстый ковёр.

— Это — для врача? — кивнув на кушетку, спросил я.

— Да. Ему времени от времени приходится подолгу здесь задерживаться.

— Понял.

Главным украшением комнаты была печь, выложенная красивой плиткой с синими узорами. У печи на специальной подставке стоял небольшой таз, рядом висел кувшин — принадлежности для умывания.

— Угу, — сказал я. Открыл печную заслонку, заглянул. Увидел кучку золы. — Недавно топили, что ли?

— Приходится. Лето в этом году паршивое, да и чувствую себя… Ну, я рассказывал. Врач рекомендует постоянно находиться в тепле.