Чертова пляска (СИ) - Криптонов Василий - Страница 28

— Где ты мой запах услышал?

— Город большой, людей много. Стена огромная, не пройти, не пройти.

— Ясно, в Смоленске. И что теперь? Приполз исполнить поручение?

Волкодлак, принимая во внимание очевидную разницу в силе, тактично промолчал. А я смотрел на эту тварь, которая должна была сожрать меня, пока я ещё пачкал пелёнки.

— Ладно… Давай-ка слегка отмотаем. Что это был за колдун, который меня заказал? Как его звали?

— Колдун, колдун, — бормотал волкодлак. — Нет, не колдун… Совсем не колдун. Колдун — свой, колдун — брат, а тот — не колдун, тот человек был, но хуже, чем колдун, страшнее. Нельзя не слушаться. — По телу волкодлака пробежала дрожь. — Но тебя боялся, боялся…

— Лестно, — пробормотал я в задумчивости.

Выбить из этой твари что-то большее — явно дохлая затея. Видно, что и без того слабый умишко волкодлака от возраста помутился окончательно. Он мало того, что никаких имён не знает (хотя кто волкодлаку какие имена когда называл), ещё и загоняется на ровном месте.

— Он придёт за тобой, придёт! Или пришлёт кого, пришлёт…

— Ну пусть приходит, пообщаемся. Темы, думаю, найдутся.

— А меня убьёт, убьёт… Силу мою заберёт — и убьёт.

— Да сто лет ты ему обосрался, не льсти себе. Забыл он о тебе уже давно.

— Ничего не забывает, ничего…

— Ну тогда я ему сочувствую. Двадцать лет точить зуб на блохастого волкодлака — это себя не уважать.

Волкодлак помолчал, таращась на меня. И вдруг сказал:

— Убей меня, охотник.

— Чего? — обалдел я.

— Убей меня, убей.

— Это что ещё за приступ самобичевания?

— Устал я, устал. Умереть не могу, не могу. Пока не исполню, не исполню. Лучше ты, ты… Его боюсь, боюсь…

— Слушай, да я бы с радостью, с радостью. Но шума же будет. А у меня тут дама спит, беспокоить неохота.

— Отруби мне голову, голову…

Волкодлак встал возле границы круга боком ко мне и опустил голову. А мне вдруг как-то стрёмно сделалось.

— Я так-то не палач, блохастый. Перепутал ты меня с кем-то. Вот если бы в бою сошлись — там другой разговор.

— Если хочешь, хочешь…

Теперь волкодлак развернулся ко мне передом и припал на задние лапы. Опустив морду, изготовился к прыжку.

Я, склонив голову, наблюдал за готовящимся фэйлом. Не, когда он впилится в Круг и опадёт, более опасным для меня точно не станет. Всё это уже напоминает какую-то комедию…

И тут волкодлак прыгнул.

Я не успел среагировать, потому что не ждал такого поворота от слова совсем. Тварь пролетела сквозь круг — только красивые голубоватые разводы пробежали от места проникновения, будто круги по воде от брошенного камня.

Он сбил меня с ног. Я упал на спину, меч вылетел из руки. Надо мной склонилась раскрытая пасть.

Левой рукой я вцепился волкодлаку в глотку и постарался оттолкнуть. Правой нащупал на поясе кинжал, выдернул его из ножен и воткнул в бочину.

Волкодлак коротко рыкнул и щёлкнул челюстями. Когти передних лап вонзились мне в грудь.

Сука. Обычное оружие для тварей — всё равно что зубочистки. Ладно, давай по-другому.

Удар!

Я смотрел в разинутую пасть твари и Знак изображал именно там. Туда Удар и пришёлся.

Башка волкодлака дёрнулась, туша обмякла. Я толкнул, сбросил её с себя, поднялся на ноги.

А волкодлак — нет. Он лежал, харкая зеленью и перебирая лапами.

— Ладно, блохастый. Заслужил.

Я подобрал меч, поднял его над головой и обрушил вниз. Голова волкодлака отделилась от туловища и откатилась в костёр. В грудь долбануло молнией.

Я не сразу поверил ощущениям. Но память меня не подводила: до стычки с волкодлаком у меня было десять родий, а теперь стало шестнадцать. Значит, шесть? Согласно справочнику, максимум волкодлака — это три родии. Мой опыт это подтверждал. Ну, до сих пор подтверждал.

Конечно, в норме волкодлаки двадцать лет и не живут. Тупые и агрессивные, они находят смерть гораздо раньше. А этот… Заколдованный таинственным не-колдуном, он прожил очень долго — таясь и вздрагивая от каждого шороха, потеряв единственно важный для него след. И за эти годы, видимо, в нём развелось аномальное количество костей-родий, вдвое больше обычного.

Земляна так и не проснулась. Стычка происходила в практически полной тишине. Ну и ладно, ну и спи. Костей я тебе не дам, так и знай. Не было никакого волкодлака, и всё тут. Меньше знаешь — крепче спишь.

С этими мыслями я спалил тушу Красным Петухом и собрал косточки в мешок. Убрал Защитный Круг. Потом осмотрел грудину. Н-да. Ничего критичного, конечно, однако меры следует принять.

Бахнул Остановить Кровь и Заживление. Ранки на глазах затянулись, боль прошла. Ну вот и зашибись. Едем дальше.

Я сел на прежнее место, достал и схомячил пряник от тётки Натальи. Сверился с внутренними часами — время только-только подползало к полуночи. Земляну решил разбудить где-нибудь к часу. Потом часика три сам покемарю и в путь. Это дома хорошо дрыхнуть до обеда, а в лесу солнце привстало, птички зачирикали — уже и не в кайф разлёживаться.

— Это ещё что такое?

Я зевнул, с трудом продрал глаза и, заматерившись, шарахнулся.

Передо мной на земле стоял обугленный волчий череп.

— Земляна, ты охренела⁈ А если б я Знаком долбанул спросонок!

— Это ты охренел! Ты что, ночью волкодлака убил?

Н-да. Вот что в народе называется факап. Тушу-то я спалил Красным Петухом, он следов не оставляет. А вот башка укатилась в костёр, я про неё и забыл. Вернее, забил. Как-то не подумал, что там-то огонь обычный, не магический.

Вот в башке и сгорело всё, что только могло сгореть, а кость осталась. Утром костёр потух, и Земляна увидела палево.

— Ну, убил, — буркнул я. — С кем не бывает…

— Почему меня не разбудил⁈

— Так моё ж дежурство было. Разбудил в середине ночи, как договаривались.

— Владимир! — взвыла Земляна. — Если на нас напали — надо было сразу же будить! В этом и смысл спать по очереди, а не просто для того, чтобы оба не выспались!

— Да там не напали, так… — Я зевнул и сел. — Долго рассказывать. Короче, фигня, не напрягайся. Завтракаем и в дорогу?

Земляна только головой покачала, но возражений по существу не нашла.

Зато после завтрака снова начала зудеть:

— И всё-таки, почему ты меня не разбудил?

Мы продолжали идти лесом в одному мне известном направлении.

— Слушай, не нагнетай. Там был один жалкий волкодлак.

— А если бы он был не один?

— Ну, тогда разбудил бы.

— Точно⁈ Я вот что-то не уверена.

Объяснять Земляне, что волкодлак был не просто так, а с секретом, я не стал. Моё дело. Никого другого это до поры до времени не касается. Да и вообще настроения что-либо объяснять не было от слова совершенно. Тем более, сам мало чего понимал.

Что за колдун хотел меня убить? Вернее, не колдун. Вот рискну предположить: не Троекуров ли? Вообще, очень похоже. Кто-то мне про него уже скулил, что он не колдун, а наоборот, все колдуны перед ним на цыпочках вытанцовывают.

В принципе, даже по человеческим меркам двадцать лет — это не бог весть что. Если Троекурову тогда было, скажем, тридцать, то сейчас — полтос. Вполне себе нормальный возраст, полный расцвет сил. Так что запросто может быть он.

Чую, пора бы навестить троекуровского сынульку. Пообщаться путём. Пусть сообщит мне о бате побольше сведений. Вот с огненным змеем закончим — и сразу метнусь до Смоленска. Чего резину за хвост тянуть.

— Так насчёт огненного змея, — прервал я гундёж Земляны, которая с недосыпа становилась вредная, как жена, с которой сорок лет в браке. — Кто он и что он?

— Да хрен его знает, — честно отозвалась та. — Лично их бивать не доводилось, только байки слушала.

— А почему он змей?

— Ты ещё спроси, почему огненный.

— Тоже, кстати, интересует, да.

— Не зна-ю. Повелось так почему-то. Может, кто-то спьяну назвал — оно и прижилось. Но, правда, в виде змея его вроде как никто не видал. В человечьем облике является обычно. А огненный — может, потому что по небу летит в виде снопа искр?