Белая Длань (СИ) - "Valeriys" - Страница 19

- А… оставь ты уже в покое свою честь, Селми. – махнул рукой король, удивительно точно поняв причину заминки гвардейца. – Семеро с ним, называйте ублюдка как есть или, как хотите. Не хватало мне ещё слухов про то, что я боюсь имени мерзавца! Гарденер он там или ещё кто, не важно! Я поклялся, что за подобную дерзость проломлю ему голову будь он хоть трижды тем, кем назвался! – Баратеон со злостью сжал кубок настолько сильно, что тот начал деформироваться под силой его руки. Глаза его как прежде метали молнии, но, как ни странно, король пытался сохранять голову холодной, практически не налегая на вино в последние несколько дней, от чего в замке вновь стали вспоминать прозвище короля – Демон Трезубца.

- Благодарю, ваше милость. – кивнул сир Барристан с присущим ему достоинством. – Это мудрое решение.

- Спорное заявление, сир Барристан. – подала голос матриарх Тиреллов, что всё это время с большим интересом слушала, разразившийся на её глазах, спор. – Будь он тем, кем назвался, или же нет, но в Просторе имя Гарденеров, даже спустя триста лет, имеет силу и силу весьма немалую. Уже сейчас многие лорды и леди шепчутся, строят планы и раздумывают какую выгоду могут получить из этой ситуации и это после одной лишь встречи, если оставить проблему без внимания, то любое успешное действие этого дерзкого юнца в сложившихся условиях может поколебать многих из них. А уж для простого люда имя Гарденеров в Просторе имеет и вовсе сакральный смысл. – Королева Шипов говорила с уверенностью, легонько постукивая тростью в такт собственным словам. Казалось, она обращалась ко всем присутствующим, но взгляд её был задумчиво устремлен на один из многочисленных гобеленов с гербом Тиреллов на нём.

- И что же вы предлагаете, леди Оленна? – королева не упустила возможности вступить в обсуждение вновь, ни капли не обратив внимание на грозный взгляд своего мужа. – Дать ему звучное прозвище?

- Не стоит. Лучше всего в данной ситуации будет назвать его не просто самозванцем или преступником, а бастардом и клятвопреступником, что сбежал от службы в Ночной Дозор в обмен на королевское помилование. Так мы избежим лишнего волнения среди черни, а также избавим многих лордов, что так и не присутствовали на турнире от лишних вопросов. Несомненно, слухи от присутствующих гостей просочатся к вассалам и ближайшим соседям, однако, слухи на то и слухи, с нашей же стороны будет официальный указ короны на поимку Эдмунда Флауэрса, к тому времени, когда люди начнут задавать вопроса, смутьян будет уже пойман и казнен, а там вопросы пропадут сами собой, как и интерес к его персоне. – предложение матриарха дома Тиреллов выглядело и звучало вполне конструктивно в сложившихся обстоятельствах, однако у большинства присутствующих в зале оно вызвало только удивление напополам с отвращением.

- Матушка! Бабушка! Леди Оленна! – возмущенно восклицали присутствующие мужи.

Только король с королевой, пожалуй, хоть как-то положительно отреагировали на предложение урожденной Редвин. Королева Серсея с одобрением и некоторой долей уважения кивнула словам старушки, видимо по-новому взглянув на персону той. Роберт Баратеон же с задумчивым видом разглядывал вмятины на кубке, а после и вовсе обратил свой грозный взор на присутствующих, мгновенно задавив тем самым всякое возмущение.

- Грязно… Очень грязно. Однако, действенно и вполне заслуженно. Я сегодня же отправлю указ Джону, чтобы он распространил его по всем Семи Королевствам. Ты сделаешь тоже самое, Тирелл, уяснил? – грозный взгляд Баратеона теперь был направлен на одного только лорда Простора и ясно давал понять, что отказа король не потерпит.

- Я понял, ваша милость. Однако, всё же вынужден сказать, что подобное выставляет нас в не самом хорошем свете…

- Свете?! Свете!!! Ты ещё не понял в каком ты свете находишься, Тирелл?! Напомню, что этот урод посягает именно на твой титул и замок! На твои и мои земли! Седьмое Пекло! Ты в дерьме, Тирелл, ты в полнейшем дерьме, особенно после того, как дал ублюдку прокрасться в эту крепость незамеченным! Потому, когда твоя мать, от которой тебе мозгов по всей видимости не досталось, предлагает хоть какое-то решение того, как тебе и твоей семье из этого дерьма выплыть, ты молчишь и киваешь, понял меня?! – рев короля, что тот издал в очередном приступе ярости был слышан, пожалуй, по всей крепости.

Баратеон уже долгое время пребывал в напряженном состоянии. Снижение количества потребляемого вина только усугубило нервозность короля, от чего любая, хоть какая-то, попытка неповиновения в его глазах смотрелась практически изменой. Демон Трезубца чувствовал угрозу своему положении и пробуждался ото сна. Надолго ли? Сложно сказать, но пока что это происходило и горе тому, кто посмеет перечить королю.

- Да, ваша милость. – закивал побледневший от страха грандлорд Юга.

- Отлично, задери тебя Семеро! К вечеру указ должен быть разослан по всему Простору. Однако, ещё остается надежда на то, что Корбрей настигнет ублюдка и мы как можно скорее узнаем об этом. Так что молись об этом, Тирелл! – постучал король пальцами по столу, таким образом ставя точку в этом вопросе.

- Ваше величество, прошу простить моего отца за эту заминку, но не лучше ли нам выслушать доклад мейстера Ломиса, не зря же почтенный мейстер сбивался с ног эти дни и ночи, верно же? – наследник Хайгардена, Уиллас Тирелл, обратился к королю, вступившись за безмолвного отца на коем изрядно прибавилось седых волос за прошедшие дни. Не смотря на некоторую скованность и тихий спокойный тон молодого Тирелла, король услышал того отчетливо, переведя своё внимание на юношу.

- Похоже твоему сыну досталось куда больше мозгов и храбрости, Тирелл. Пусть старик говорит, мне даже интересно, что он нарыл в своих книжках и склянках. – Роберт Баратеон окончательно утратил интерес к лорду Простора. Взгляд августейшей особы ныне был сосредоточен на фигуре слегка пухлого мейстера Ломиса. Охнув, от неожиданности, тот поднялся из-за стола, и сделал некое подобие поклона, который был слегка смазан тем, что мейстер запутался в собственной рясе.

- Несомненно, государь, информация добытая в ходе исследования произошедшего весьма противоречива и может поставить в тупик многих ученых мужей. Позволено ли мне начать доклад? – мейстер начал свою речь весьма витиевато, стараясь оказать лучшее впечатление на монарха.

Впрочем, образ умудренного жизнью старца был немного подпорчен легкой отдышкой и капельками пота стекающими по его лицу. Пухлое лицо мейстера было красным, в конце концов на дворе стояло долгое лето и мало кто мог справиться с последствиями этого времени года, особенно в Просторе. Длинная мейстерская цепь бряцала с легкими звоном, стоило Ломису сделать хотя бы малейшее движение. Молодой Ренли Баратеон, что всё это время молчал в зале заседаний, немного поморщился от резкого запаха трав вперемешку с потом исходившим от старика, но постарался сохранить на своём лице спокойствие.

Мейстер Ломис вообще был человеком доброго нрава и долгое время находился на своём посту при дворе Хайгардена. Он был одним из лучших учеников своего поколения и потому неудивительно, что именно ему предстояло заменить прошлого мейстера когда тот отошёл в мир иной по естественным причинам. Всё таки при дворе владык Простора должны находится одни из лучших, как никак именно они являются основными покровителями Цитадели, единственного места где собраны знания Вестероса за многие тысячи лет.

Ломис отлично знал науку во множестве областей, что доказывала цепь не в пример длиннее, чем у многих мейстеров Семи Королевств. Прекрасно умеющий находить подход к детям своего сюзерена он пользовался большим расположением, как главы, так и наследника благородного дома Тирелл, ведь именно он воспитывал их с самого детства, от чего и отношение к нему было соответственным.

Впрочем, заслуги этого мейстера были известны только обитателям вечного сада, коим являлся Хайгарден. Для короля и королевы Ломис скорее напоминал великого мейстера Пицеля из Королевской гавани, по крайней мере внешностью и повадками, что задавало определённый тон по отношению венценосных особ к нему. Седая козлиная бородка и длинные усы выглядели не сказать, что опрятно, но создавали вполне знакомый образ в глазах гостей из столицы.