Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса - Делягин Михаил Геннадьевич - Страница 94

В результате появляется возможность создания ещё одного, пятого после существующих Социалистического, троцкистского, либерального и Финансового, – как ни парадоксально звучит, патриотического Интернационала, – объединенного общим противостоянием патриотически ориентированных национальных элит глобальному управляющему классу и их общим стремлением к сохранению естественного образа жизни, благосостояния, культур и прогресса своих народов.

Ведь человечество, каким бы несовершенным и даже порочным, каким бы раздробленным оно ни было, в целом категорически не хочет и, самое главное, уже в принципе, по сугубо технологическим причинам не может становиться на четвереньки, – это означает фатальную массовую утрату технологий и прямую физическую гибель [20].

Однако пока глобальный управляющий класс оказывает определяющее влияние на всё развитие человечества и, соответственно, использует управляющие элиты не обладающих суверенностью стран (утративших её или так никогда и не бывших суверенными) в качестве своих послушных региональных менеджеров.

Понятно, что это сопровождается как сохранением доминирования, так и искусственной девальвацией либерализма как его идеологии.

На заре туманной юности, в первую половину 90-х годов автор данной книги в силу возраста, необразованности и конформизма (не говоря уже об объективных исторических условиях) придерживался в целом либеральных взглядов на мир и по сей день глубоко благодарен покойному Е. Г. Ясину за то, что внимательное наблюдение за ним излечило автора от этого крайне опасного социального недуга сравнительно быстро и эффективно.

Ключевым недостатком, фундаментальным содержательным пороком либерализма, делающим его неадекватным объективной реальности и потому превращающим в разрушительный психоисторический вирус является постулируемая в качестве краеугольного камня, исходной аксиомы вера в то, что каждый человек в каждый момент времени может в полной мере отвечать за последствия своих действий.

Не «должен» как заведомо трудно- (а в настоящее время для большинства и в принципе не-) достижимая цель, а «может»: прямо здесь и сейчас. И потому к человеку – причем к каждому – можно и даже должно предъявлять соответствующие требования практически при любых обстоятельствах. И не жалеть, не щадить его в том (наиболее распространенном по понятным причинам) случае, когда он этим заведомо непосильным для него требованиям не соответствует и разрушается под их раздавливающим его грузом.

Подобного рода установки, прямо игнорирующие саму природу человека (в том числе его априорное объективное несовершенство), полностью, принципиально не верны даже для большинства населения развитых стран во время их расцвета (в 60–70-х годах XX века), – что обычно так или иначе, но в целом учитывается властью (а когда перестает учитываться, эти страны с пугающей быстротой начинают деградировать, на глазах переставая быть развитыми).

Применение же откровенно лживой философской максимы либерализма к народам менее развитых стран или к народам, находившимся в состоянии социальной катастрофы (например, к народу России периода разрушения Советского Союза) напоминало и напоминает даже не бросание в воду заведомо не умеющего плавать – мол, если не выплывет, сам виноват (так как в такой ситуации большинство как раз так или иначе выплывает, обычно даже научившись плавать), – но требование к слесарю (а хоть бы и к профессору биологии) немедленно сдать экзамен по квантовой физике с гарантированной нищетой, десоциализацией и полным крахом жизни в случае отказа или (практически неизбежного) провала.

Систематическое применение на практике либеральной доктрины вполне естественным образом вылилось в политику социального геноцида, с упоением проводимую под руководством глобального управляющего класса (о его структуре и борьбе реализуемых им проектов см. [19]) по всему миру и по сей день и качественно усугубляющую последствия и ход нашей национальной катастрофы.

Самоочевидная, практически ни от кого и никем не скрываемая абсурдность фундаментального тезиса, лежащего в основе современной либеральной идеологии, и его откровенная несовместимость с реальностью, естественно, накладывают неизгладимый отпечаток на сознание его носителей. (Разумеется, за исключением тех не так уж и многих случаев, когда им удается освоить базовый принцип английской морали, заключающейся в оценке своих действий исключительно на основе критерия пользы, а действий всех остальных – исключительно на основе строжайших нравственных критериев, как это описано в главе 3 настоящей книги.)

Неподготовленному человеку, наблюдающему со стороны практические и часто даже бытовые проявления либерального сознания, более всего бросается в глаза органическая неспособность последнего воспринимать мнение, хотя бы незначительно отличающееся от собственного (то есть, как правило, продиктованного «рукопожатным» окружением либо признаваемого им допустимым).

Принципиально важно, что это не столько «отторжение», «враждебность» или даже «нетерпимость», а прежде всего именно полная неспособность к самому содержательному восприятию как таковому.

Обычно либералы выглядят для стороннего наблюдателя приличными и вменяемыми людьми, обладающими способностью к сочувствию и состраданию, преимущественно из-за их отделенности от практической власти. Лишь эта отделенность не дает им реализовать свои представления о прекрасном и устроить подвластным им людям (вплоть до целой страны) новый кошмар кровавых 90-х, которые они и по сей день искренне считают идеальным временем своей свободы.

При этом они, разумеется, категорически отказываются уточнять, что это была свобода прежде всего тотальной лжи, грабежа, убийств и насилия. Отнюдь не случайно, вспоминая то время, один из видных и при том чувствительных и образованных либералов – соратников Березовского – с искренним восторгом писал, что он и его партнеры были полностью свободны в своих повседневных действиях от всех божьих заповедей, кроме первых двух, – то есть искренне полагали, что бог в обмен на почитание благословляет их на в прямом смысле слова всё, включая убийства и изнасилования [1].

Объективно обусловленная служению интересам глобальных финансовых спекулянтов враждебность современной (проявившей своё принципиальное отличие от традиционной уже с 10-х годов XX века) либеральной идеологии самым насущным, кровным, естественным интересам большинства своих народов объективно и полностью исключает для её носителей возможность быть демократами, то есть людьми, учитывающими мнения и интересы своего народа.

Российские либералы, в частности, многократно и публично демонстрировали искреннее полагание «народом» лишь людей, обладающих состоянием примерно от миллиона долларов, полностью следуя реконструированному Стругацкими древнему принципу «ни о каком принуждении… не могло быть и речи…, и даже самый последний землепашец имел не менее трех рабов». Характерно, что олигарх Каха Бендукидзе в начале «нулевых» годов искренне считал единственным значимым критерием демократичности любого общества и единственным же значимым правом человека его право вывезти из России (!! – именно так, не из «той или иной страны», а именно и только «из России») один миллион долларов.

Этого же подхода придерживается и правящая в настоящее время Россией бюрократия, критически значимая часть которой на глазах буквально дичает от своей полной безнаказанности. В сферах социально-экономической и национальной политики (за исключением вопросов, связанных с вынужденным усилением государственного вмешательства в жизнь общества), она всецело либеральна и во многом из либералов состоит; их влияние представляется критически значимым и во многих других жизненно важных сферах, включая культуру, а также внешнюю и внутреннюю политику.