Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса - Делягин Михаил Геннадьевич - Страница 19
- Предыдущая
- 19/104
- Следующая
Достаточно вспомнить потерю североамериканских колоний: проживший в Лондоне почти 17 лет Бенджамин Франклин[46], отстаивая их интересы и протестуя против чрезмерного налогообложения, имел несчастье объяснить представителям Банка Англии расцвет их экономик использованием собственной валюты – «колониальных расписок», – которые выпускались без учета каких бы то ни было спекулятивных последствий, в строгом соответствии с потребностями хозяйства.
В результате в 1764 году парламент Британии специальным «Законом о валюте» запретил колониям выпуск собственных денег и обязал выплачивать все налоги только золотыми и серебряными монетами. Франклин писал: «… За один год… эра процветания закончилась. Улицы городов заполнились безработными». К 1775 году британская система налогообложения обескровила колонии, изъяв из них практически все золотые и серебряные монеты и поставив их перед выбором между гибелью и восстанием; это стало непосредственной причиной возникновения США.
Стоит отметить, что в июне 1776 года Людовик XVI предоставил своему агенту, великому драматургу Бомарше[47] один миллион ливров на финансирование войны повстанцев Северной Америки против Британской империи. Так что финансирование и разжигание Англией Великой Французской революции (см. введение), строго говоря, представляло собой лишь ответный удар, – ещё раз убедительно подтвердивший чеканную формулу Макиавелли: не смертельный удар смертелен для того, кто его наносит.
С 1797 года война с Францией (в которой Англии очень быстро пришлось противостоять Наполеону в одиночку) породила обесценивающийся бумажно-денежный стандарт, сохранявшийся до 1821 года.
Однако, несмотря на эти и другие кризисы, во многом созданная именно Исааком Ньютоном пирамида государственного долга Англии, наряду с симбиозом аристократии и предпринимателей обеспечивающая её могущество и опиравшаяся на него, продолжала эффективно функционировать [48] и рухнула лишь в XX веке – вместе с самой Британской империей.
Насколько можно судить, подобные общественные организмы, опирающиеся на общность интересов и патриотизм наиболее влиятельных элементов общества, государственный долг как средство привлечения свободных капиталов всего мира, а также эффективные науку и разведку, обеспечивающие разумность управления, могут погибать лишь по внешним причинам, под ударами более эффективных и мощных конкурентов или в же в силу кардинального изменения самой среды своего существования (например, из-за появления принципиально новых технологий, изменяющих объективные требования к управляющей системе).
Гибель Британской империи, насколько можно судить, была обусловлена действием обоих этих факторов.
Во второй половине XIX века немцы, сначала стремясь догнать, а затем уже и соревнуясь с Англией и отстаивая свои интересы в противостоянии обслуживающему её нужды либерализму, создали науку в её современном виде (в том числе и науку об обществе) как фактор национальной конкурентоспособности [91].
Однако англичане прошли (разумеется, в совершенно других формах, свойственных совершенно другому времени и совершенно другим технологиям) этот путь значительно раньше – ещё в конце XVII века, что и стало одним из факторов британского превосходства и британской конкурентоспособности, далеко переживших Британскую империю и ещё и по наши дни оказывающей огромное влияние на глобальную политику, экономику и культуру.
2.3. Воспитание элиты: системность социальной инженерии
Необходимым условием жизнеспособности любого организма является его воспроизводимость: способность продолжать себя в следующих поколениях при любых (в прямом смысле слова) внешних обстоятельствах. Социальный организм обеспечивает это условие воспитанием своих членов и подготовкой управленческих кадров (невнимание к формированию последних означает быструю неотвратимую смерть, что показал, в частности, пример просуществовавшей всего лишь три поколения советской цивилизации).
Особенно высоки объективные требования к качеству государственного управления (и, соответственно, к подготовке кадров для него) империй, объединяющих разнородные общества, по-разному откликающиеся на одни и те же управленческие импульсы, и потому нуждающихся в постоянном применении и изменении разнообразных методов и технологий управления.
Опираясь на богатый опыт религиозного образования, Британская империя решила эту задачу созданием специфической системы воспитания элиты, включающей частные школы и университеты. Основанная на них подготовка имперских управленческих кадров стала важнейшим фактором британского превосходства над остальным миром и одним из высочайших достижений социальной инженерии всего Запада[49]. Не случайно как минимум в первой трети XX века систему английских частных школ рассматривали там одновременно как высшее достижение модной тогда евгеники и как идеальный политический механизм.
Ключом к этой системе стали частные школы-пансионы, куда сдавала своих детей в возрасте 6 лет вся английская элита и которые в конце XIX века, в период максимального расцвета Британской империи и максимального же уровня её самодовольства, считались её представителями главным историческим достижением империи и её фундаментом, обеспечивающим незыблемость имперской мощи.
По сути, дети элиты в интересах Британской империи в самом раннем возрасте изымались из семей и навсегда становились в них лишь редкими гостями, изредка приезжающими на каникулы. Это делалось без какого бы то ни было формального принуждения, абсолютно добровольно – просто потому, что являлось категорическим условием сохранения и тем более повышения их социального статуса.
В частных школах (как и, более того, в университетах [41, 42]) детям и студентам не давали знаний, имеющих какое бы то ни было практическое применение. До 50-х годов XX века включительно главными предметами изучения были латынь и греческий язык; все остальные, за исключением спорта, просто не имели значения.
В воспитании английской элиты следует особо отметить массовое применение такой крайне значимой технологии социальной инженерии, как спорт. Его подлинный культ эффективно использовался и используется в настоящее время для массовой выработки энергичности, стойкости, упорства и привычки к постоянной многоуровневой конкуренции (одновременно с командой противника и со своими товарищами – внутри собственной команды). «Это нечто большее, чем просто упорство, речь… должна идти о психоисторически закрепленном на личном уровне классовом, социально-расовом инстинкте превосходства, победа в реализации которого достигается независимо от средств и сроков[50]»[95; с. 520].
Одержимость (в самом прямом смысле этого слова) спортом представляет собой самые лучшие из возможных методов тренировки «длинной воли», командного духа и навыков самоотверженной работы в команде на другого лидера, а также метод формирования порождающего незыблемую подсознательную уверенность в себе физического превосходства над простолюдинами[51] или представителями иных народов.
При помощи бесконечной зубрежки в детях вырабатывалось автоматическое, нерассуждающее послушание и подчинение руководству, трудолюбие и упорство; укреплялся прививаемый и через занятия спортом дух постоянного соревнования и одновременно – абсолютной приверженности «своей команде». Все признаки критического мышления беспощадно выжигались каленым железом, равно как и чувствительность, способность к сопереживанию и вообще эмоциям, гуманизм и все остальные качества, объективно противопоказанные колониальным администраторам.
- Предыдущая
- 19/104
- Следующая