Путь дракона - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер" - Страница 11

Пока все ужинали, караванщик вытащил из своего фургона табурет и, взобравшись на него, при свете костра принялся читать вслух из священной книги. Китрин не особенно прислушивалась: магистр Иманиэль тоже был набожен или, по крайней мере, старался слыть набожным ради репутации, и благочестивые чтения были Китрин не в новинку, хотя ни Бог, ни ангелы никогда не казались ей такими уж увлекательными персонажами.

Тихонько оставив на месте тарелку с ножом, она отошла к ручью. Не выдать в отхожем месте, что она не мальчик, – эта мысль глодала ее всю дорогу, лишь усиливая ужас, и снисходительные реплики магистра Иманиэля («Да большую нужду все мужчины справляют сидя!») ее не ободряли. И сейчас, в пронизанной туманом тьме, сидя со спущенными штанами и придерживая рукой набитый тряпками гульфик, Китрин чувствовала облегчение не только телесное. Один раз получилось. Что ж, теперь остается поддержать игру несколько недель, пока караван дойдет до Карса.

Вернувшись к костру, она обнаружила, что рядом с ее тарелкой сидит один из стражников – к счастью, не капитан и не его помощник-тралгут. Китрин присела на прежнее место, стражник кивнул ей и улыбнулся. Только бы он не заговорил!..

– А караванщик-то наш не дурак поболтать, – тут же сообщил стражник. – Знатно выступает. Отличный бы актер из него вышел, да только для тимзинов ролей не так много. Разве что Орман в «Огне», а больше и не найдешь.

Китрин кивнула и сунула в рот очередную порцию холодных бобов.

– Сандр, – не пожелав умолкнуть, продолжил стражник. – Меня так зовут – Сандр.

– Таг, – буркнула Китрин, надеясь, что с полным ртом ответ получится по-мужски небрежным.

– Здорово, Таг. – Сандр пошевелился в темноте и вытащил кожаный бурдюк. – Выпить хочешь?

Китрин пожала плечами – как пожал бы плечами мальчишка-погонщик. По крайней мере, она надеялась, что вышло похоже. Сандр улыбнулся и вытащил пробку. Китрин раньше пробовала вино – в храме и на праздничных застольях, – но только разбавленное и понемногу. Теперь ощущение было совсем другим: язык и губы слегка обожгло терпким привкусом, и жидкость устремилась в горло, словно очищая Китрин изнутри. В груди разлилось тепло, как разливается по лицу румянец.

– Отличная штука, да? – подмигнул Сандр. – Позаимствовал у мастера Кита, он не будет ругаться.

Китрин отхлебнула еще вина и с сожалением отдала бурдюк; Сандр припал к горлышку. Караванщик тем временем закончил читать, полдесятка голосов помогли ему пропеть концовку. Лунный свет, рассеянный туманом, лился мягко и ровно. К удивлению Китрин, вино ее успокоило, сжатые в комок внутренности расслабились – не полностью, но ощутимо. Тепло перелилось из груди в живот. Интересно, сколько еще надо отхлебнуть, чтобы отпустило плечи и шею…

Нет, сейчас не до безрассудств. Напиваться нельзя.

Сандра окликнули, и он вскочил на ноги, забыв про бурдюк.

– Я здесь, сэр!

Стало быть, Вестер с тралгутом собирают стражников. Китрин всмотрелась в серую клочковатую тьму, оглянулась на костер – и осторожно, как бы невзначай подобрала бурдюк и спрятала под курткой.

По пути к своему фургону она старалась обходить остальных погонщиков. Чей-то голос выводил песню, кто-то подпевал. Крикнула ночная птица. Китрин забралась в фургон; на тюки с шерстью уже легла ночная роса, в мельчайших каплях влаги отражался лунный свет. Полог закрывать не хотелось – все равно ведь темно, – и Китрин свернулась калачиком среди рулонов ткани. Вытащив из-под куртки бурдюк, она отпила еще глоток. Один. Маленький.

Надо быть начеку.

Меч, описывая дугу, в последний миг повернулся; теперь стальное острие метило Доусону в лицо. Будь он так же молод, как и противник, уловка достигла бы цели: пришлось бы отпрянуть и – в неизбежном развороте – открыться. Однако многолетний опыт дуэлей не прошел даром: Доусон, отведя свой клинок на два пальца в сторону, в неожиданном выпаде послал меч вперед и промахнулся лишь на волос.

Фелдин Маас – барон Эббингбау и противник Доусона не только в дуэлях – сплюнул на землю и ухмыльнулся.

Изначальный повод был ничтожным. Три дня назад на королевском обеде Маас потребовал, чтобы угощение ему подавали прежде, чем более богатому землями Доусону, – на том основании, что Мааса теперь назначили смотрителем южных границ. Барон объяснил Маасу его ошибку, тот оскорбился. Дело едва не дошло до пощечин прямо в пиршественной зале, и теперь противники разрешали спор давним традиционным способом.

Дуэльная аллея, сухая и пыльная, длиной и шириной вполне годилась для поединков вроде нынешнего, где позволены короткие клинки и кожаный доспех. С одной стороны ее ограничивали деревья, за которыми высились стены и башни Кингшпиля, с другой – исполинский Разлом в тысячу локтей глубиной, прорезавший некогда город и давший имя Рассеченному Престолу.

Противники отошли на позицию и вновь двинулись по окружности, не спуская один с другого глаз. Правую руку Доусона чуть ли не жгло от натуги, однако острие меча было нацелено во врага четко и твердо – барон всегда гордился тем, что после тридцати дуэльных лет он все так же силен, как в день первого поединка. Клинок соперника чуть дрожал, расслабленная поза обманула бы кого угодно – только не Доусона.

Кожаные подошвы ступали в пыли почти бесшумно. Фелдин ударил, Доусон парировал и ответил выпадом, Фелдин с погасшей ухмылкой отступил. Однако Доусон не расслаблялся: никаких поблажек, пока наглец не получит фирменный шрам Каллиама. Фелдин Маас, крутанув меч кистью, размашисто ударил в низ корпуса, Доусон отвел удар и после ложного выпада вправо атаковал слева. Маневр был блестящим, однако противник успел уклониться – у обоих хватало боевого опыта, чтобы не поддаваться на затасканные трюки.

Оба полагались на неожиданность.

На войне, в настоящем бою, следующая атака Доусона стала бы чистым самоубийством: он открылся, ослабил упор, слишком вложился в удар. Выпад получился таким безыскусным, что Фелдин поверил и отскочил назад – но чересчур медленно: клинок Доусона рассек ему кожу.

– Кровь! – объявил Доусон.

В долю секунды на лице Фелдина сменились удивление, ярость, внезапная собранность – и тут же все прикрыла маска холодной иронии. За краткий миг он успел просчитать контратаку, и Доусон не сумел бы от нее уйти. Этот юнец Фелдин мечтал его убить! Несмотря на честь, свидетелей, закон, – Фелдин чуть не поддался искушению его убить! Что ж, победа над ним становилась от этого только слаще.

Фелдин отступил, прижал руку к ребрам и поднял окровавленные пальцы. Лекари бросились обрабатывать рану; Доусон вложил меч в ножны.

– Отличный ход! – бросил Фелдин, пока с него стаскивали рубашку. – Пользоваться моей честью как щитом! Да ведь это почти комплимент – поставить на кон собственную жизнь, полагаясь на мое благородство!

– Скорее на боязнь потерять лицо.

В глазах Фелдина мелькнул опасный огонек.

– Полегче, – вмешался главный лекарь. – С одной дуэлью покончили, не начинайте новую.

Доусон, обнажив кинжал, отсалютовал на прощание, Фелдин оттолкнул слуг и тоже вытащил кинжал. Кровь обильно струилась по его телу – новый шрам уж точно будет глубок. Доусон удовлетворенно вложил кинжал в ножны, повернулся и зашагал прочь от дуэльной аллеи. Его честь была сохранена.

***

Кемниполь. Старинный город Разлома, столица Рассеченного Престола.

Еще со времен драконов он был всемирным оплотом власти первокровных. В сумрачные, выжженные века после великой войны, которая низложила владык мира и принесла освобождение расам рабов, Кемниполь оставался маяком света для первокровных: черно-золотой город на холме призывал к себе разбросанных по миру питомцев. Шли века, богатства копились, таяли и вновь копились, один лишь город стоял незыблемо – прорезанный Разломом и объединенный властью Кингшпиля, где ныне владычествовал король Симеон с юным принцем Астером.