Спасите меня, Кацураги-сан! Том 3 (СИ) - Аржанов Алексей - Страница 35

— Должны работать. Не может быть такого, чтобы аппаратура реанимации не была снабжена аварийным источником энергоснабжения, — произнёс я.

Однако, когда я вошёл в реанимацию, я убедился, что ИВЛ действительно не работает. А это очень плохо… Лекарские навыки я ещё не восстановил, у меня не получится поддерживать состояние больных одной лишь только жизненной энергии.

Я быстро взял себя в руки и начал мыслить холодно. Пока медсестра разговаривала с заведующим хозяйством и вызывала электриков, я включил фонарик на телефоне и начал осматривать один из аппаратов.

Ну не могли же они… Не могли они, чёрт подери, завести оборудование, не оснащённое аварийным питанием! Только не в такой клинике, как наша!

Мои пальцы нащупали тумблер, который находился в выключенном положении. Я сразу понял, в чём проблема. В аппарате имелся внутренний аккумулятор, рассчитанный на подачу аварийного питания при временном отключении электроэнергии. И оно попросту было отключено.

Я переключил тумблер, красная лампочка аварийного питания зажглась, и аппарат возобновил работу. Не теряя ни секунды, я сразу же метнулся к остальным аппаратам и запустил аварийное питание на всех ИВЛ реанимации.

От души сразу же отлегло. Видимо, ранее в отделении таких проблем не было, поэтому медсестра не имела понятия, как запустить питание.

Мне резко захотелось собственноручно придушить Асакуру Джуна. Я прекрасно понимал, что эта проблема случилась не из-за него. Вполне может быть, что кондиционер закоротил одновременно с общим сбоем. Обыкновенная череда неудачных совпадений. Но всё же аура у этого Асакуры по-настоящему дьявольская. Как у чёрного кота. Недаром же невролог верит в проклятье цифры «четыре».

Но с Асакурой я разберусь позже. Сейчас нужно убедиться, что никто не пострадал. К ИВЛ было подключено всего три человека. Остальные лежали под капельницами и в дополнительной поддержке не нуждались. Однако аппаратура, которая обеспечивала мониторинг их состояния отрубилась.

Времени искать аварийное питание ещё и там у меня не было. Куда быстрее, проще и эффективнее будет осмотреть их «анализом».

И лишь подумав об этом, я понял, что «анализ» включён уже давно. Его активировало автоматически, стоило мне только зайти в реанимацию. Причина этого очевидна — здесь слишком много пациентов с тяжёлыми заболеваниями.

Но для меня это — крайне плохо. Прямо сейчас мой «анализ» пытается осмотреть сразу всех пациентов реанимационного отделения, и я не могу его остановить. Это гарантированно вызовет мощную перегрузку моей нервной системы.

Как говорится, никогда такого не было — и вот опять!

Я быстро осмотрел больных под ИВЛ. Состояние двух пациентов было стабильно, а вот у третьего резко изменилось дыхание. И вряд ли это связано с отключением ИВЛ. Слишком мало времени прошло, чтобы его функция дыхания нарушилась.

Больной, судя по мощному бронхоспазму, страдает хронической обструктивной болезнью лёгких. В подтверждение тому эмфизема — увеличение воздушности лёгочных тканей.

Бродить по темноте и вчитываться в истории болезни пациентов у меня нет времени. Нужно действовать уже сейчас, основываясь на том, что я вижу.

Видимо, спазм бронхов произошёл как раз из-за отключения света. То есть — из-за стресса. Пациент испугался, что без аппаратуры он умрёт, и это вызвало резкое сокращение бронхов из-за выделившегося адреналина.

— Пациенту на первой койке срочно дать ингаляционные бронхорасширяющие быстрого действия, — велел я медсестре. — Если лучше не станет — вводите дексаметазон внутривенно. Я пока осмотрю остальных.

— Хорошо, Кацураги-сан! — кивнула медсестра. — Электрики уже на подходе, скоро будут в щитовой.

— Какие отделения были отключены? — спросил я.

— Эндокринология, неврология и мы, — ответила она и побежала за назначенными мной препаратами.

Хорошо ещё, что не хирургия… Если прямо сейчас там проводится операция, сложно даже представить, что бы могло произойти. Даже с учётом наличия аварийного освещения в их отделении, рука хирурга может попросту дрогнуть от неожиданности. И кто в таком случае будет виноват?

Три отделения! Это — не шутки. У произошедшего будут большие последствия.

Раз электрики уже здесь, значит, неполадку скоро устранят, и заряда аварийных аккумуляторов хватит, чтобы продолжить поддержку аппаратуры. Но всё же нужно убедиться, что больше никто не пострадал.

Я быстро пробежался по состоянию ещё шестерых больных. Кроме уже имеющихся сильно запущенных патологий, ничего нового не обнаружил. Состояние пациентов было стабильном, лишь нескольким требовались дополнительные капельницы для снижения артериального давления.

Но когда я добрался до мужчины с аритмией, супруга которого была на моём приёме, по моей спине пробежали мурашки.

— Кацураги-сан, — прошептал он в полумраке. — Что-то мне… Совсем тяжело дышать.

Его сердце работало вхолостую. Ритм ускорился до трёхсот ударов в минуту. Мышечные волокна миокарда сокращаются не синхронно.

Фибрилляция желудочков… Только этого не хватало!

Вводить препараты уже поздно. Пора переходить к экстренным мерам.

— Сестра! — крикнул я. — Срочно, дефибриллятор!

Его кровообращение в данный момент практически не приносит никакого проку. Из-за серьёзного нарушения ритма тока крови попросту недостаточно, чтобы питать мозг и остальные жизненно важные органы.

Не время себя жалеть. Пора использовать «превентивный анализ». Пока медсестра везла ко мне каталку с дефибриллятором, попутно подготавливая его к работе, я взглянул на будущее состояние пациента.

Через минуту он потеряет сознание. А через семь минут умрёт из-за острой гипоксии головного мозга и остановки сердца на фоне желудочковой аритмии.

— Готово, Кацураги-сан! — сообщила мне медсестра.

Я быстро расстегнул рубашку пациента. Его кожа была влажной от пота.

— Протрите ему грудь сухим полотенцем! — скомандовал я.

Пока медсестра убирала влагу с груди пациента, я начал готовить электроды. Повезло, что у него почти нет волос на груди. Времени на бритьё уже совсем не осталось.

— Готово! — воскликнула медсестра. — Гель уже нанесла!

Я быстро смазал поверхности электродов, а затем наложил их на грудь пациента, плотно прижав контакты к поверхности кожи.

Я засучил рукава халата вместе с рубашкой и махнул рукой медсестре.

— Отойдите от койки! — скомандовал я.

Нужно обязательно убрать всех людей в момент проведения дефибрилляции, иначе наблюдающие могут пострадать от контакта с током. Я убедился, что не касаюсь металлического каркаса кровати, и приготовился к первому разряду.

Судя по монитору ЭКГ, аритмия только нарастает. Я установил мощность в двести Джоулей. До потери его сознания оставались считаные секунды.

Я сделал первый разряд. Пациент вздрогнул.

Во мраке реанимации и так трудно было разглядеть очертания тела моего пациента — я действовал исключительно за счёт фонарика, который держала медсестра, и данных моего «анализа». Но и мой организм уже начал сдавать. Несколько ночей без сна и постоянное злоупотребление своими способностями давали о себе знать.

В глазах начало темнеть, комната кружилась. Но взял себя в руки, выждал некоторое время, чтобы оценить ритм. Сердце сокращается в прежнем режиме, нужно продолжать.

Я перевёл мощность на триста шестьдесят Джоулей и сделал повторный разряд. Судя по тяжёлому дыханию и прерывистым стонам пациента, он начал приходить в себя. Сознание мы удержали. Осталось восстановить ритм.

И монитор ЭКГ показал улучшение. Он был встроен в аппарат дефибрилятора, который имел собственный аккумулятор.

Частота сердечных сокращений пациента начала спадать. Ещё чуть-чуть — и самое страшное останется позади.

— Держитесь, мы почти закончили, — прошептал я и провёл ещё один разряд с прежней мощностью. Больше увеличивать смысла не было.

Как только я отдёрнул руки от его груди, пациент всхлипнул. «Превентивный анализ» сообщил, что риск смерти миновал. Магия автоматически отключилась. А в помещении загорелся ослепляющий свет.