Воинствующий мир (СИ) - Старый Денис - Страница 12

Но главные мои ожидания на нынешний год — это пароход. Когда он получится, точно пойму, что не зря я тут прогрессорствую.

Глава 4

Устье Темзы

15 мая 1797 года (Интерлюдия)

Май на юге Англии выдавал крайне противоречивую погоду. С одной стороны, палило солнце, но уже завтра небо заволакивали тучи, и начинался обильный дождь. Всё это сопровождалось типичными для Лондона туманами. Обычно в мае сильные ливни, краткосрочные, и стихия быстро уходит, оставляя лужи и испарину. Не сейчас. Нынче дождь льёт, словно из ведра, и может длиться больше суток. А после — снова жарко.

Но в этих местах жара была не только природной, жарко было и от тех событий, что происходили уже две недели. Английский флот бунтовал. Уже начались переговоры в Портсмуте с командой линейного корабля «Королева Шарлотта» и рядом других фрегатов английской эскадры. Восстание в Норе стало продолжением более раннего в Спитхеде. И здесь до соглашений ещё было очень далеко.

Англия уже могла именовать себя «владычицей морей», и, казалось, что английский флот — это главная опора в политике Великобритании. Потому для всего руководства флотом, как и для правительства, стала шоком начавшаяся череда восстаний на кораблях. При этом король впал в очередное безумство, и его изолировали от принятия решений.

Причины, которые подвигли матросов и даже часть офицеров проявлять крайнюю степень недовольства, первоначально состояли лишь из требований по улучшению бытовых условий. Довольствие моряков не менялось в английском флоте уже более ста лет. И до относительно недавнего времени подобное не сильно угнетало моряков и небогатых офицеров. Однако, английский фунт за последние годы резко стал терять в цене. И теперь жалование моряка оказывалось столь мизерным, что во флот уже никто добровольно идти не хотел. При несравненно более тяжёлых условиях жизни и службы, флотские офицеры получали меньшее жалование, чем их коллеги в сухопутной армии. Это не говоря о том, что на торговых кораблях платили в пять раз больше, да и с провизией там было куда как организованнее. Потому лучшие кадры, если только это были обеспеченные землёй офицеры, стремились уйти в торговый флот.

Чего стоил только баталерский сбор, когда с каждого фунта мяса баталер вполне законно отрезал свой кусок. Раньше артели имели возможность закупать продукты самостоятельно и питаться по десять-пятнадцать человек. Сейчас на это просто нет денег. И все недостачи в обеспечении флота постепенно, но неуклонно, влияли на умы матросов и части офицеров. Патриотизм никто не отменял, но, как показывает история, Родину любят чуть больше, когда патриот сытый и может обеспечить свою семью.

А еще, несомненно, на решительность бунтовщиков повлияла Французская революция. Наверняка, некоторые матросы и даже офицеры вдохновлялись демократическими преобразованиями, которые происходили у извечного врага британской короны. С берегов Туманного Альбиона не так сильно заметен алый от крови цвет реки Сены, что протекает в Париже. А лозунги и внешнеполитические успехи республиканцев вызывают симпатию у пропитанных вольтерианством англичан. И вот это, стремление сделать, как во Франции, был самый спорный вопрос. Бунтовщики собирались выдвигать политические требования и даже малой частью готовы отбыть во Францию, однако, впитанная с молоком матери ненависть к французской нации останавливала большинство восставших.

Ричард Паркер, матрос, но бывший некогда морским офицером, был из тех, кто всей душой поддерживал Французскую революцию. Именно этот фактор и сыграл главную роль в том, что его, грамотного офицера, вполне способного стать капитаном с зачатками флотоводца, лишили офицерского чина и принудили продолжать службу матросом.

Однако, личные качества мужчины позволяли ему находить своё место даже там, на дне флотской иерархии. Паркер быстро стал своим для львиной доли личного состава на линкоре «Сандвич». Большая часть команды на девяностопушечном линейном корабле были преступниками, либо разжалованными за нарушения бывшими офицерами, причём, не обязательно флотскими. Кадровый голод в Роял Неви приводил к тому, что на немалой части судебных процессов приговором была служба на флоте.

Вероятно, из-за того, что на кораблях становилось всё меньше профессиональных, мотивированных, дисциплинированных моряков, и стали возможными бунты. Однако, и такие матросы, как и уоррент-офицеры, были недовольны ужасными условиями службы. В любом случае, не было массового недовольства в среде бунтовщиков, когда были обстреляны несколько кораблей, что не согласились бунтовать, или, когда эскадра перекрыла вход в Темзу для торговых кораблей.

— Команда корабля «Сандвич» выдвигает своим представителем матроса Ричарда Паркера, — громогласно заявил мастер-уоррент-офицер линкора «Сандвич» Джон Уилсон.

Паркер прямо поперхнулся водой, которую пил во время начавшегося собрания. На самом деле он не хотел выдвигать свою кандидатуру в Совет восставших, становясь при этом главным бунтовщиком. «Сандвич» был флагманом эскадры, и представитель этого корабля сразу становился выше иных в зарождавшейся иерархии бунтовщиков.

— Почему я? — удивлённо и даже испуганно спросил Паркер.

— Ты опытный офицер, можешь вести эскадру и управлять ею в бою, а ещё нет на «Сандвиче» человека, от капитана до матроса, который бы сказал, что Паркер плохой товарищ, — объяснил Уилсон.

На самом деле Паркер не боялся ответственности, напротив, он жаждал всем показать, что разжалован несправедливо и свои качества хорошего офицера ни коим образом не растерял. Растерянность и страхи матроса были вызваны письмом, доставленным за пару дней до начала восстания.

Неизвестный человек принёс письмо и был настойчив, чтобы оно было прочитано в присутствии. Паркер в это время занимался закупками продуктов для своей артели, периодически наведываясь в припортовые таверны. Человек с письмом упорно требовал ещё и написать ответ.

Паркер сопротивлялся. Разве стоит отвечать на глупости⁈ Вот только человек заплатил четыре фунта серебром за то, чтобы Паркер собственноручно написал несколько строк. Деньги были серьёзные, а продуктов закуплено мало. Потому Паркер без особого сомнения написал в письме «спасибо» и сделал это в несколько шутливой форме, мол, если ты предсказатель, то благодарю, но я тебе не верю. Что тогда остановило Паркера от того, чтобы не зачитать письмо в присутствии товарищей, Ричард не может объяснить и сейчас. Возможно, то, что в письме были слишком провокационные строки о том, что Паркер остаётся в душе республиканцем и продолжает сочувствовать Франции.

А потом грянул гром, началось восстание. Для Паркера подобное было двойным ударом по психике. Предсказания начинали сбываться. Бывший офицер хотел отсидеться в сторонке, прежде всего из-за письма, но его внутренний огонь и собственное понимание чести не позволили это сделать. Потому очень быстро он стал одним из лидеров восставших на корабле «Сандвич». Хотел он на этом и закончить свою революционную деятельность, больше не выпячиваться, отдавая пальму первенства иным лидерам восстания, но, как видно, не суждено. Теперь письмо заслужило ещё больше доверия или даже слепую веру в написанное.

— Гражданин Паркер, скажи что-нибудь людям! — сказал Уилсон, показывая, что он ярый республиканец.

Уже за то, что Джон Уилсон назвал Паркера «гражданином», нарушался не один закон Великобритании.

— Друзья мои, мы должны поставить цель. Правительство нам не простит даже справедливого бунта. И на требования не пойдёт. Все офицеры будут арестованы, более трёхсот человек будут повешены. Этого ли мы хотим? — Паркер сделал паузу, давая присутствующим возможность выразить своё негодование. — Вы все знаете меня, как человека, который приветствовал Французскую революцию. Но я не переставал оставаться преданным Англии моряком, а в душе офицером флота. Нельзя было терпеть той ужасной службы, что была у нас, но говорю вам, что так, как в Спитхеде, не будет. Правительство обозлилось на нас [в Спитхеде было восстание нескольких кораблей, и требования восставших были частью выполнены, при этом никого не осудили, что стало одной из причин подобных выступлений и в других местах].