Время выбора II (СИ) - Босин Владимир Георгиевич "VladimirB" - Страница 13

Моя свита осела здесь в городе, подле меня. Большинство оженились на местных девушках, заимели свои дома. Появились детки, многим я стал крёстным отцом. Из Москвы ко мне перетекли те, кто по разным причинам не смог найти себя среди царской свиты. Зачастую брат просто не мог рассмотреть полезности того или иного дворянина. Вот, к примеру Семён Головин, трудясь в «посольском приказе» докладывал о сношениях английского посла с некоторыми боярами из ближников царя. Сейчас откровенный подкуп со стороны дипломатов с целью повлиять на решения царя оказывается вполне легитимным. Я-то это давно прошёл, а вот парень попал в немилость. А я его прибрал, мне такие глазастые пригодятся.

Доблестный представитель рода Аксаковых, Пётр, служивший в «сыскном приказе» позволил себе непочтительно говорить с ближайшим царским советником князем Никитой Одоевским. А тот положил глаз на симпатичную сестрёнку Петра, вот и нарвался. А теперича Аксаков пожаловал ко мне вместе с семейством и слугами. Купил дом и получил должность моего советника и руководителя отдела разведки. Ну это я так назвал эту должность. Мне нужна информация относительно деятельности иностранцев, видных дворян города, а также некоторых чиновников. Кто чем дышит и что замышляет? Подобные сведения не получишь обычным путем. Давно собирался организовать здесь филиал «тайного приказа», да не было подходящего человечка на пост руководителя. А Петра я знаю по тем временам, когда только начал заниматься делами, связанными с организацией работ «тайного приказа». Пётр переманил ещё несколько своих коллег, чем только облегчил мне организацию работы личной спецслужбы.

Для грубых силовых решений у меня есть подходящие люди. Но иногда надобно тихонько пройтись на кошачьих лапах. Сделать своё дело и также тихо исчезнуть. Вот такие горизонты я и обозначил Петру Ивановичу Аксакову.

Завтра я еду в Москву. За годы ссылки несколько раз без помпы и торжественного сопровождения, почти тайно я встречался с братом по его просьбе. Это касалось некоторых дел, которые мы вместе задумывали ранее. Денежная реформа, армейская реформа и некие изменения структуры государственного устройства. Не могу сказать, что Алексей прислушивается ко мне, как несколько лет назад. У него появились другие советники и сподвижники. Но наиболее важные вопросы он любит решать, собрав исподволь информацию с разных источников. Вот, видимо я и был таким третейским источником. Тем более, что я не тянул одеяло на себя и тихо себе сидел в своём Ярославле.

Вот сейчас хочу устроить свои дела так, чтобы не остались висяки и ничего не мешало бы мне уехать седьмицы на три. Вот сижу и кручу в руках писульку. А в ней довольно интересный текст. Буковки красивые такие и ровные, прямо на загляденье. Даже в конце вполне профессионально нарисован цветок. Ну ещё бы, Татьяна значительно выросла в своём мастерстве художника. Но мне не хочется любоваться завитушками. В этой записке мои большие проблемы.

Моя драгоценная сестрица пишет своему хахалю любовное письмо. Нет, там нет ничего этакого. Но сам факт, что она сносится с этим франтом говорит о том, что она таки не успокоилась. Мне показалось было, что моя беседа с нею и двухнедельный домашний арест как-то повлияли на её сознание. Фиг вам, судя по восторженным фразам. Вот и кручу в голове всякие варианты.

Позвонив в колокольчик попросил Никиту Салтыкова пригласить Татьяну ко мне.

Тарабаню пальцами по столешнице и краем глаза посматриваю на сидящую напротив сестру. Вот если одеть её в легкомысленную маечку и джинсы с рванными коленками, то передо мной бы оказалась обычная студентка моего времени. Симпатичная конечно, мимо такой не прошли бы нормальные ребята. Ей ведь двадцать один год и по всем меркам она вполне взрослая. Но откуда тогда этот инфантилизм. Ну попался ей на балу ушлый офицер. Да, мастер отплясывать и пудрить неокрепшие мозги девицам. Усы, сабля, мундир и полный набор прожжённого ловеласа. Но в отличии от моих сверстниц в прошлой жизни, Татьяна всё принимает всерьёз. Она готова сорваться и убежать с этим щёголем.

— Извини, сестра, но твоё сообщение не достигло адресата, — я выложил на стол перехваченное письмо.

— Твой нежный друг отлучился по служебной надобности, а сообщение твоё попало ко мне.

— Иван, это низко. Ты шпионишь за мной, как ты мог. Я думала, что ты другой.

Мне пришлось выслушивать обвинения в свой адрес. Татьяна, в отличии от моих сестёр давно перешла на ношение иноземных платьев. А сейчас она ожесточённо машет руками и раздражённо покачивает туфелькой. Похоже она поехала, девчонка на грани срыва. Чтобы предотвратить развитие скандала я пошёл на крайние меры.

Резко встал и подошёл к ней. Зацепив рукой кончики её пальцев, буквально выдернул сестру из глубокого кресла. Заставив крутанутся вокруг оси, прижал на мгновение девушку к себе. Несколько танцевальных па и бросил её обратно в кресло.

— Сестрёнка, я не привык говорить одно и тоже по несколько раз, — сейчас сестра растерянно смотрит на меня. Она сбита с толку моими телодвижениями. Вообще у нас с ней всегда были очень близкие отношения. Порой даже на грани принятых приличий. Нам доставляло удовольствие, когда я подхватывал девчонку-подростка и подбрасывал вверх. Наградой мне служил заливистый счастливый смех. Но с момента моего отъезда в Ярославль, мы не виделись довольно долгое время. Это когда сестра стала стремительно превращаться в женщину. А когда они с Ириной приехали ко мне, я было крепко обнял её как раньше. Но понял, что она уже не та девчонка, с которой можно было играться. Она стала девушкой и наши отношения утратили былую естественность.

— Чтобы ты знала, твой Христофор ещё тот плут. Он из семьи обедневшего шляхтича. В семнадцать лет спёр у отца немалую сумму денег и подался в Варшаву. Там быстро спустил украденные деньги играя в карты. Попытался устроить свою жизнь обручившись с порядочной девушкой. Но одновременно связался с женой известного магната и вынужден был бежать из страны. В полку он известен как отчаянный ловелас и игрок в карты. Всем знакомым хвастается, что сумел найти подход к царевне и обещает в ближайшем будущем расплатиться с долгами.

— Это нечестно. Ты специально говоришь гадости про Христофора. Ты его совсем не знаешь, он замечательный.

Нет, пожалуй сестру не получится принять за студентку. В свои года она остаётся абсолютно чистой девушкой с головой, забитой рыцарскими романами.

— Может я и ошибаюсь. Но я не знаю никого красивее и умнее тебя. Ты заслуживаешь лучшей участи, чем стать любовницей этого проходимца. Знала бы ты, как на тебя смотрят мои придворные. Да они за один только твой взгляд готовы умереть.

Так, хватит оперетты. Тут можно до многого договориться.

— Завтра мы с тобой едем в Москву. Будь готова, с собой можешь взять одну служанку, — на этом я решил закончить прения и развернувшись вышел.

Надо отдать должное, после завтрака Татьяна спустилась самостоятельно вниз и даже не заставила меня переживать. Правда при этом напоминала обиженного ребёнка.

Мы выехали небольшим караваном. В дрожках сидели только мы вдвоём, во втором экипаже позади нас находились Дмитрий Зубов, Илья Милославский и Борис Шереметьев. В последних ехали слуги, экскортом шла драгунская сотня. Я не собираюсь полагаться на случай, мне моя шкура дороже. Поэтому впереди двигался авангард, потом мы с полусотней всадников и нас прикрывали два десятка арьергарда.

До Москвы всего неделя неторопливого хода. Первые несколько часов Татьяна дулась на меня, потом ей это надоело и она попросила меня пересесть на лошадь. У нас имелись заводные лошади, поэтому я составил ей компанию. После быстрой скачки сестра отошла и с удовольствием составила мне компанию. Мы остановились перекусить чем бог послал. Мои ближники прислуживали нам на биваке. Первую ночь мы провели в большом селе. Вечером я понял, что ко мне вернулась моя милая сестрёнка. Местный староста уступил нам свою избу и после ужина мы прогулялись вдоль заснеженной дороги. Мои попытки расшевелить Татьяну привели к тому, что она увлеклась моими прожектами. Я ещё в дороге рассказывал ей о жизни за границей. О простых людях и аристократах. О зарубежных столицах и обычаях местных горожан. И что примечательно, мы больше не говорили о её разлюбезном Христофоре.