Рыцарь в стиле хай-тек - Франковски Лео - Страница 28
- Предыдущая
- 28/60
- Следующая
Он повернулся к своей лошади, но потом снова быстро посмотрел на нас.
— Но не ожидай слишком многого! Мне еще и о своей семье подумать надо!
Итак, пан Мешко отбыл в Окойтц, детей отослали с доверенным человеком в Три Стены, а моя прежняя компания продолжила путь в Сац.
В полдень мы подъехали к границе владении родителей Владимира.
— Я знаю, что пригласил всех вас в имение моего отца, но не думаю, что теперь мудро нам появляться в замке, — сказал Владимир. — Через час мы приедем в Освенцим, а если не остановимся до заката — доберемся до монастыря в Тынеце. Думаю, монастырь подойдет больше.
— Почему монастырь? — удивился я. — Они уложат нас спать отдельно с остальными мужчинами, а девушки останутся одни.
— Правда. Но монастырь даст нам защиту от Церкви, в чем мы, возможно, нуждаемся. Мы до сих пор не знаем, как воспримет ситуацию граф Ламберт, или как отреагируют крестоносцы. В Тынеце мы будем вне досягаемости Ламберта, а крестоносцы никогда не станут нападать на собственность Церкви.
— Никогда?
— Конечно, никогда. Они все-таки религиозный орден.
— Религиозный орден?.. Ты называешь кучку убийц, которые сжигают деревни, отдают в рабство детей и торгуют с мусульманами, религиозным орденом?
— Звучит странно, правда? Но им покровительствует Папа, они придерживаются правил Ордена святого Бенедикта, исключая битвы и торговлю, естественно.
— Если волка обрядить в овечью шкуру, овцой он все равно не станет. Они — проклятые убийцы, несмотря на то, что носят кресты на плащах. Я все еще не понимаю, почему ты не хочешь заехать к родителям. Мы все ожидали этого с нетерпением, особенно Анастасия. Там мы точно будем в безопасности, я уверен:
— В безопасности, да, но время неподходящее. Могу я говорить откровенно? Вы знаете, что я хотел убедить родителей благословить мой брак с Анастасией. Пусть лучше они будут в хорошем настроении, когда я подниму вопрос. А сейчас, боюсь, надо мной нависла туча.
— Не понимаю.
— Ну, знаете, мой отец тоже мой сеньор. Он поклялся охранять дорогу, чтобы сделать ее безопасной для купцов. Помогая вам вчера, я нарушил его клятву. Обесчестил отца. Он вполне вправе повесить меня! То есть мать, конечно, никогда не позволит ему такое сотворить, но он наверняка будет не в том настроении, чтобы раздавать подарки. На самом деле, думаю, лучше мне избегать его, пока все не утрясется, и нас либо оправдают, либо убьют.
— Если ты не хочешь к родственникам, ладно, но о монастыре не может быть и речи.
— Только не о таком чистом.
Я уже много месяцев жил без блох. Полагаю, монастырь станет интересным опытом для девушек.
Когда мы въезжали в Краков следующим утром, стражники у ворот подтянулись и отсалютовали нам. В последний раз, когда я здесь был, они торговались со мной и вытрясли немалую сумму за право войти в город. Очевидно, богатство и титул имеют свои преимущества.
Девушки трепетали от восторга. Наконец-то большой город! Какие яркие впечатления! Громадные соборы, массивные каменные замки на Вавельском холме, больше магазинов и лавочек, чем можно себе представить!
А я видел примерно следующее: пара дюжин интересных с исторической точки зрения зданий, расположенных на холме с прекрасным видом, несколько сотен вычурно одетых шляхтичей — вот и все, что могло привлечь здесь внимание.
Представьте себе такое великолепие, а потом окружите все убогими домишками, населенными десятью тысячами необразованных, голодающих людей, и покройте получившееся слоем дерьма в пол-ярда, тогда получится реальная картинка. Если добавить водопровод, канализацию и дворников на улицах, появится шанс превратить город в приманку для туристов.
Но я предпочитал леса.
Однако девушки заслуживали передышку — особенно после всего, что им пришлось пережить за время путешествия. Они проделали много работы в Трех Стенах, они видели первый в жизни бой, который потряс их гораздо больше, чем они решались признать. И еще Кристина с Анастасией в отличие от меня очень беспокоились из-за предстоящего суда, так что мне оставалось всеми силами пытаться их развеселить.
Девушки намеревались пойти за покупками и осмотреть город, а Владимир считал необходимым доложить о нашем приезде в Вавельский замок, и как можно быстрее. Я хотел увидеться с отцом Игнацием из францисканского монастыря Он — мой единственный друг в этом веке, который знает, что я из будущего. Он был моим исповедником, и сейчас я нуждался в его услугах. К тому же шло церковное расследование, долженствующее установить, чьим орудием я являюсь — Бога или Дьявола.
Мы пришли к компромиссу. Я дал каждой из девушек по горсти серебра (их зарплату, на самом деле, но они не восприняли деньги в таком свете. Они умирали от радости). Потом я попросил Владимира сводить их за покупками и договорился встретиться с ними у монастыря в полдень, чтобы потом отправиться в замок.
Монах, который считал меня голодранцем, когда я работал здесь, рассыпался в приветствиях, как будто увидел знатного господина и давно потерянного друга одновременно. Опять все дело во внешнем виде. Отец Игнаций принял меня в своей келье.
По крайней мере, хоть он не изменился.
— Добро пожаловать, Конрад.
— Спасибо, святой отец. Вы говорили, что составите отчет обо мне. Как продвигается дело?
— Прекрасно, сын мой. Я написал свой отчет еще в прошлом декабре и отправил моему аббату. Он почти не задержал рукопись, но в течение месяца предоставил ее краковскому епископу. Его преосвященство действовал с удивительной скоростью и тактом и через два месяца отослал письмо обратно к моему аббату, предположив, что лучше пусть оно будет выставлено на духовный суд, а не на светский. То есть он решил, что дело не в его компетенции, и лучше отослать рукопись во францисканский монастырь в Италии. Мы нашли купца, который следовал в Италию, за гораздо меньшее время, чем ты наверняка подумал, и к июню письмо уже направлялось по назначению.
Итак, прошло девять месяцев, а отчет так и не был доставлен. А я-то думал, в средневековой Польше нет бюрократии.
— Спасибо, святой отец. Со мной много всего произошло с тех пор, как мы виделись в последний раз.
— Ты желаешь исповедоваться? Сколько времени прошло с твоей последней исповеди?
— Всего неделя, отец. Но… думаю, я не прав, говоря так. Все мои исповеди, случившиеся после нашей последней встречи, были какие-то ненастоящие. Как будто я и не исповедовался вовсе.
— Это произошло, должно быть, из-за обета молчания, который я на тебя наложил. Ты не мог сказать всей правды.
— Наверное, так, святой отец.
— Ну, основания для обета все еще существуют, поэтому придется тебе с ним смириться. А теперь исповедуйся за все время с нашей последней встречи.
Так я и сделал. Я рассказал обо всем, что построил, обо всех женщинах, которых познал, о мужчинах, которых убил. Исповедь отцу Игнацию никогда не превращается в рутинное дело, как это бывает с некоторыми священниками. Он докапывается до причин событий часами, если надо, но всегда получает правильное представление о ситуации.
Когда мы закончили, отец Игнаций опустил глаза и покачал головой.
Поругав меня за Кристину и других «ожидающих девушек», он вымолвил:
— Все эти сражения!.. Надеюсь, ты понимаешь, я никогда не думал, что ты попадешь в такую передрягу, когда нашел тебе место у этого купца, у Новацека.
— Я никогда не сомневался в вас, святой отец…
— Ты великодушен, сын мой. Ты добился богатства, получил земли, власть в таких количествах, о которых простой человек может только мечтать, и, кажется, два дня назад бросил все псу под хвост. Что у тебя за вечные проблемы с крестоносцами? В первый же день пребывания в нашем веке ты оскорбил одного рыцаря, и тебе проломили голову. Теперь ты напал на их караван и способствовал смерти пяти или шести рыцарей ордена. Ты должен знать, что совершенно неисправимо падших людей очень мало, а уж целый орден из них существовать просто не может. Крестоносцы несут службу в нашей стране, охраняют мазовецкие границы от вторжения.
- Предыдущая
- 28/60
- Следующая
