Парадокс жнеца. Книга вторая - Котов Алексей - Страница 13

О чем я думаю, интересный вопрос. Легче сказать, о чем я не думаю — только сейчас начал понимать масштаб того, куда ввязался.

— Думаю о том, что если погибну, не очень здорово будет проходить вновь все процессы трансформации.

— Есть вариант сделать так, что тебе не надо будет их проходить.

— Как?

— Ты знаешь, что жнец может сделать оболочку истинным телом?

Хм, а я как-то и не думал об этом. Некогда было — то в себя приходил после трансформации, то глобальными вопросами был озадачен.

— Теперь знаю. Для этого надо остаться в монолите в моменте его обновления?

— Да.

— И как это происходит, описание процесса есть?

— У меня нет. У Варрона есть наверняка, но…

Да, после того как я поразил его своей прямотой, заставив выбирать, вряд ли он мне сразу навстречу пойдет.

— В следующий раз с тобой посоветуюсь, прежде чем.

— Будь любезен, — Кайсара не показывала, что раздосадована, но я хорошо почувствовал.

— Но что-то ты знаешь? Что с монолитом произойдет, или как в начале петли времени появляться после замены истинного тела? В каком виде?

Мысль о том, что я в новом облике появлюсь у себя в квартире, показалась нереальной. Интересно, как Вика на такое отреагирует.

— Что-то знаю. Насколько понимаю, в прежнем теле жнец появляется там, из мглы выходит в истинном здесь. Или же, насколько слышала, можно сразу порвать петлю времени, а возрождаться после в других монолитах, с которыми у тебя есть связь по душам прежних жнецов. Так делала Октавия.

Октавия, Октавия… Вот тот самый вопрос, который меня очень волновал. Почему Октавия так испугалась, когда узнала, что мы с Викой оба жнецы. Настолько испугалась, что начала действовать в срочном порядке. Вот чего она испугалась? Ведь лорд-протектор, который знает, что мы с Викой появились в монолите как жнецы-близнецы, этого не боится. Для него не страшно? Или же он просто не догадывается о том, что могла знать пустоглазая?

— Почему у твоей сестры глаза были серебряного цвета?

— Изменение ауры, влияющее на оболочку. У всех работающих со мглой со временем глаза становятся такими, полноцветными. У некоторых сразу, у некоторых потом. У меня, как у псионика, лет через пятьдесят взгляд тоже станет таким, только ультрамаринового цвета.

Точно. Белесый туман, когда во время атаки создавались его плотные сгустки, становился более густым, в некоторых моментах серебристого цвета. Тогда я внимания не обращал, а вот сегодня все это связывается в одну цепь событий.

— Почему ты об этом спрашиваешь? — тронула меня за руку Кайсара.

Сейчас мысли мои она не читала. Ну, там такая мешанина, что неудивительно. Хоть табличку вешай с молниями: «Осторожно, работа мозга 380V» или «Не влезай, убьет».

— Как ты думаешь, когда мы бежали из лагеря Ахена, кто управлял агрессией туманных тварей?

— Повелители мглы.

— Это понятно. Я просто к тому, что какой-то левый повелитель мглы охотиться на меня не будет.

— Левый?

— Независимый в действиях. Когда мы бежали из лагеря Ахена, Октавия к этому моменту уже была мертва. Кто тогда на нас мглу натравил и по чьему приказу? Даже больше тебе скажу, вот смотри: есть Протекторат, который контролирует безопасность на планете. И не только безопасность. Есть научная корпорация Альтерген, которая изучает происходящие в тумане процессы. И есть культ, который взял на себя роль глобального арбитра, и который как инструмент достижения цели планировал использовал твою сестру Октавию и нашего друга Антона. И вот тут я осматриваюсь по сторонам, и думаю: а кто же это мог быть, кто же этот негодяй, что управляет мглой и натравил на нас Плеть? Нет, первая масштабная атака, с ней все понятно, тогда Октавия просто хотела получить контроль над твоим монолитом. Но потом, когда охотились на меня лично? Реально толпа прямо в мое окно лезла. Кто их натравил?

Было видно, что Кайсара задумалась.

— Варрон сказал, что культ считает опасной вероятность создания полностью управляемого общества. По сути, как я понимаю, под этой опасностью он имеет ввиду даже не тотальный контроль, а буквальное превращение общества в единый организм. Как муравейник, считай, объединенный общей волей и с ограниченной в ноль личной свободой. А как это сделать? Через чипы в голове, например. Или же, скорее всего наш случай, внося изменения через ауру. Полагаю, недавно Альтерген получил возможность внедрять в ауру каждому человеку управляющий… модуль, так скажем, или метку. Есть такие паразиты, зомбирующий гриб, который захватывают муравьев, заставляя себе повиноваться. Муравей по итогу идет куда надо и там умирает, потому что гриб-паразит захватывает его тело, воздействуя на нервную систему. Но если эта управляющая метка будет не на теле, умирать носителю совсем не надо, нужно будет просто делать все, что велит внутренний голос. Масштабируй, и получишь опасную по мнению Варрона модель общества.

— Только у патрициев аура сильна насколько, что доступна к воздействию.

— Но есть она у каждого человека, и нет таких замков, которые невозможно открыть. Я к чему веду: любая инновация прежде требует экспериментального подтверждения. Где это могло происходить? Здесь, на Альбионе же, наверняка на перегринах тренировались как на мышах. Поэтому, наверняка, Культ и знает о планах Совета Богов. Вернее, нет, даже не знает, а думаю предполагает, что такие планы появятся. Через четыре года, когда Просторы Гелиоса и Селены встретятся, результаты исследований будут переданы на Олимп и Совет Богов получит готовый и испробованный инструмент, вероятность внедрения практик которого весьма велика. И решение о его использовании, или не использовании, будет принимать Сенат. Логично?

— Да.

— Так вот, у нас значит есть две стороны: глобалисты Совета, и антиглобалисты Культа. И здесь важно понимать, что культ живет в парадигме протектората снизу, а при установлении полного контроля над управляемым обществом он просто перестанет существовать, для него это экзистенциальная угроза. Так что мы, я уверен, далеко не единственный вариант противодействия возможному решению Сената, а один из.

Кайсара захотела возразить, но я замахал рукой, не желая терять мыслью.

— Но речь не об этом, это просто к слову. Я в общем-то про другое: вспоминая пустые глаза Октавии…

— Полные глаза.

— Не суть. Так вот, вспоминая ее глаза и испуг, о котором не знает Варрон, я могу предположить, что есть еще третья сила. Тот самый единый организм, уже готовый.

— Мгла? — догадалась Кайсара.

— Именно. Может быть это пока еще не организм, а единое информационное поле, например, под гексагональным куполом объединяющее людей с пустыми серебряными глазами. Тогда становится понятно и нападение мглы на меня лично уже после того, как Варрон сделал ставку не на Октавию с Антохой, а на нас с тобой.

— Это все действительно звучит логично, но бездоказательно.

— Не суть важно. Важно, и самый главный вопрос сейчас: а зачем меня хотели убить? И зачем, и почему.

— И зачем?

— А я не знаю. Зато знаю, кто может знать. Как ты думаешь, почему я по поводу нашего друга Антохи был так неосторожно настойчив?

— Он тебе не ответит.

— Почему это?

— Все же тебе еще многому нужно научиться, — вздохнула Кайсара. — Пойми, Гай Антоний квирит, плоть от плоти сын Рима. Для него угроза гибели, даже угроза уничтожения вместилища души, это совсем не повод…

Кайсара, видя мой чуточку насмешливый взгляд, замолчала. Я смотрел ей в глаза, не отрывая взгляда, и видел нарастающее ультрамариновое сияние по мере того, как она понимала, что я хочу сделать.

— Нет. Нет-нет-нет, это невозможно, — отрицательно покачала Кайсара головой в явном замешательстве.

Я улыбнулся еще шире.

— Но мы ведь можем попробовать?

Форд Мустанг 1967 года. Живая легенда. Катит меня сейчас вдоль пальмовой аллеи пляжного курортного побережья. Никак я не думал и не гадал, что в чужом мире мне предстоит передвигаться на такой машине, подставляя лицо встречному ветру, еще и слушая популярные хиты 90-х из колонок кассетной магнитолы.