Попаданец на максималках - 1 (СИ) - "Тампио" - Страница 37

Императрица выслушала новость стоически. Да, она хотела бы иметь первого внука от законной невестки, но что случилось, то случилось. Елена Седьмая, конечно, поздравила, а вот подарки дарить до рождения ребёнка не стала, ибо считается плохой приметой. Да и ладно, мелочи это. Странно, конечно, стать отцом в четырнадцать лет, но в этом мире подобное встречается.

Первый месяц разговоры о рождении ребёнка мне нравились, а потом стали потихоньку раздражать. Анна только и знала, что об этом болтала, и я по любой достойной причине начал стараться побыстрее куда-то свалить. Например, я отлучался на достройку второго коровника, так как всегда требовался мой контроль, дабы через месяц-другой не начинать переделывать что-нибудь. А чтобы Нюра не скандалила, объявил о начале достройки перешедшей ко мне усадьбы, готовность которой оценивалось в шестьдесят процентов. Это строение я обещал передать своему первенцу, так что отпускала меня метресса без особого недовольства.

***

— Сын наш! — торжественно начала матушка. — Сегодня знаменательный день!

Я опять подзавис. Не много ли знаменательных дней за этот месяц? Надеюсь, мои лейб-гвардейцы в спальню императрицы лебедя не пропустили?

— Прибыло посольство из Хазарии и привезло первые портреты кандидаток, — лицо Елены Седьмой чуть ли не светилось.

Странно, она ранее не была замечена в приязни ко всему, что связано с каханом.

— Хорошо, — ответил я как можно безразлично. — И когда я смогу взглянуть на них?

— Прямо сейчас, — перст указал на покрытые тканью подставки.

Ну что сказать? Художник работал в специфичной манере индийской живописи, но на восприятии это почти не отразилось. Портретов было три, и со всех на меня смотрели довольно-таки интересные лица. Правда, немного специфичные, как показалось, будто бы созданные нейросетью, чем в последние два года увлекалась одна из моих земных внучек. Вот смотришь и видишь правильные лица, но какие-то искусственные, что ли.

Портреты дочерей кахана были из той же оперы. Интересные лица, но почти неживые. Ладно, что есть, с тем и будем работать. Не уродины, и на том спасибо. Я знал, что у кахана имеется целый гарем, так что к некоторому внешнему разнообразию был готов.

Первая девочка имела относительно треугольное лицо, чёрные прямые волосы и прямой нос. Не удивлюсь, если её матерью была какая-нибудь грузинка. Ничего против не имею. Вот только девушка-грузинка может довольно сильно отличаться от себя взрослой. Впрочем, это относится к представительницам многих этносов. Разве что кореянки в сорок лет почти как две капли воды похожи на себя же пятнадцатилетних.

Вторая девочка имела очевидный монголоидный тип лица. Хмм... Тоже довольно приятная. Даже глаза не косят, хотя присутствие эпикантуса и непривычно. Но очень тёмный цвет глаз мне не понравился, поскольку зрачков видно не было. А как тогда понять, сердится человек или нет? Восточные купцы всегда пользовались этим при торгах с европейцами, которые не могли контролировать расширение и сужение своих зрачков.

Волосы третьей девочки были близки к соломенному цвету, а глаза казались светло карими, и поэтому я стал рассматривать её дольше, чем первых. Видно, что её мать к русским прямого отношения не имеет, но почти любой, встретив такую на улицах Петербурга или Новгорода, признал бы за местную. Правнучка как-то показывала мне в тик-токе одну мега популярную светловолосую таджичку, что-то там поющую и танцующую. Так вот эта малолетняя дочь кахана была на неё похожа. Да, брать надо. Заверните в ковёр!

— Вы уверены, сын наш? — строго спросила матушка.

— Надо, конечно, встретиться и поговорить, но из трёх она понравилась больше.

— Хорошо, — не стала спорить императрица. — Как расходится первый номер столичной газеты?

— Не так чтобы замечательно, Ваше Величие, — стал отчитываться я. — Но люди покупают понемногу. Думаю, что через полгода или год о газете узнают многие, и тогда можно будет сказать, насколько моя задумка удалась.

— Хорошо, — Елена Седьмая явно о чём-то задумалась.

Я по-быстрому откланялся и вышел. За последнее время я уже хорошо узнал императрицу, чтобы понять, когда она не настроена к длинным разговорам.

***

Весть о трагедии, разыгравшейся в особняке князя Имеретова, молнией разнеслась по дворцу. Я уже почти свыкся с мыслью, что Марфа не справилась с поручением и, скорее всего, уже мертва, а вот оно... Получилось!

Подробности пока неизвестны, но по слухам почти вся семья погибла от какой-то болезни. От страха слуги разбежались, и дом стоит почти пустой. Мне это напомнило череду смертей в доме королевского прокурора Вильфора, персонажа книги «Граф Монте-Кристо». Это надо отпраздновать! Жаль, что не знаю, что там с Марфой.

Но вот что последует вызов от императрицы, я не ожидал уж точно. Пришлось поспешить, и когда я вошёл, она встретила меня холодным взглядом.

— Звали, матушка? — невинно спросил я.

Она не отвечала и лишь продолжала буравить взглядом. Ничего, скоро перестанет.

— До нас дошли слухи о семье князя Имеретова, — ожидаемо начала Елена Седьмая. — Что вы об этом можете сказать?

— Я сам услышал лишь час назад, матушка, и знаю не больше вашего.

— Вы говорите мне правду, сын наш?

— Матушка! — как можно достовернее возмутился я. — Когда я вам врал?

— Не так чтобы редко, — неожиданно ответила императрица. — Вот и сейчас мы хотим понять, замешан ли наш сын в этом или нет.

— Как ребёнок может отравить целую семью? Да я и забыл, когда покидал дворец в последние дни. Вы же знаете, что моя метресса тяжела, и я не отхожу от неё ни на шаг, если только это не требуют неотложные дела.

— Мы знаем об этом. Но вам необязательно было делать это своими руками, сын наш.

— Не скрою, Ваше Величие, мне бы это хотелось. Говоря начистоту, я был готов даже кому-то заплатить, но удерживало лишь то, что исполнитель мог попасться и выдать.

— Вы не убедили нас, но не допрашивать же вас из-за этого. Ступайте, — повелительный жест требовалось исполнять.

Я вышел за двери и от переполняющих меня чувств был готов заорать, но приличия... будь они неладны! Да и никто не должен заподозрить, что я радуюсь случившемуся. Вот только как набросить на себя маску безразличия, когда всё во мне поёт от радости? Как?!

Я решил, что если буду в ближайшие часы думать о судьбе Марфы, то это поможет мне иметь даже скорбный вид. Минут пять я пытался это сделать, и постепенно моё лицо становилось печальным. Да, теперь я не играл, а действительно был огорчён. Неужели Фёкла останется сиротой? Бедная девочка... Я настоял, чтобы она оставалась в той комнате, в которой и прожила большую часть своей жизни. Может, следует навестить её? Нет. Если кто увидит, то сложить два и три будет несложно. За кого же её выдать? Может, за Пуговкина? Но я же обещал за офицера. Хмм... Патент лейтенанта выдать ему лет через пять или даже раньше будет очень легко, — только подписать.

Странно, но Анну я в своих покоях не нашёл. Где-то бегает, чертовка! Ну и хорошо, можно будет съездить к алхимику и обсудить детали расширения производства.

***

— Скажите, Орест Неонович, — начал я, когда алхимик пригласил меня погреться у камина, — можно ли с помощью ваших минералов сделать добавку, изменяющую цвет сургуча, но так, чтобы сие не повлияло отрицательно на его твёрдость?

— Можно, Ваше Высочие, — не моргнув глазом, ответил Лин. — А какой цвет вы хотите и для чего это задумали?

— Цвет ярко-красный, например. Такой, чтобы и через десятилетия не выцветал. Зачем? Для оттисков королевской печати. Я несколько дней провёл в архиве государственных документов и заметил, что все печати одинаковые. Пришлось повозиться, разыскивая указы императоров. Будь цвет особенным, ярко-красным, то такой поиск можно было бы осуществить намного быстрее. Да и красиво сие зело!

— Разумно, Ваше Высочие, — согласился алхимик. — Я обязательно подыщу стойкий к выцветанию на свету пигмент. Возможно, что это будет растительный, поскольку именно ими разукрашивают восточные здания, которые спустя века выглядят как новые.