Честь, шпага и немного волшебства - Иващенко Валерий В. - Страница 8

От раздумий ее оторвал хлопок по плечу.

– Старшая, ты чего задумалась?

– Оставь ее, - буркнула Невенор и процитировала строку из старой-престарой книги. - Коль эльф не думает на тысячу лет наперед, он не достигнет многого. А Аллена все-таки командир.

Тень промелькнула по кукольно-смазливой мордашке Мальвы, но она насмешливо встряхнула головой, отгоняя мрачные мысли.

– Мы еще живы, и рано нос вешать! Старшая все равно что-нибудь придумает. Мы ж сделаны не из того дерьма, что грязные хумансы или крохотульки-хоббиты!

– Ну ты и сказанула, - на точеном личике Аллены отразилось удивление.

– Весьма грубовато, но верно. Видно, бурлит в тебе хумансовская дареная кровь, - Невенор улыбнулась, что делала весьма нечасто, и Мальва поймала себя на мысли, что не напрасно подругу зовут таким невеселым имечком.

– Ты бы еще с волосатыми гномами нас сравнила. Или с вонючими орками, - Аллена принюхалась к еле ощущаемому дуновению морозного воздуха, кивнула своим мыслям и распорядилась. - Двигаем дальше.

И троица углубилась в зимний лес, неслышно и почти незаметно петляя меж заснеженных стволов. Здесь эльфийки были уже почти как дома. Хоть и двигаться по сугробам - занятьице на любителя, но скорость движения неизмеримо возросла. Да-да, та самая, легендарная и непостижимая эльфийская тайная тропа. Куда бы судьба ни забросила представителя племени перворожденных, но стоило ему зайти в лес, как тот любя распахивал перед ними свои объятья, давая возможность перемещаться с той скоростью, что заставляла бледнеть от зависти королевских курьеров или падать от усталости гончих псов.

И не успели еще тихие торжественные сумерки перейти в ночь, как на колышащемся туманным маревом поле уже стояли три изящные даже в плащах фигурки, выдыхая в мороз струйки пара. Прибывшие воздели ладони кверху, всей своей сущностью посылая вперед Зов…

Но не разлетелось прочь марево видений, не взметнулись под звезды изящные башни тайной эльфийской твердыни. Не осветилась ночь приветливыми огнями, что так радуют усталого путника после долгого пути. И не пролегла перед лучницами увитая вечной зеленью тропа к самым воротам, воспетым еще Лионэллем. Лишь ветер налетел и засыпал отчаявшиеся, впалые от усталости глаза снежной пылью.

– Нас забыли… - горько прошептала Аллена, бессильно уронив руки и не замечая, как озябли пальцы. И от этого движения мир в одночасье рухнул, оставив только море разбитых надежд.

Как только Локси закончил, как говаривала Стелла, сочинять свою работу, так в комнате появилась и сама хоббитянка. Критическим взором она обозрела еще две готовые, кропотливо начиненные морозным заклинанием связки стрел, выступивший на стенах иней. А также дрожащие от усталости руки и ссутулившийся вид самого волшебника.

– А вонищу-то развел, а дом выстудил… на дворе и так мороз, а он тут еще балуется… - Стелла хлопотливо принялась наводить в комнате порядок, по привычке ворча себе под нос, и по своей зловредности ничуть даже и не думая унять голос. Она проворно орудовала тряпками, метелками и шваброй до тех пор, пока помещение вновь не приняло надлежащий, по ее мнению, вид.

Сам волшебник в это время устроился на диване в холле и, задрав ноги на спинку, самым нахальным образом задремал. Стелла, проходя мимо, с удовольствием уронила ведро, да еще и поддела его на ходу своей обутой в крепкий башмачок ножкой. Не надо и говорить, какой тарарам разнесся по всему небольшому дому.

– Злодейка, - беззлобно проворчал Локси, переворачиваясь на другой бок.

– Мастер, а почему именно морозом свои стрелы вострые начиняете? - подбоченившись, служанка не давала волшебнику уснуть, ибо давно уяснила - ежели после работы этот хуманс закемарит, то потом проснется с больной головой и весь остаток дня будет ходить злой и хмурый. И тогда не то, что под руку, даже на глаза ему попадаться не стоит…

– К примеру, можно было бы молниями, или огнем каким, - допытывалась Стелла, с грохотом высыпая в ведро щетки-мыло, а затем вновь усердно роняя все свое тарахтящее хозяйство на паркет.

Локси знал за собой такое свойство - сразу после работы спать нельзя. Потому-то и не стал делать из хоббитянки прогоревшую кучку угольев или какое другое непотребство. А просто зевнул, заразительно и душераздирающе, и кое-как поднялся на ноги.

– Почему, почему… именно к морозу твари Хаоса почему-то восприимчивы. Ни к огню, ни к молниям, ни к черной магии, а именно к заклинаниям школы холода.

– Понятно, - заявила Стелла как ни в чем ни бывало, хотя ей ровным счетом было все равно ничегошеньки не ясно. Она скептически глянула на хозяина, хихикнула "хорош гусь!", и как ни в чем не бывало отправилась в свою каморку. Оттуда, судя по ее песенке, она вскоре перекочевала на кухню. Незатейливо напевая, она стала стряпать, и судя по всему, настроение у нее было вполне. А значит - на ужин будет что-то вкусненькое.

Волшебник пошарил на столе, не глядя плеснул себе какого-то сока и проглотил, не ощущая вкуса. Вздохнул, и отправился к себе наверх, в кабинет. Читать не хотелось - глаза все еще слипались от усталости. Работать, соответственно, тоже не было никакого желания. А посему, послонявшись по небольшой комнате, среди шкафов с книгами и артефактами, несколько раз беззлобно пнув подвернувшееся под ноги кресло, он кое-как провел время и таки дождался ужина.

Стелла и правда расстаралась на славу. Для начала поддев на серебряную трезубую вилку ломтик нежнейшего копчения балыка, Локси с аппетитом приступил к трапезе и даже решился выпить капельку вина. В сон потянуло с новой силой, но все же он похвалил расцвевшую от удовольствия служанку и вновь поднялся к себе. Некоторое время смотрел, как работает вновь созданная система Охранных заклинаний, кое-что подправил…

Поймав себя на том, что уже некоторое время тупо таращится на какую-то серебристую дрожащую нить и не в состоянии ничего сообразить, он все-таки плюнул на все эти дела. Во всяком случае, не хуже, чем было до того…

И с чистой совестью отправился спать. Уже на пороге спальни он почувствовал на себе задумчиво-испытующий взгляд Стеллы. Не оборачиваясь, показал ей кулак, и с нескрываемым удовольствием нырнул в чистую постель и здоровый сон…

…Он медленно, с плавной величавостью зачем-то решившей отдохнуть внизу тучки летел невысоко над землей. Ладони судорожно вцепились во вдруг ставшую неимоверно скользкой черепаховую рукоять старенького зонтика бабушки, урожденной баронессы де Сов. При чем тут покойная бабуля? - еще успел удивиться мальчик, разглядывая проплывающие уже почти под ногами белоснежные кипящие волны. При ближайшем рассмотрении раскинувшееся от горизонта до горизонта море оказалось ни много, ни мало, как бескрайним вишневым садом в цвету. Вот уже различаются отдельные, усыпанные белыми цветками ветви, качающиеся под ветром…

Утро выдалось пронзительно-чистым и таким морозным, что в домике изрядно похолодало. Волшебник сладко спал, благо спешить ровным счетом было некуда и незачем. И все же что-то теребило его, тянуло и в конце концов все-таки вытащило не только из мира грез, но и из-под теплого одеяла.

Это оказалась Стелла, как всегда ворчливая и неугомонная. Поеживаясь от бодрящей прохлады в спальне, Локси спросонья бухнул в камин загодя приготовленное огненное заклинание. Все так же не открывая глаз, потянулся с явным намерением юркнуть обратно в постель, но хоббитянка опять стала что-то бубнить. От безысходности волшебник все-таки прислушался к ее болтовне, и ему сразу перехотелось спать.

Оказывается, охранная система заклинаний верещит себе дурным голосом, завтрак давно уже готов, а у дверей обретаются три давешние, как выразилась Стелла, вертихвостки.

Волей-неволей пришлось ему продрать глаза, поплестись в ванную комнату, а затем влезать в показавшуюся ледяной одежду. Правда, в награду служанка притащила из кухни полный кофейник и его любимую чашку, на которой нарисованные охотники загоняли здоровенного, упрямо ощетинившегося кабана.