Выбери любимый жанр

Демонолога вызывали? Том 1 (СИ) - Вольт Александр - Страница 31


Изменить размер шрифта:

31

По правую руку от меня стояли множество шкафов и сервантов. Шкафы с книгами. По левую невысокий столик с хрустальной посудой: графи и ваза с давно высохшими фруктами. Чуть дальше огромный ларь с амбарным замком.

Я подошел к столу. Кипа бумаг, растерзанных чьим-то воспаленным разумом, лежали разметанные по поверхности. Они были исписаны рваным почерком и скорее напоминали множество заметок. Среди некоторых из них приметил неаккуратные подобия пентаграмм, которые мы изучали в Академии.

Под кучей листков я нащупал дневник. Вытащил его и взял в руки. Обычный дневник в черной кожаном обложке.

Из интереса я развернул его на первой странице.

27 Октября. 17:45.

Разруха постигла наш дом…

Глава 15

Ты помнишь наш почтенный дом?

— XV —

Разруха постигла наш дом… Как ржавчина, пожирающая железо, она медленно точила род Митасовых до самой сердцевины. Люди в городе злословят, мол, пришлось барину штат прислуги значительно сократить, да и серебро вековое с молотка пущено.

Глупцы! Эти побрякушки имеют столько же ценности, сколько песок на дне реки. Единственное, что действительно важно — это сила и честь. Именно по ним провидение нас и ударило.

Виной тому был мой дед, Прохор Олегович. По всей области он слыл виднейшим демонологом и одним из самых умелых Сшивателей. Да что там по всей области — он вполне мог тягаться с мастерами, служившими при дворе. Могущество изо дня в день толкало его на поиски вызовов — и оно же его сгубило. Алчный и надменный, дед постоянно находился в гонке. Новые знания, новые источники сил — и никаких запретов.

Я не знаю в точности, что произошло, какую зыбкую грань перешагнул Прохор Олегович. Ни одна душа, что живая, что мертвая, об этом уже не расскажет. Но только после его бесследного исчезновения и легла на род Митасовых тяжкая печать проклятия.

Моему отцу, Ивану Прохоровичу, в ту пору было двенадцать лет. До пропажи Прохора он подавал большие надежды, и многие опытные демонологи, бывавшие в поместье, полагали, что мальчик превзойдет отца в искусстве, как только повзрослеет. Но судьба — или злой рок — рассудили иначе. Сила каждый день покидала его — помалу, по капле, но покидала. Это очень сложно объяснить, но такие вещи чувствуются. Твой защитный круг тускнеет, цепи, удерживающие бесов на месте, становятся слабже, даже внутренний свет, без которого одно присутствие адских тварей в нашем мире способно сломить, гаснет.

Иван трудился в поте лица, вызубрил наизусть всю обширную библиотеку нашего рода, засыпал и просыпался с заклятиями на уме — и все равно не достиг даже половины могущества Прохора Олеговича. Он так и не смирился с этим. Ничего, кроме горя, его упорство не принесло.

Увы, многие родители стремятся к тому, чтобы их дети прожили то, чего они сами не смогли. Мой отец, сполна вкусивший горечь обид, оказался из таких. Чуть ли не первое, что я помню — строгий профиль деда на портрете, его волевое лицо с тяжелым подбородком, колючий взгляд. А еще запах пыльных книг, серы и… скуки. Наверное, Иван видел, что проклятие набрало силу, и природой мне дано немного, поэтому он пытался выковать из меня демонолога.

А выковал только ненависть. За любое неверное действие, за любой просчет в ритуалах отец нарекал меня позором рода и отправлял в подвал. Неделями я дневал и ночевал там, перебиваясь корками хлеба и колодезной водой. Злоба грызла меня изнутри, я проклинал всех — деда, который стал причиной наших бед, упертого отца, не желавшего видеть очевидного, себя…

С очередным приступом ярости я справился, только выпустив пар. Разгромил подчистую стеллаж с книгами и в изнеможении повалился на лежанку. А когда очнулся, передо мной возникло лицо Савелия, верного слуги, который растил меня с детства. Он протянул мне тарелку с куском вареного мяса. Я поблагодарил старика… и выронил вилку.

Потому что увидел на лице Савелия то, что было для меня, представителя благородного дома, постыднее всего на свете.

Жалость.

В ту самую минуту я пообещал себе, что обрету мощь, о которой мой отец не мог даже и мечтать. Что посрамлю обидчиков и злопыхателей. Что верну роду Митасовых его былую славу. И я был готов дорого за это заплатить.

Я хмыкнул и прочертил последнюю фразу пальцем. Любопытная штука вырисовывается, и есть у меня одна мысль. В слухах, которые о Митасове по местности ходят, есть доля правды. Не слишком большая, но есть. И мой опыт позволяет сделать некоторые… предположения.

Скорее всего, Прохор Олегович действительно славно погулял в свое время, чтобы обеспечить семейство наследником. Суррогатную мать он подобрал из совсем уж дальних областей, чтоб никто из знакомых не подкопался. Запредельных областей.

— А дедуля-то был не промах, скажи? — Бесенок висел над моим плечом и заглядывал в дневник, — Как думаешь, с суккубой спутался или выбрал кого-то поэкзотичнее?

— Однозначно нет, — отмел я его предположение, — магическая сила суккуба интересует мало. Семя, слюна, на крайний случай, кровь, если в роду вампиры были — словом, все, где есть жизненная энергия. Ремесла они боятся и плату им брать не станут ни за что.

На самом деле у меня уже возникло несколько идей, на что и к кому мог пойти Прохор, чтобы завести сына. Ни одна из этих идей мне категорически не нравилась. Но пока до конца этой увлекательной истории я не добрался, предположений делать не следует.

Хотя финал уже известен, и он оказался печальным. Я вспомнил, каким легким было тело отца, его лицо — изможденное, раньше времени постаревшее, с запавшими глазами.

Я вздохнул и перевернул страницу.

Заплатить пришлось действительно немало — нужными мне сведениями обладали несколько человек на всю империю. И расставались они с этими сведениями неохотно. Накопления утекали как вода сквозь пальцы, отец обеспокоился и попытался по привычке меня приструнить. Но я не поддался — перебил поток очередных упреков и дал ему понять, что поступлю так, как считаю нужным. Деньги — только инструмент для достижения цели, зачем над ними трястись? В конце концов я выдвинул выбор:

Если отец желает мне помогать, буду только рад. Если же нет, возражать и принуждать не стану. Но и мешать мне не следует, потому что толку из этого не выйдет.

Что и говорить, ужин в тот вечер не задался.

После этого я засучил рукава и занялся поисками. Шарлатаны и проходимцы всех мастей осаждали поместье. Писем от них копилось столько, что зимой и осенью мы могли обходиться без растопки. Но в горах навоза попадались жемчужины — те самые сведения, которые мне удавалось выторговать.

Граф Свейский, чьи предки переселились в империю с северных земель, выслал мне оттиски древней рукописи, которая принадлежала его отцу. За десяток ветхих страниц я отдал столько денег, сколько хватило бы на годовое содержание всех окрестных деревень, но это стоило того.

В рукописи говорилось о племени магов-отшельников. Когда-то они жили бок о бок с северянами, пока не обнаружили среди Аккардских гор источник древней силы. После этого легенды о местных мастерах пошли по всему краю. Целительство, прорицания, контроль над природой — ничего невозможного для них не осталось. Но особенно хороши они были в военном ремесле. Если на поле боя появлялся северный маг, ряды противника ломались как сахарное печенье, и он бежал — настолько силен был страх. Автор рукописи заявлял, что овладеть этой силой могут единицы — путь к обители отшельников долог и труден, а в обучение они берут не каждого. Обрести эту силу — одно дело, писал он, а вот научиться контролировать — совсем другое. Гораздо более сложное.

31
Перейти на страницу:
Мир литературы