Тайная жизнь полукровки (СИ) - Адаревич Дарья - Страница 34

— Я видела этих несчастных, — сказала я, — видела девушку, которая потеряла магию и лежала без сознания. Я видела ее безжизненное тело… И это было больно. Я не хочу, чтобы на ее месте появилась ты. Я люблю тебя, не рискуй, Стина. Не думаешь о себе, подумай обо всех, кто тебя любит.

Я подошла ближе, обняла подругу. Обняла крепко, прижала к груди.

— Береги себя, береги, пожалуйста, — шептала я.

— Ладно, я никуда не пойду. Но только до окончания дела.

Ну спасибо хотя бы на этом. Домой я возвращалась напряженная. Несколько раз звонил Нолан, но я не ответила. Я не знала, что чувствую. С одной стороны, я злилась из-за того, как он насильно влил в меня то зелье, а с другой… он был прав, Лилия на самом деле вызывала подозрения, к тому же я помнила наш поцелуй в коридоре, и от этого мурашки пробегали по коже.

Глава 37

— Бой!

Стояли я и Петух. Друг напротив друга. Я ухмыльнулась. Да, проиграла Нолану, да, было дело. Но ошибки — это временно, все ошибаются. Главное подняться и жить дальше.

Толпа аплодировала и вопила.

— Малышка Лил!

— Лил!

— Давай девочка!

Они поддерживали меня даже после поражения. Они любили меня несмотря ни на что. Какой же я была дурой. И даже мой противник — Петух тоже меня любил. Он тоже дорожил мной. Какое странное открытие… Я зацепилась за его эмоции. Гнев, азарт, тоска, восхищение… Он восхищался мной. И восхищался собой. Он собирался нападать. Уже захватил энергию, но я опередила.

— Ты любишь, — заговорила я, — твое сердце ускоренно бьется. Все быстрее и быстрее. Ты задыхаешься от чувств. Тебе сносит крышу. Тебе весело, ты не можешь сосредоточиться…

— Что ты творишь, девчонка!

Петух повалился на колени.

Я тихонечко дергала за эмоцию, и Петух наклонялся ниже и ниже, пока наконец не зарыдал.

— Что ты делаешь? — шептал Петух, — что ты делаешь, проклятая девчонка?

И это был лучший комплимент из всех. Проклятая девчонка. Да, это я. И я победила.

— Победила Лил!

Я вылезала из ямы самым счастливым человеком на свете. Снова в седле. Снова в деле.

— Ты довела его до истерики любовью? — послышался насмешливый голос отца, — это что-то новенькое.

— Понравилось? — я хитро посмотрела на папу, — а все потому, что любовь сводит с ума! Она и окрыляет, и убивает. И влюбленный по уши больше не способен ни на чем сосредоточиться.

— Это Нолан на тебя так влияет?

— Нолан? При чем тут Нолан?

— Глупая девчонка.

Отец ушел разбираться со ставками, а я, святясь от счастья, побежала к барной стойке. Нолан должен был уже прийти, но задерживался. Может, все-таки стоило ответить на тот звонок?

— Моя Лил! — послышался голос Нолана за спиной, — ты неотразима!

Я вздрогнула от неожиданности:

— Ты где был?

— В первых рядах!

Нолан стоял в майке и джинсах, снова лохматый и снова довольный.

— Где ты потерял свои профессорские очки? — хмыкнула я.

— Там же, где ты потеряла паранджу.

Нолан взял мою руку, сжал и широко улыбнулся.

— Я обещал поговорить с твоим отцом, — сказал он, — обсудить твою магию.

— Точно, да… — неловко улыбнулась, — мои пять единиц.

— Не говори об этом так, словно стыдишься. Ты только что выиграла в бою человека с очень большой магической силой.

— Ага!

И тут началось. Я чувствовала, как участилось дыхание, как закружилась голова, присела, выпила воды.

— Лил?

Я старалась дышать глубже, получалось плохо. Зелье истины заработало. Нет-нет-нет. Сейчас же меня никто не сможет заткнуть!

— Эй, Лил, все в порядке? — забеспокоился Нолан.

— Нет.

— Нет?

— Я волнуюсь.

— Понимаю тебя, понимаю, — он обнял меня за плечи, — ничего, все пройдет, как надо.

По коже бежали мурашки, а мне стало хорошо. Уютно и хорошо. Нолан рядом, он меня обнимает. Тут я почувствовала себя последней дрянью. Нет, серьезно. Игнорировала его звонки, злилась, обманывала… В то время как он ко мне со всей душой.

— Спасибо, — прошептала я, — я ценю, ценю все, что ты делаешь.

— Что это с тобой?

— Ты мне нравишься, Нолан, очень нравишься, нет, больше, я ведь влюбляюсь в тебя.

— Лил…

— Дай договорить, — перебила я, — иногда я бываю грубой, иногда игнорирую звонки, а еще постоянно лгу, но знай, ты дорог мне, очень дорог. Нолан…

Это не я, это все зелье. Это оно. Сто процентов оно. Нолан поцеловал меня. Прямо в зале, прямо на глазах у всех. И я была не против. Мы вцепились друг в друга, как обезумевшие.

— Тридцать сантиметров! — послышалось над головой, — что я тебе говорил!

Мы разорвали поцелуй и уставились друг на друга.

— Нас ждет серьезный разговор, юноша! — продолжал отец.

— Я рассчитываю на это.

И Нолан с отцом удалились.

Глава 38

Если в нашем мире и есть настоящий гений переговоров, то это Нолан. Я стояла за дверью и восхищалась. И подслушивала.

— Я не препятствую твоим отношениям с моей дочерью, но это переходит все границы, — негодовал отец, — мне ничего не стоит прибить тебя и закопать тело где-нибудь…

— У Лил пять единиц, — перебил Нолан, — пять единиц жизненной энергии.

— Это тебя не касается!

— Это очень мало, с пятью единицами даже не встают с постели, а Лил не просто встает, она бегает-прыгает, и, как вы успели заметить целуется…

Я залилась краской. Мерзавец.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил отец строго.

— Возможно, Лил родилась с пятью единицами жизненной энергии, а потом Вы что-то сделали с со своей дочерью.

— Это тебя не касается! — повторил отец.

— Мы расследуем важное дело, связанное с воровством жизненной энергии. Опыт Лил мог бы спасти жизни многим несчастным девушкам.

Они замолчали, я затаилась. Возможно, отец заговорит тише, он всегда говорит тише, когда волнуется.

— Ты прав, она родилась с пятью единицами, очень мало энергии и очень много темной магии. Но Лил умирала. Она с трудом могла дышать, она постоянно болела. Тебе не понять, что такое больной ребенок.

Я задержала дыхание. Больной ребенок? Значит вот какой я была? Наверняка, мои родители намучались.

— Тогда мы с женой пришли к необычному решению. Точнее, идея принадлежала Анне.

Я застыла. Он впервые что-то говорил о маме. Хоть что-то. Анна… он сказал это имя с особенным трепетом. Мама.

— Мы обменяли ее магическую энергию на здоровье, на энергию жизни, — продолжил отец.

— Как это возможно? — удивился Нолан.

Отец замолчал, обдумываю ответ, или то, стоит ли давать этот ответ.

— Золотые рыбки, — наконец сказал он.

Рыбки. Точно! Я должна была и сама догадаться!

— И что же вы сделали с рыбками? — поинтересовался Нолан.

— Загадали желание, сделали зелье, — сглотнул, — вот так все и было.

— Хорошо. Спасибо.

Отец что-то недоговаривает! Я чувствовала это. Он хранил секрет. И больше всего на свете я хотела знать. Проклятье!

— По поводу тридцати сантиметров, — вернулся к первоначальной теме отец.

— Я люблю Вашу дочь, — перебил Нолан, — мои намерения серьезны.

— Ты ее даже не знаешь.

— Я знаю главное.

— И что же для тебя главное?

— Что мне с ней лучше, чем без нее, что я постоянно думаю о ней… Только о ней...

— Но ты ее не знаешь, — снова сказал отец, — ты хоть раз видел ее настоящее лицо?

— Это не имеет значения.

— А если она все-таки уродина?

Как грубо, папа.

— Она Ваша дочь, зачем так говорить.

И все-таки я застыла, вжавшись в стену. Отец прав. Нолан же правда не знает меня. Знает какой-то образ, который я ему показала, но не меня всю. Хотя, если быть честными, он видел мои слабости, видел мои слезы… Но не видел лица.

Я отошла от двери, пристроилась обратно у своей стойки с зельями. Да, буду просто делать вид, что варю зелья. Вот зеленая жидкость, вот красная. Вот я их перемешиваю, никого не подслушиваю.