Тайная жизнь полукровки (СИ) - Адаревич Дарья - Страница 20

— Теперь проверим здесь, — сказал Нолан, — давай, запускай туман.

— Ты думаешь, что кому-то хватило бы наглости мешать зелье прямо здесь? Прямо в кабинете?

— Я знаю тех, кому хватит на это наглости. Запускай, Лил.

И я запустила туман снова. А в голове вертелись мысли. Золотой шар. Я в деканате. Это шанс. Нащупала прибор, включила. Возможно, Нолан даже не заметит, что я использую его. Возможно, даже не узнает. После разговора со Стиной я серьезно задумалась над тем, что у меня не может быть такой маленькой жизненной энергии. Пять единиц? С таким долго не живут. С таким не выглядят здоровыми. Возможно, произошла ошибка. Точно ошибка.

Тут мое запястью перехватила рука. От неожиданности я вздрогнула.

— Зачем? — спросил Нолан.

— Как ты увидел, здесь же дым!

— Зачем тебе прибор?

Проклятье! Придется рассказать. Я вдохнула. Выдохнула. Ладно, расскажу. Это не та тайна, за которую надо прямо держаться!

— А зачем еще он может быть нужен? — я постаралась сделать голос насмешливым, — чтобы измерить уровень жизненной энергии!

— А зачем шифроваться? — не понял Нолан, — неудобно же, ничего не видно.

Ладно, он хотя бы не злится. Спасибо и на этом.

— Нолан, это личное. Прости, конечно, но личное.

— Отчего же?

От того, что я полукровка, от того, что я это скрываю! Часть меня кричала: «Открой правду! Что за цирк!», а другая шептала: «Раз взялась играть, то играй до последнего!». И я решила играть до последнего.

— А что насчет тебя, не хочешь показать свой уровень жизненной энергии? — спросила я.

Признаться честно, ожидала, что Нолан замнет эту тему и отвяжется от меня, но он ответил.

— Шестьдесят пять единиц.

Что? Он признался? Шестьдесят пять… Хм…

— Неплохо, — пробормотала я.

Значит, он на шестьдесят пять процентов светлый маг, и на тридцать пять — темный. Любопытно. Значит, светлой магии в нем больше. От чего-то стало немного грустно. Как будто я только что поняла, что стоящий рядом со мной человек — больше профессор Парис, чем Нолан.

Дым сошел, и мы снова могли видеть друг друга. Темно, свет исходил только от луны и фонарей с улицы.

— Лил, проверяй, — сказал Нолан, — если хочешь, я отвернусь.

Проклятье! Если бы он не предложил, я бы попросила отвернуться, но Нолан предложил, и теперь просить стало неловко. Он мне помогает, он добр, он не расспрашивает лишнего…

— Не надо, — выдохнула я, — смотри.

Я хотела правды, или хотя бы ее маленького кусочка. А еще я сама боялась смотреть. Положила руку на прибор, по телу пробежали мурашки, точно от легкого удара током. Стрелка на табло, стоящая на середине, начала медленно опускаться. С пятидесяти до двадцати, потом до десяти. Мое сердце бешено колотилось. Наконец, стрелка остановилась на пяти единицах.

— Невозможно! — воскликнул Нолан.

— Вот и я так думаю.

— Но как же… может, сломан?

Он сам положил руку. Стрелка поднялась до шестидесяти пяти. Как и сказал. Я увидела, как табло под стрелкой окрасилось черным и белым одновременно. Вот и подтверждение. Точно полукровка. Но Нолана не волновало, что я что-то заметила. Стало стыдно. Я так тщательно скрывала свое собственное полукровие, а он ничего скрывать не стало. Приятно, конечно, что он мне доверял, почему же я не могла ответить тем же. Чего боялась?

— Вроде работает, — сказал Нолан, — давай еще раз.

Я выдохнула, положила ладонь снова. Опять пять единиц. И мое табло тоже окрасилось и черным, и белым.

— Да невозможно, — бормотал Нолан, — я видел людей с пятью единицами, они не встают с постели, у них нет сил даже говорить. Ты не похожа на таких.

— А еще у них куча черной магии, — напомнила я.

— А у тебя черной магии немного, — согласился Нолан, — твои магические способности ниже среднего, это невозможно.

— Ниже среднего? Ну спасибо.

Я на самом деле была задета. Отлично, Нолан оценил меня не просто, как посредственного темного мага, а как мага — ниже среднего.

— Не обижайся, Лил, это правда, — сказал Нолан, — у тебя маленький магический потенциал, но, — улыбнулся, — но это делает тебя еще более потрясающей.

— Потрясающей?

— Конечно! Ты лучший зельевар из существующих. Думаю, ты так хороша как раз потому, что не отвлекаешься на другие возможности темных магов. Твое магическое зрение узконаправленное, а еще ты от природы чувствительна к эмоциям других и внимательна, все это в сумме и делает тебя зельеваром.

— Только на это и гожусь.

— И это много! — Нолан взял меня за плечи, повернул на себя, — очень много! Да, тебе еле хватит сил на то, чтобы призвать ветер, или повалить противника силой, или стать невидимой… Но ты можешь то, чего не могут другие, даже самые сильные маги. Ты умудрилась сделать свою слабость силой.

Так странно меня еще не хвалили. Да, странно… Но все равно стало приятно, я немного улыбнулась. Да что ж со мной такое! Почему я такая непоследовательная в своих чувствах и эмоциях?!

— Незачем зацикливаться на своих слабостях, — продолжал Нолан, — выезжай за счет сильных сторонах, а твоя сильная сторона уникальна!

— Ну вот, теперь мне кажется, что я вынудила тебя наговорить мне приятных вещей.

— Я ведь правда профессор, — сказал Нолан, — я сказал тебе это как ученый, а не как парень, которому ты нравишься.

Я улыбнулась шире. Парень, которому я нравлюсь. Если бы я краснела от смущения, я бы покраснела.

— Профессор, как же!

— Вот только, что с твоей жизненной энергией? — нахмурился Нолан, — почему она такая маленькая?

— Давай позднее разберемся, ладно? Сейчас нас ждет расследование, помнишь?

Мы обошли кабинет. Следов зелья не обнаружено и здесь.

— Слушай, он мог и не проливать ничего, — сказала я, — просто может, проследить за кем-то из учеников и преподавателей?

— Я следил.

По коже пробежали мурашки. Следил? Серьезно?

— И как, увидел что-нибудь подозрительное? — спросила я, — возможно, ты узнал кучу чужих секретов?

— На это они и секреты, чтобы никому не рассказывать!

— Мне-то можно.

— Никому, значит-никому!

Ладно, если было бы что-нибудь сильно интересное, мозговзрывающее, то я бы знала. Со слухами всегда так, если знает хоть кто-то, то он расскажет всему миру.

— Ладно, что по подозреваемым? — спросила я.

Нолан закрыл дверь на ключ, включил свет, развернул ко мне доску. Я чувствовала себя героиней настоящего детектива, сейчас он развесит фотографии подозреваемых, начнет проводить красные нити.

И он сделал именно это. Повесил на доску личные дела пострадавших студентов. Пятеро. Две девушки, трое парней.

— Это первокурсница, — сказал Нолан, — эти двое на четвертом курсе, этот — на втором.

С моего потока? Я присмотрелась. Знакомое лицо, но лично не общались. Внизу каждого листка Нолан приписал число единиц жизненной энергии. «82», «77», «85», «80», «76».

— То есть он берет самых сильных студентов и обдирает их до нитки? — фыркнула я.

— Именно так.

— А как он узнал, сколько у кого энергии? Это где-то зафиксировано?

— Да, в личных делах у некоторых.

— Тогда нам нужен кто-то, у кого есть доступ к этим делам.

— Да, и кто-то, кто общался со всеми жертвами.

Мы переглянулись.

— Но ты же следил за студентами? — сказала я с нагловатой улыбкой, — наверное, все выяснил. Разбил их на группки.

— На группки?

— Ну студенты же дружат группками. Эти с этими, те с теми.

— Но преступнику необязательно состоять в этой, как ты выразилась, группке.

— Ну ладно, суть-то какая? — спросила я, — ты же для этого устроился в Академию, а, профессор?

Нолан застыл, медленно повернул голову на меня.

— Скажи еще раз? — попросил он.

— Что сказать?

— Назови профессором.

Проклятье! Он же не заподозрил во мне студентку Лилию?

— Профессор! — сказала я быстро, — профессор! Профессор! Ну и чувство собственной важности у тебя, давай вернемся к делу.