Агитбригада 3 (СИ) - Фонд А. - Страница 36

Я распахнул куртку и показал Гудкову обильно кровоточащую грудь.

— Погоди Геннадий, — сказал Гудков и обернулся к человеку в форме, — его что, били?

— Никак нет, — ответил тот, вытаращив глаза, — привели сюда и сразу закрыли дверь. Тогда он был нормальным, без этого.

— Мне срочно нужно встретиться с твоим руководством, — строго сказал Гудков и они ушли, заперев дверь.

А я остался один.

— Что будешь делать, Генка? — передо мной сразу возник Моня.

— Сейчас Гудков добьется, чтобы меня выпустили, — усмехнулся я, — затем мы пойдём на агитбригаду. Затем, когда страсти чуть улягутся, я встречусь с Мефодием.

— Но он же тебя убьёт! — испугался Моня.

— Меня? Нет! — улыбнулся я, — ведь он ведь будет думать, что меня поработил Епифан.

Гудков таки добился. Не знаю, что за аргументы он приводил, как обосновал то, что сперва сам же настаивал, чтобы меня забрали, а теперь мол, пацана нужно срочно отпустить — даже представить не могу. Но факт остаётся фактом — меня выпустили. Более того, симпатичная девушка-медик обработала мои раны и наложила повязки.

— Завтра придёте и покажетесь, — строго велела она, смешно морща курносый веснушчатый носик.

Я заверил её, что, конечно же да, обязательно. Ну да, ну да. Я же только и мечтаю почаще сюда ходить.

— Пойдём, — отрывисто кинул мне Гудков. Был он хмур и невесел.

И я его даже понимаю — такие дела творятся во вверенном тебе коллективе, а ты не знаешь что делать. К тому же атеисты не должны верить во всякую чертовщину, а как быть, если она творится прямо на глазах?

— Ты, брат, понимаешь, ведь какая-то непонятная ерунда происходит! — горячился он, по дороге на агитбигаду рассказывая мне о происшествиях, — и вот как это всё можно объяснить?

Он сердито сплюнул и быстрее зашагал по тротуару, так, что я еле поспевал за ним.

— Легко можно, — сказал я.

— Как⁈ — Гудков неожиданно остановился, и я чуть не врезался в него, — как объяснить, Генка⁈ Сразу говорю, в чертовщину я категорически не верю и вам всем кликушничать не позволю! Хватит, что эта дура Клара натащила церковных свечей и жжет их в комнате. Скоро так и молиться станет! Ох, я её на комсомольском собрании и пропесочу!

— Да всё просто, Макар, — как можно более убедительно сказал я, — ты же помнишь, как я из Хохотуя привёз трупы? С вырезанными символами на лбу?

— И что? — нахмурился Гудков, вспоминать, как я сорвал выступление, было неприятно, но всё равно, справедливости ради, он кивнул.

— Так вот, по всему выходит, что тут, в Хлябове, засела какая-то секта, из бесопоклонников, — начал продвигать идею я, — и главная их цель — смутить умы обывателей. А так как мы — передовой отряд пропаганды против поповщины и мракобесия, то вот они нам бутафорию всю эту и устроили. Чтобы напугать.

— Так вон оно что! — обрадованно вскричал Гудков и от избытка эмоций резко обнял меня. Так что я аж скривился — шрамы-то болели.

Заметив мою гримасу, Гудков смутился:

— Извини, брат, совсем забыл, что ты ранен.

Я отмахнулся, мол, ничего, бывает.

А Гудков спросил:

— Но я вот только не пойму, как же они всё это подстроили? И как влезли в дом, что никто из наших не заметил? Натащить полную ванну крови — это же сколько вёдер пронести надо? И не расплескать. Но никто ничего не видел.

— Всё просто, — сказал я, — у них есть сообщники. Которые находятся в агитбригаде. Знают все наши привычки. Все ходы и выходы.

— Провокаторы! — зло процедил Гудков.

— Да, — сказал я, — кто-то из наших.

— Это, скорей всего Шарлотта или Роман, — задумался Гудков, — наши-то все проверенные, старая гвардия.

— Вполне возможно, — ответил я, в душе ликуя, как так хорошо получается, — но может и кто-то из наших «старичков».

— Да что ты такое несёшь⁈ — вскипел Гудков, но сразу же поник, — хотя я уже и сам не знаю, кому верить.

— Та же самая Клара могла налить себе полную ванную крови и потом сделать вид, что это не она, — предложил коварную гипотезу я.

— Да ты что⁈ — рассердился Гудков, — зачем ей это?

— А ты понаблюдай за нею, — предложил я, — в последнее время у неё слишком много странностей появилось.

— Ну, это-то да, — кивнул Гудков, — но я думал, что это потому, что она с мужиком жить начала, я Зубатова имею в виду.

— Если бы все бабы так себя вели, то даже и не знаю…

— Мда… и не поспоришь, — согласился Гудков и сказал, — хорошо хоть кровь коровья оказалась. А то я попервой не знал, что и думать. И Зубатов исчез.

— Откуда ты знаешь, что коровья? — спросил я, чтобы поддержать разговор, а у самого при упоминании о Зубатове сердце аж ёкнуло.

— Жорж определил. Он у нас лошадник знатный, сразу всё это на раз отличает.

Мы зашли в дом и разбрелись каждый по своей квартире. На вечер Гудков назначил общее собрание, и я надеялся пару часиков успеть кемарнуть. А то устал что-то сильно.

Пока я шел, всё удивлялся — во всём здании стояла такая тишина, что наши с Гудковым шаги гулко отдавали в пространстве. Но то, что все были дома, я ощущал стопроцентно: явственное покашливание, то скрип половиц, то вздох. Но при этом агитбригадовцы притихли по норкам, нет разговоров, смеха и обычных в быту звуков, где живёт сразу много людей.

Притихли. Попрятались. Боятся.

Ну, это мне только на руку.

Я вошел к себе и запер дверь. Скинул грязную одежду, кое-как вымылся в тазу (хорошо, чистая вода ещё в ведре оставалась, потому что сил тащиться за водой сейчас у меня просто не было), надел свежую рубаху и исподнее, и рухнул на кровать.

Кр-р-расота!

Я прикрыл глаза и начал проваливаться в вязкий сон, когда в дверь постучали: громко, требовательно.

— Клара пришла! — сообщил появившийся Моня.

— Да ну её! — я зевнул и перевернулся на другой бок.

Стук не прекращался.

— Так она тебе сейчас всю дверь вынесет, — съехидничал Моня.

— Отстань! — вяло огрызнулся я.

Из-за двери раздался громкий, разгневанный голос Клары:

— Капустин, открывай! Ты должен объяснить, зачем хотел убить меня!

— Как она заколебала, — пожаловался я Моне и попытался натянуть одеяло на уши.

— Сам же знаешь, что она не отстанет, — посочувствовал мне Моня.

— Капустин! Не будь трусом, открывай! — продолжала надрываться Клара.

— Как её выключить? — скривился я, — интересно, чего она хочет?

— Насколько я слышал, она доказывала Нюре, что ты убил Зубатова, а труп спрятал в своей комнате, — Енох появился из воздуха, словно чёрт из табакерки, и чуть не напугал меня. — Нюра сомневалась, а вот Люся сразу поверила. И она даже с Нюрой поссорилась из-за тебя.

— Вот зараза, — вздохнул я.

Тем временем в коридоре послышались голоса других агитбригадовцев, кажется, там был голос Шарлотты, Нюры и Зёзика. И ещё чей-то, я не разобрал.

Дело принимало нехороший оборот.

— Именно поэтому она и надрывается так. Узнала, что ты вернулся, и решила искать труп у тебя в комнате, — «успокоил» меня Енох.

— Но труп у меня в комнате, — упавшим голосом сказал я. — Если я сейчас не открою, она выбьет дверь. Все войдут и увидят труп Зубатова под кроватью. А если открою, то все войдут и опять увидят труп Зубатова.

— Я бы открыл, — мудро сказал Енох, — ситуация рано или поздно разрешится, а дверь потом ремонтировать.

— Если и разрешится, то явно не в мою пользу, — буркнул я.

— А я бы не стал открывать, — сказал Моня, — она постучит, постучит и уйдёт. А ты за это время что-то придумаешь. Гудков ей не позволит здесь всё ломать. Ты же сам знаешь.

И тут в дверь заколотили с такой силой, что один из крючков аж вылетел.

— Ого! — уважительно сказал Моня, — сильна барышня.

— Лучше открой, — ввернул совет Енох.

Я сидел на кровати, дверь сотрясалась от ударов, под кроватью лежал труп Зубатова. Мда, ситуация — врагу не пожелаешь.

На очередной раз, когда Клара, видимо с разбегу ударила дверь плечом, хлипкая фанера начала трещать.