Семья (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 17

А англичане, похоже, пока решили лишь размяться — по крайней мере, их атака не представляла собой ничего выдающегося, её и атакой-то можно было назвать с большой натяжкой — толпа вражеских магов просто со всех сторон лупила по нашему защитному куполу различными боевыми заклятиями, словно проверяла его на прочность.

А то, что позолоченный рыцарь не принимал в этом безобразии никакого участия, лишь подтверждало эту версию. Вражеские маги пытались ослабить нашу защиту, а их блестящий в прямом смысле этого слова командир время от времени выпускал в купол какие-то лучи — словно проверял уровень нанесённого ущерба.

— Серьёзно готовятся, — заметила бабушка после того, как прямо перед нами об купол разбился огромный шар из ледяной плазмы, выпущенный одним из вражеских магов.

— Только вот к чему? — спросил я.

— Скоро узнаем. Но ты не переживай, самое интересное ты точно не пропустишь. Это я тебе обещаю.

Княгиня Белозерская даже в такой ситуации — удерживая купол и глядя на атакующего нас врага, умудрялась шутить. Мне же было не до веселья.

— А почему вы только вдвоём держите купол? — поинтересовался я. — Почему вам никто не помогает?

— Тут нельзя просто взять и помочь, тут надо владеть нужным заклятием, а оно слишком сложное. Я ему никого, кроме Тойво, не обучила. Да и вряд ли кто-то ещё бы с ним справился. К тому же чтобы поддерживать защиту, наложенную другим магом, надо чувствовать его, долгое время работать с ним в связке. Максимум, что эти ребята могут, это поддерживать наши силы, делиться по мере возможностей и способностей с нами энергией, но пока это не нужно. Тебя, вообще-то, должны были всем этим премудростям в академии учить.

— Учили, но я смотрю, как у вас с Тойво хорошо выходит вместе работать, вот и подумал, что Вы какой-то особый секрет знаете.

— У нас с Тойво большой опыт работы вместе, и мы много и долго тренировались. А остальные пусть экономят силы, они им пригодятся, если купол рухнет.

— А сверху наложить дополнительное заклятие они тоже не могут? — не сдавался я.

— Ну разве что докинуть защиты от физического урона, но поверх моей это будет смотреться, как если железную дверь укрепить несколькими слоями фольги.

Сказать на это мне было нечего, и я принялся молча смотреть, как англичане лупят со всех сторон по нашему куполу всевозможными заклятиями. Это продолжалось минут десять, а потом все неожиданно остановились и обернули свои взоры в сторону арки. Точнее, туда, где она раньше была. Мы с бабушкой тоже посмотрели в ту сторону и буквально через несколько секунд увидели, как по обломкам разрушенной арки во внутренний двор входит Эджертон.

Премьер-министр Британской империи был одет так же, как в тот день, когда мы с ним схлестнулись в Лондоне — в чёрный шёлковый костюм с блестящими хрустальными пуговицами. Обуви, как и тогда, на нём не было — видимо, для Эджертона было важно в моменты максимальной концентрации иметь контакт с землёй или хотя бы с брусчаткой, которой был выложен наш двор. Наверное, это давало ему возможность по максимуму использовать заклятия магии земли. На груди у герцога в платиновом обрамлении и на толстой платиновой цепи висел бриллиант Кохинур — Великий артефакт, делавший Эджертона одним из сильнейших магов мира.

Завидев герцога, позолоченный рыцарь снял шлем и преклонил голову, а я наконец-то смог его опознать. Это был уже знакомый мне господин Ли — бывший куратор Карима. Во время нашего противостояния на границе этот Ли выглядел не так грозно и ускакал при первой же возможности, но, скорее всего, тогда перед ним стояли совсем другие задачи.

Ли подошёл к Эджертону, что-то ему доложил, после чего герцог кивнул и направился прямо на нас с бабушкой. Он нас не видел, но явно догадывался, где мы должны стоять. Не дойдя до купола примерно три метра, англичанин остановился.

— Тойво, будь готов! — скомандовала княгиня Белозерская. — Сейчас этот старый засранец сотворит какую-нибудь гадость.

Герцог Эджертон тем временем сконцентрировался, начитал какое-то заклятие и… быстрыми движениями правой руки принялся выводить в воздухе огненные буквы.

«Здравствуй, Кэтти!» — буквально за несколько секунд вывел Эджертон на немецком.

Бабушка в ответ на это негромко произнесла очень длинную фразу на карельском, и приветствия среди этих слов не было. Зато несколько очень крепких словечек я узнал.

«Ты ведь читаешь это? Ответь мне!» — вывел в воздухе очередную огненную надпись англичанин.

— Ладно, по крайней мере, это поможет нам потянуть время, — сказала бабушка, подошла к куполу прямо напротив своего бывшего друга и принялась старательно выводить буквы.

В отличие от герцога Эджертона, княгиня Белозерская «писала» не огнём, а холодом — она водила пальцами по внутренней поверхности купола, оставляя на ней следы в виде толстых полос белого искрящегося инея. Видимо, это должно было хорошо читаться с той стороны, несмотря на зеркальное отражение. Бабушке было сложнее писать, чем Эджертону, так как ей приходилось это делать справа налево, да ещё и зеркалить буквы, чтобы с той стороны можно было нормально прочитать надпись. Но она компенсировала всё это выбором очень короткой фразы — всего в одно слово.

«Подонок!» — не без удовольствия вывела бабушка на куполе.

Прочитав это, Эджертон рассмеялся и принялся за новую надпись.

«Я не хочу побоища», — вспыхнуло огнём в воздухе.

«Тогда уходи!» — ответила бабушка инеем.

«Предлагаю честный поединок: я и твой внук», — написал англичанин.

— И думать забудь! — заявила мне бабушка ещё до того, как я что-либо сказал на этот счёт. — Гарри и честный поединок — вещи несовместимые!

— Не спорю, — согласился я. — Но это хоть какой-то шанс.

— Не какой-то, а стопроцентный: заманить тебя в ловушку, убить и забрать меч. Забудь!

На самом деле я и не горел желанием выходить драться с Эджертоном, прекрасно понимая, что никакого поединка не будет — на меня навалятся все английские маги разом. Вообще, сложно сказать, кому в этом мире я верил меньше, чем этому англичанину, всего несколько дней назад клятвенно обещавшему при венценосном свидетеле не причинять вреда ни мне, ни бабушке.

«Так что скажешь?» — вспыхнуло напротив нас.

«Пошёл вон, пёс!» — вывела бабушка на поверхности купола и улыбнулась.

Эджертон тут же изменился в лице — его просто перекосило от ярости. Англичанин, что-то прокричал — явно, выругался и быстро написал огнём в воздухе:

«Вы все сдохнете!»

«Пёс», — снова вывела бабушка инеем.

— Это что-то для него значит? — спросил я. — Почему он так отреагировал?

— Ещё как значит, — усмехнувшись, ответила бабушка. — Потом расскажу, если выживем. Это очень смешная история.

Мне показалось, что Эждертон явно считает иначе, раз так завёлся с этого слова, но эту мысль я оставил при себе. А британский премьер-министр тем временем отошёл от купола и принялся раздавать указания своим бойцам. После чего часть из них тут же разбежалась, а сам Эджертон принялся начитывать какие-то заклятия, готовясь к штурму купола.

— Ну вот сейчас точно начнётся, — сказала, глядя на это, бабушка. — Тойво, будь готов!

Эджертон тем временем преображался по полной программе: сначала в воздухе вокруг него заискрились тысячи бриллиантовых искорок, затем они начали кружить вокруг герцога, облепляя его тело, превращаясь в блестящие и крепкие алмазные доспехи; сам Эджертон увеличился в размерах, «вымахав» примерно до четырёх метров. Кохинур на его груди сверкал так ярко, что даже сквозь купол невозможно было прямо посмотреть на этот Великий артефакт.

Герцог подошёл к куполу на расстояние примерно двух метров, и я сразу же, несмотря на защиту купола, почувствовал себя неуютно. Оно и неудивительно — когда смотришь снизу вверх на разъярённого четырёхметрового боевого мага, всегда ощущаешь некий дискомфорт, а уж когда знаешь, что он хочет тебя убить, тем более.

Эджертон поднял руки, направив их открытыми ладонями в нашу сторону, и выпустил из них два еле заметных энергетических потока. Соприкоснувшись с поверхностью купола, они образовали на ней что-то похожее на пятно — переливающееся всем цветами радуги, подобно бензиновому пятну на луже. И пятно это становилось всё больше и больше. Достигнув примерно пяти метров в диаметре, оно перестало расширяться и помутнело. Через эту часть купола уже ничего нельзя было разглядеть изнутри.