Джони, о-е! Или назад в СССР - 2 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 34

— Да, легко! — поддержал меня цыган, сверкнув золотой фиксой. — Сейчас дозакажем.

— Обидеть хотите? — серьёзно проговорил хозяин стола, нахмурившись, и переключился на «обиженного». — Ты, Тёма, за базаром следи! Я же недавно сказал, что парень — мой гость. Ты что до него до колебался. Хочешь, чтобы я за него ответил⁈

Карп поднялся. Был он грузен, и не похож на обычных сидельцев-туберкулёзников. На вид ему перевалило за пятьдесят, но он был бодр и подтянут.

— Спортсмен какой-то бывший, — подумал я.

— Да, ты чо, Карп⁈ Я просто так сказал про то, что хорошо бы песни хорошие послушать. Ты сегодня весь день только и говоришь, что про те песни, что он написал. Вот и спросил…

— Ты, Тёма, не за песни спросил, а за краба, — рассмеялся именинник. — Официант, принеси еще… Что тамони съели? Повтори.

Официант кивнул головой иисчез.

— Не тушуйся, Женя. У нас тут всё запросто. Хочешь краба — ешь.

— Спасибо, — усмехнулся я. — Уж лучше я к музыкантам. Есть у меня ещё несколько песен.

— Новые? Это хорошо, — воодушевился хозяин стола. — Те мне очень понравились! Душевные!

Я склонился к уху цыгана.

— Как его по отчеству?

— Иванович, — не раскрывая рта произнёс тот.

— Только, Карп Иванович, сразу предупрежу, что песни на тему, э-э-э, на жизненную тему у меня получаются хоть и душевные, но грустные. Ничего? Не испорчу вам малину?

Карп улыбнулся.

— Не испортишь. Нам только опера могут испортить малину, остальное можно порешать. Да прокурор ещё… ха-ха, но и с ним дела решаются. Играй музыкант!

Я встал из за стола, вытер губы салфеткой, вытащил из корфа гитару, потом подумал немного, глядя на сцену, на которой стояло пианино. Музыканты к тому времени играть перестали и тоже обедали за столиком рядом со сценой. И тут только я понял, что зал закрыт на «спецобслуживание».

Подойдя к обедающим лабухам, спросил:

— Роялем могу воспользоваться?

— Обладаешь? — спросил один из них.

— Ато… — бросил янеопределённо.

— Садись, — дёрнул плечами он же.

— Амикрофон включите?

— Ну-у-у… Дай бабка напиться, а то переночевать негде… Ещё что?

— Я могу и на гитаре сыграть, но на клавишах было бы красивее. И вы могли бы поучаствовать.

— В чём? — удивился клавишник.

— В рождении новой песни. Вернее, новых песен. Они будут звучать впервые, и могут стать вашим репертуаром.

— Ф-ф! — фыркнул один из музыкантов, что постарше. — Тоже мне, Тухманов с Пахмутовой! Нехер чужие клавиши трогать. И микрофон ему… Идите, молодой человек, лабайте на том, что принесли.

Я пожал плечами.

— Вы сделали свой выбор. Теперь те песни, что я исполню для вас стоят дорого. Или всё-таки передумаете?

— Идите и пилите, молодой человек.

— Знаешь, что, Фил, — сказал клавишник, явно торгашеской наружности, — мой микрофон, кому хочу, тому включаю.

— Включай, — буркнул мой противник. — заплюёт его своими микробами, а ты заболеешь и умрёшь.

— Тьфу натебя! — огрызнулся клавишник. — Скажу им, что ты зажал микрофон для их музыканта, они тебе пальцы сломают.

— Фига себе, какие у них высокие отношения! — подумал я, усаживаясь за пианино.

Музыкант щёлкнул усилителем и колонки зашумели.

— Усилок говно, — сказал я музыканту. — могу вылечить.

— Добро! Побазарим!

Пробежавшись по октавам, остановился на нужных аккордах.

— Ах, налей ка милый, чтобы сняло блажь, чтобы дух схватило, да скрутило аж. Да налей вторую, чтоб валило с ног, нынче я пирую, отзвенел звонок… Нынче я гуляю, мне не нужен счёт. Мне вчера хозяин выписал расчёт. Я у этой стойки не был столько лет, не к больничной койке был прикован, нет. Вези меня, извозчик по гулкой мостовой, а если я усну, шмонать меня не надо. Я сам тебе отдам, ты, парень, в доску свой, и тоже пьёшь когда-то до упа-а-да[1].

Я закончил под хоровое пение: «Вези меня извозчик…»

[1] Вези меня извозчик (Александр Новиков) — https://youtu.be/DanrEYWmrqw

.

— Заходите к нам на огонёк… Пела скрипка ласково и так нежно. В этот вечер я так одинок, я так промок, налей, сынок. Дома ждёт холодная постель, пьяная соседка, а в глазах — похоть. Здравствуй, старый друг, метрдотель! Мадемуазель! Привет, Рашель! Сегодня болен я душой, так выпьем же, друзья, со мной…

Через небольшой переход я сразу заиграл:

— День такой хороший, и старушки крошат хлебный мякиш сизым голубям. Отгоняя мошек, спит гнедая лошадь, мордой наклонившися к своим яслям. Извозчик, отвези меня, родной! Я, как ветерок, сегодня вольный. Пусть стучат копыта дробью по мостовой. Да не хлещи коня — ему же больно! Извозчик, два червонца как с куста, если меня пьяного дождёшься. Погоди, извозчик, как я устал! Ну, когда же ты за мной вернёшься?

Не прерывая клавишного перебора и почти не меняя темпа, спел: «Написала Зойка мне письмо», «Крещатик», «На улице Марата». Попурри такое получилось[1]… Да-а-а…

Уже с середины Розенбауманского «Извозчика» за барабаны сел барабанщик, взял басгитару басист. Пытался встрять в игру пожилой гитарист, но я его «обломил», прогнав взмахом руки. Подозвав пианиста и передав ему клавиши, взял свою полуакустическую «ямаху» и, включившись в свой «корф», переделанный под «комбик», подхватил ритм и даже вовремя выдал сольную партию.

В исполнении полного инструментального набора песни Розенбаума превратились в отличную «кабацкую шнягу» и «синие» выкатились из-за стола размять свои, много повидавшие и исписанные куполами тела. Купола мы увидели воочию, так как некоторые бывшие сидельцы так разухарились, что под зажигательную музыку посрывали с себя не только костюмы, но и рубашки, ипустились в присядку. Причем, некоторые из них остались в майках-алкоголичках.

Увиденное меня сильно шокировало. Показалось, что я попал в вертеп разбойников из «Бременских музыкантов». Это меня несколько развеселило и я решил похулиганить. Сразу за последним аккордом попурри и нескольких тактов паузы яударил по струнам гитары и запел хриплым томным женским голосом:

— Пусть нету ни кола и не двора, зато не платят королю налоги работники ножа и топора, романтики с большой дороги[2].

На удивление, песня про разбойников «разбойникам» понравилась. Танцевали все. Даже инициатор сборища Карп важно выхаживал в толпе «людей», изображавших русские-народные блатные-хороводные пляски. Он прихватил жилет просунутыми в проймы большими пальцами и исполнял, что-то типа «семь-сорок».

Когда наступила «музыкальная пауза», Карп подошёл ко мне, протянул ладонь и переводя дыхание, сказал:

— Ну, порадовал, Евгений! Ох, как порадовал! Давно так не отдыхали! Это тоже ты написал?

Я «скромно» пожал плечами.

— Это же какая-то солянка из нескольких песен! Ловко у тебя получилось их соединить! Запишешь потом их целиком? Хорошо? А сейчас… Не можешь спеть ещё раз про Карпуху? Я ведь тоже только что откинулся… Потому и радуемся!

— Можно и повторить, — пожал плечами я и, передав гитару клавишнику, снова сел за пианино.

С инструментальной поддержкой получилось много лучше. Клавишник нормально держал гитарный ритм, басист в нужных местах дёргал струны синкопированного баса, на что я одобрительно покивал ему головой, барабанщик поглаживал щётками хэт и сольник.

Теперь «люди» двигались по танцполу много приличнее. Кто был раздет, те оделись. Кто-то вытащил в круг заинтересовавшихся незнакомой музыкой официанток, и танцевал с ними, что-то типа вальса. Карп танцевал с представительной нарядно одетой женщиной, не слегка приобняв её и склонив свою голову к её голове.

— Наверное — администратор ресторана или директор, — подумалось мне и я, подав взглядом сигнал музыкантам, перешёл на «Вальс Бостон[3]».

Барабанщик чуть снизил темп, но поглаживать кухню щётками не прекратил. Пианист правильно добавил а «пустоты» нужные звуки. Басист продолжил ковырять свои струны.