Цеховик. Книга 13. Тени грядущего - Ромов Дмитрий - Страница 14

– А Союз?

Я вздыхаю.

– Что?

– Сейчас расскажу. Вот мне интересно, никто не нашёл ваших планов реформ. Вы вообще имеете такие планы? Хотите Россию обустраивать?

– Давай рассказывай, а то у меня процедура скоро, – сердито бросает он. – И хватит нагнетать уже. Китай-китай. Тебя китайцы ко мне послали?

– Нет. Я не знаю, есть ли сила, которая меня послала сюда, но раз я здесь, то жизнь положу, чтобы это не зря было. У меня сначала был план другой. Я не думал, что смогу вот так вам всё рассказывать.

– Так ты ещё ничего и не рассказал, но, раз уж об этом зашла речь… Ты же с Леонидом Ильичом встречался. Говорил ему?

– Нет, конечно.

– Почему?

– У него, при всём уважении и народной любви, шансов изменить что-то нет. А у вас кое-какие есть. По крайней мере, можете наметить карту и подготовить преемника.

– Своего? – щурится он.

– Чего? Преемника? Да, вы в будущем году генсеком станете.

Он поджимает губы и проглатывает эту информацию молча.

– Только не Горби, – качаю я головой.

– Это ещё кто?

– Горбачёв. Это его так западники ласково звать будут. Горби всё про… профукает. Всё, как есть. И не Ельцина. Тот ещё хуже. Простите, но приличных слов на его счёт нет. Если Горбач, можно ещё допустить, всё потерял по скудоумию, условно, конечно, то у этого такое эго, что и вселенной мало, чтобы сжечь в его топке.

– Ладно, начинай уже. Ельцина ты сам выкопал.

– Специально, чтобы вы его убрали подальше от власти. Он хозяйственник неплохой. Его в мирных целях надо. В таких направлениях, где царём-батюшкой себя чувствовать не сможет.

– Потом про него.

– Хорошо, слушайте. В начале года умрёт Суслов. Вы станете секретарём ЦК. В конце года не станет Брежнева. Новым генсеком изберут вас.

– И… и как долго я буду им оставаться?

Ну, блин… сказать чуваку, что уйдёт в вечность в семьдесят лет… так себе положение…

– Ну… – я качаю головой и хмурюсь.

– Да говори уже, знаю, что не долго. Сколько?

– Лучше не знать, мне кажется…

– Не в том мы положении, чтобы не знать. Я, так понимаю, нужно срочно делать что-то. Говори.

– До восемьдесят четвёртого. Но если в восемьдесят третьем не поедете в Крым, то не простудитесь…

Он замолкает и какое-то время мы сидим молча.

– Кто потом? – мрачно спрашивает он. – Горбачёв?

– Черненко.

– Что? Вот же старый… – он обрывает фразу, не договаривая.

– А в восемьдесят пятом придёт Горби.

– Слушай, такое нарочно не придумаешь. Я уже начинаю тебе верить. Стыд какой. Череда или даже чехарда стариков. Этот-то куда лезет? Ладно, продолжай.

– От него толку, честно говоря, будет, как от козла молока. Чурбанова посадит. Причём, вроде там сфабрикуют всё. И что это? Реформы? Тьфу… Это я про Черненко.

В общем, я рассказываю, что помню. Сначала даю краткий обзор. Прописываю картину сорокалетней истории крупными мазками. Пытаюсь обходить острые моменты, но он сразу врубается и заставляет говорить, как есть. Ладно. Говорю, как есть.

Набросав контуры, перехожу к проработке деталей, начиная от его собственной нелепой борьбы за трудовую дисциплину. Думаю, тут он окончательно убеждается, что информация у меня достоверная.

– Такого не придумать, – несколько раз повторяет он. – И я, кажется, понимаю, почему ты решил рассказать это мне.

– Я не историк, – говорю я. – Имейте в виду. Просто очевидец. Рассказываю то, что помню.

– Да, я вижу, но это, может даже и лучше.

Итог Российской империи приводит его в глубочайший шок и он даже хватается за голову. А через некоторое время нас прерывает врач.

– Юрий Владимирович… – мягко говорит он.

– Да, – кивает тот. – Мы уже заканчиваем. Всё, Егор. На сегодня достаточно. Завтра приезжай сюда к десяти часам. Сейчас позови Кирилла, а сам ступай. На сегодня хватит.

Чувствую, такими темпами мы будем долго ещё в истории разбираться.

Из ЦКБ еду домой. А там меня ждёт Платоныч. Мы договаривались встретиться. Заодно всё и обсудим. В тесном семейном кругу. Выглядит он, правда не слишком радостным.

– Случилось что-то? – спрашиваю я.

– Ну, кое-что есть, – соглашается он. – В понедельник Ева приедет.

– Да, – киваю я, это я помню. – Будет с «Союзхимэкспортом» контракт подписывать на селитру и карбамид.

– Ну да, план был такой.

– Был? – удивляюсь я. – Как был? На нас… вернее на Еву уже аккредитив выставили. Она должна будет гарантийное письмо привезти.

– Привезёт, – соглашается Большак. – С этим проблем нет.

– А с чем есть? – хмурюсь я.

Вроде бы уже ничем меня из равновесия не вывести. Уже и уволили и сегодня и о судьбе миров поговорили, что ещё-то? Казалось бы не вывести, а вот поди ж ты… Сердце неприятно сжимается. Вообще-то это наш первый контракт. И первоначальный план никто не отменял. Получится с Андроповым спасти мир – отлично. А если нет, что, в общем-то весьма и весьма возможно, учитывая, сколько остаётся времени, у нас есть план и деньги на его реализацию…

– С объёмами проблемы.

– То есть? – не понимаю я. – Объёмы ведь уже подтверждены.

– Мне позвонил секретарь ЦК по сельскому хозяйству и потребовал, чтобы все объёмы были направлены на внутренний рынок.

– Так там и говорить-то не чем. Ты ему сказал, что речь идёт всего о нескольких маршрутах?

– Ни одного килограмма, – качает он головой. – Ни одного.

– Это Горбач что ли? – восклицаю я.

– Он самый, – кивает дядя Юра. – Сказал, партбилет положу, если хоть один вагон отгрузим.

Нет, ну твою дивизию! От этого Горбача одни убытки.

– Сейчас позвоним ему, – киваю я и достаю его визитку. – Будем как-то выкручиваться. Да?

– Здравствуйте, Михаил Сергеевич. Это Егор Брагин, мы с вами в ГДР ездили.

– Здравствуй, Егор, рад тебя слышать, – говорит Горби.

– Извините, что поздно.

– Для меня это не поздно. Я только что приехал из ЦК.

– Понимаю, – отвечаю я. – Я, на самом деле, звоню вас поприветствовать, можно сказать, соскучился. Хочу с вами встретиться. У меня есть для вас кое-что интересное.

– Правда? Что же это такое?

– Э, нет, извините, – смеюсь я. – По телефону не могу сказать.

Он настораживается. Ну, а что, пусть. Про чемоданчик-то небось слыхал уже.

– Да? – немного растерянно восклицает он. – Ну, что же можем завтра встретиться, если хочешь. Я буду на работе. Или это конфиденциальный вопрос?

– Нет-нет, ничего секретного. Визит вежливости. Меня с утра на Лубянку вызывают, поэтому, скорее всего, только после обеда освобожусь. Но если бы вы нашли для меня пару минуток, был бы благодарен.

– Конечно, какой разговор, – говорит он бодро, но с едва различимыми оттенками рассеянности.

Озадачил я его. И разговор нетелефонный, и на Лубянку вызывают. Что же это за сигналы такие, да? Подумай-подумай голубчик, может, решишь чистосердечно во всём признаться?

– Наташ, – говорю я, повесив трубку. – Я голодный, как крокодил. Вы уже поели с дядей Юрой?

– Нет, Юрий Платонович отказался, – мотает головой Наташка.

– Я уже ужинал, – улыбается он. – Спасибо. А зачем тебя на Лубянку? Это в КГБ что ли?

– А вот пойдём за стол, – отвечаю я, – тогда скажу. Только ещё звоночек сделаю.

Я набираю телефон Лены Ивановой.

– Алло… – снимает она трубку.

– Лен, привет, это Брагин. Слушай, не в службу, а в дружбу, найди мне адрес и телефончик Панчишина.

– Это ещё кто такой? – удивлённо спрашивает она.

– Да ладно, ты же знаешь, это завотделом… каким не помню. Короче, наш это чувак, цековский.

– Да, поняла, вспомнила уже, – не слишком радостно отвечает она. – Тебе когда надо?

– Сегодня, Лен.

– Не смешно, Брагин, – хмыкает она.

– Знаю, но вот очень надо, – говорю я до невероятности милым голосом.

– Это будет очень трудно, – задумчиво отвечает она. – Если вообще возможно.