ОБХСС-82. Дело о гастрономе - Барчук Павел - Страница 10

Я сначала отвечал вежливо. Можно сказать, культурно. Тем более, Соколов самоудалился из нашей беседы. Скромненько пристроился в углу кухни на стул, оставив деда Мотю мне. Мол, раз гость мой, то самому и разбираться. Хитрожопый товарищ, однако. Тем более такого напора я не ожидал и начал заводиться.

Потому что, в конце концов, как бы я не уважал Матвея Егорыча, как бы не относился снисходительно ко всем его заскокам, но он мне точно не родной отец и даже не родной дед. Я не знаю, что с ним произошло за эти два года, или совсем недавно, если верить Андрюхиным словам, но он прям борщит. Причем, нехило так.

– Матвей Егорыч, я, блин, взрослый человек. С хрена Вы требуете отчёта?! Извиняюсь, конечно, за грубость. Это бред какой-то. Вам не кажется?

– Жорик, какой ты взрослый человек! Тебя же без присмотра нельзя оставлять совсем. Вон, всего лишь пару лет не виделись, и у тебя тут уже какая-то ерунда происходит. – Дед Мотя тоже завёлся.

Умрешь, конечно. Главное, я то к нему не лезу. Только хожу, из разных историй вытаскиваю. Хуже дитя. И он, и Андрюха следом за ним. Как говорится, дурной пример заразителен. Нет, ну, приехали в гости. Ок. Однако, куда ж такие волнения. Теперь еще и отчёта с меня требует.

– Матвей Егорыч, да! Взрослый, прикиньте! Мне так-то двадцать три. Я без чужой помощи так-то, Вы правильно заметили, два года провёл. Ничего, не помер. Видите? Живой. Я понимаю, что Вам не хватает своего сына. Но блин…

Только эти слова вылетели из моего рта, я тут же резко заткнулся. Вот дебил, так дебил. В злости и раздражении ковырнул деда по больной ране.

– Черт…  – Я сделал шаг в его сторону. Сам не знаю, зачем. Обнять, что ли. Хотя тоже дурь. Мы ж не девки, чтоб после такого косяка обняться, расплакаться и простить друг другу все обиды.

Или на автомате вышло, что я к нему хотел подойти. Короче, не знаю. Просто почувствовал себя в этот момент полным дебилом. И дерьмом. Очень плохим человеком почувствовал себя.

– Не нужно. – Матвей Егорыч поднял одну руку, притормозив меня на расстоянии, а потом отвернулся к окну.

Мы с ним стояли посреди кухни. Я ближе к выходу, а он – напротив. Соколов ни черта не понял, он ведь не знал историю деда Моти, но догадался и по мне, и по реакции Матвея Егорыча, что я ляпнул какую-то херню. Стас вертел головой, глядя на нас обоих по очереди.

– Да блин. Ну, простите. Я не хотел…

Дед Мотя упорно пялился в окно и мне не отвечал. Даже головы не повернул.

– Так…  – Соколов резко поднялся со стула, хлопнув себя ладонями по коленкам, – Жорик, давай, мы пойдем. Переоденемся. Все дела. Пораньше выдвинемся.

– Ты не понимаешь…  – Я просто не мог уйти, осознавая, насколько сильно деда сейчас обидел.

Ментёнок схватил меня за предплечье и потянул к выходу. Я раскорячился, пытаясь вырвать руку.

– Хватит, говорю! – Соколов наклонился ближе и зашипел мне в ухо. – Ну, ляпнул, теперь что? Отстань от деда. Пусть успокоится. Вернёмся, поговоришь. Надо выдержать паузу. Сам не соображаешь? Привык переть нахрапом. Вынь-положь, тебе прямо сейчас надо.

В принципе, правда в его словах была. Наверное, так на самом деле будет лучше. Я развернулся, собираясь выйти из кухни вслед за Стасом.

– Слышь, Жорик…  – Матвей Егорыч окликнул меня уже на пороге. И это было реально неожиданно. Думал, он в ближайшие несколько часов хрен заговорит.

– Ты знаешь что…  ты не прав. Сына у меня нет. Ясно? И я никого на это место не ищу, так-то. Вот чего уж точно не требуется. Зинки выше крыши хватает. И Бориса. А ты, придурошный, был бы мне даром не нужен. Но сам ведь просил помощи. Как договорились, так и делаю.

Я замер с открытым ртом. Это что за прикол? С подозрением уставился в лицо Матвея Егорыча, который теперь смотрел прямо на меня. Искал в нем, в этом лице, признаки развода. Ну, может он назло сейчас это говорит.

В дедовом взгляде точно была насмешка. Издевается, походу. Глумится. Однако, на всякий случай, пользуясь тем, что Стас больше меня не тянул за руку и вообще, удалился в сторону ванной, я быстренько двинулся обратно в кухню. Подскочил к Матвею Егорычу совсем близко, а потом, уставившись практически «глаза в глаза», тихо поинтересовался.

– И когда это я просил у Вас помощи? Два года назад? Не припоминаю что-то.

– Ты дурак? – Дед Мотя вздохнул тяжело, будто ответ на этот вопрос был очевиден. – На кой хрен два года назад? Чем я тогда тебе помочь смог бы? Недавно совсем. Дык вот месяц назад это и произошло. Явился без предупреждения, тайком. Прятался от посторонних глаз, вдоль забора на карачках полз. Я ещё сверху глянул, думаю, ну точно пацан совсем того…  С приветом. И ночевал в той сторожке, на кладбище. Поезд у тебя обратный только на следующий день был. А пешком до Москвы очень не близко топать. Родне категорично отказался объявляться. Вот и пришлось с тобой там куковать. Страшно тебе, видите ли, было на кладбище. А чего страшного? Столько раз уже бывали.

– Да ладно! Врете все! – Честно говоря, я от этой информации просто охренел.

Это что ж получается? К Матвею Егорычу настоящий Милославский приезжал? Я ведь в это время благополучно дома ошивался. В своём времени, в своем теле. Слушал нравоучения отца и психолога. Как дебил.

– Вот ты дурак всё-таки, Жорик. Чего мне тебе врать? Зачем? Или ты решил, будто нам с Андрюхой делать нечего, как к началу лета в Москву эту ехать? Сдалась она! И без неё прекрасно жили. Переросток наш в колхозе сейчас ой, как нужен. А мы тут, с тобой. Ты на самом деле думал, что два деревенских дурака приехали тебя в школу проводить. Вдруг ты дороги сам не найдёшь?

– В какую школу?! Не пойму вообще ни хрена. – Я бестолково таращился на деда, понимая одно. Насчёт колхоза он точно прав. Ладно Матвей Егорыч. Ему все равно делать нечего. Но Андрюху-то как отпустили? Братец и сам бы не бросил родную деревню, когда работы выше головы.

– Тюююю…  Как говорит Ольга, а ты ее знает, там ума – целая палата, это – образное сравнение. Родители детей в школу провожают. По осени. Вот и мы с братцем твоим, да? Приехали несмышленыша отвести за ручку? Так, что ли, думаешь? – Дед Мотя вдруг резко поднял руку и весьма ощутимо шлёпнул мне ладонью по лбу. – Эх…  Жорик…  Как был ты бестолочь, так и остался…

– Подождите…  – Я подвинулся к деду ещё ближе. Оглянулся на дверь. Никого вроде не было. Стас, наверное, рванул в душ. – И о чем же просил? Можно подробнее? Желательно, в деталях.

– Можно. – Матвей Егорыч с деловым видом кивнул. Я раскрылился и приготовился слушать. – Как расскажешь, что у вас с твоим другом-артиллеристом за поручение имеется, так я тебе все подробно поведаю. А сейчас…  Не обессудь. Делаю все, соответственно нашей договоренности.

Матвей Егорыч развёл руками. При этом на лице изобразил «куриную жопку». Мол, так жаль, так жаль… . Очень хотел бы поделиться, но обстоятельства не дают.

У меня от злости аж глаз задергался. Это не дед. Это какой-то, блин, вредитель.

– Ну, знаете…

Я резко стартанул из кухни. Пока еще чего-нибудь ему не ляпнул.

Семен лежал в спальне, довольный, как слон. Он был счастлив, что его больше никто не лечит. Мне кажется, Сенька после этого дня решил для себя точно, если еще раз заболеет, никому не признается. А то угробят к чертовой матери своей заботой. Стас действительно ушел в ванную. Там шумела вода. Тоня где-то бродила в дебрях квартиры. Андрюхи тоже нигде не заметил.

Я принялся вытаскивать вещи, соображая, какой вариант лучше выбрать из шмоток. Все-таки, что греха таить, хотелось на свиданье с Наташкой явиться королем. Пусть девчонка посмотрит, от чего отказывается.

Пока ковырялся в одежде, пытался осмыслить сказанное Матвеем Егорычем. Если это правда, значит Милославский или вообще кукухой поехал. Или наоборот. Сообразил что-то очень стоумовое. Почему именно к деду Моте? Почему именно ему доверил…  Доверил, что?

Текст предоставлен ООО «Литрес».