Закон охоты (СИ) - Васильев Андрей - Страница 14

— Куда иду? — страдальчески промычала Белозерова. — Зачем?

— Туда, куда поведут. — Светлана со щелчком вставила в рукоять магазин. — Как баранов, говоря твоими словами. Если тебя интересует географический аспект — в сторону Миасса.

— Это где?

— Там, — оперативница ткнула пальцем в сторону выхода. — Или там? Неважно. Какая тебе разница?

— Никуда я не пойду, — заявила девушка, ставя кувшин на стол. — Делать мне больше нечего.

— Все так, — похлопал ее по плечу подошедший Аркаша. — Нечего тебе больше делать, потому что накосорезила ты люто и огребешь за это неслабо. Я тоже накануне косяк упорол, так меня эти трое второй день в дугу гнут и словом, и делом. А твой грешок почище моего, уж поверь. Ты Хозяйке местной горы язык показала, а после еще один жест, не сильно приличный. Потому или с нами, или вообще никуда никогда больше не доберешься. И папа тебе тут не поможет. Лучше не спорь, прими наказание как данность.

— Никак наше чадушко что-то осознало? — всплеснула руками Марго. — С ума сойти можно!

Не сомневаюсь, что Аркаша говорит от чистого сердца, только руководит им не чувство коллективизма или жалость. Нет, он так о себе заботится, скорее всего, поскольку понимает: Марго не шутила — если дело все же дойдет до жертвы, то ей станет он. И Метельская за него вряд ли станет вписываться, слишком уж они друг друга не жалуют. А так — какой-никакой шанс. Мнение Светы веско, спора нет, но последнее слово все равно остается за мной, а у нас с Аркашей деловые отношения, которые что-то да значат.

И я его даже винить ни в чем не могу. Парень принял условия игры и старается выжить всеми возможными способами. Так что в нем не сознательность прорезалась. Он взрослеть начал.

Белозерова побурчала еще немного, побурчала, да и замолкла. Ну а через пару часов в пещеру пожаловали три крепких воина под командой Глузда, который окинул нас взглядом и негромко произнес:

— Все, пора. Пошли, гости дорогие, время должок отрабатывать.

В путь мы отправились налегке, оставив рюкзаки в той пещере, что нам отвели под жилье. Ну а какой смысл их с собой тащить? Что до сохранности содержимого — в чем в чем, а в том, что ничегошеньки у нас не пропадет, я ни на секунду не сомневался, по личному опыту зная, что в домах таких хозяек, как та, у которой мы сейчас в гостях, подобное не происходит никогда. Собственно, и другие дети Ночи, как Газван или, к примеру, Джума, в жизни до такого не опустятся. Да, при случае они непременно обведут тебя вокруг пальца, если ты позволишь им это с собой сделать, но тронуть добро гостя, переступившего порог их дома… Нет, никогда.

А мы именно гости. Мы сидели с Хозяйкой за одним столом, ели ее хлеб и соль, такие штуки связывают очень крепкими узами, даже несмотря на то, что сейчас мы вроде как у нее на службе оказались. Но — доброй волей, мы не стали при этом ее слугами, как были вольными людьми в статусе гостя, так ими и остались.

Вообще вся эта инженерия отношений в подлунном мире очень тонка и имеет массу граней. Я варюсь в данном котле уже не один год, и то до конца во всем не разобрался. Основное-то мне Мирослав растолковал, но осталась масса частностей, которые пришлось самому разбирать, без подсказчика.

Но оружие и я, и Светлана, разумеется, прихватили с собой. Я еще и пару фальшфейеров в карман куртки положил. Штука хорошая, себя уже зарекомендовала, так что пусть будет.

— Шустро чешут, — просопела позади меня Марина, — словно заводные!

Что да, то да, Глузд со товарищи с самого начала взяли высокий темп передвижения, который похмельной барышне, разумеется, давался нелегко. Да и не ей одной, тот же Аркаша, шедший за провожатыми первым, например, тоже уже дышал ртом, то и дело смахивая пот со лба. Плюс он пару раз успел приложиться головой о камни в пещерах с низким потолком, что при его росте и невнимательности чем-то необычным не являлось. Но, понятное дело, доброты и радости бытия подобные мелочи ему не добавили. Спасибо, что хоть до крови голову не рассек.

Хотя стоит отметить тот факт, что в целом дорога туда, где нам предстояло сослужить первую службу, была, если можно так сказать, вполне себе комфортна. Никаких тебе завалов, через которые надо перебираться, никаких «пузотерок» или затопленных штолен. Иди себе да иди, главное — не потерять из вида обтянутые кольчугами спины провожатых.

Да-да, Глузд и его люди сменили серые одежды, в которых мы их увидели при первой встрече, на старую добрую сталь, такую, которую там, наверху, теперь разве что в музее увидишь или на реконструкторах. Мечей — нет, не приметил, на изукрашенных драгоценными каменьями поясах у них висели лишь короткие кинжалы в ножнах, остроконечных шлемов «а-ля витязь» тоже не узрел, но в остальном возникало ощущение, что мы оказались в сильно далеком прошлом. Добавлял антуража и факел, который нес в руке один из воинов. Хотя сдается мне, им самим свет без надобности. Это они так заботу о нас проявляют.

— Отставать не советую, — произнесла Светлана, следовавшая как раз за Белозеровой. — Уверена: если мы такую глупость себе позволим, то навсегда тут останемся. Не знаю почему, но уверена в этом.

— Но если все же надумаешь, то меня вперед пропусти, — подала голос и Марго, которая замыкала наш отряд. — Я к темпу приноровилась, так что мне норм!

— Ой, блин! — остановился Стрелецкий, а после икнул: — Глядите!

— Что там еще? — недовольно проворчала Метельская, ткнувшаяся носом в спину Марины. — Чего встали? Команды «привал» не поступало!

— Тут мертвый! — заупокойным голосом сообщил нам Аркаша и направил луч фонарика влево. — Вон!

И правда, в небольшой нише, которую вот так сразу не углядишь, находился мумифицированный труп, выглядящий, правды ради, довольно жутко. Все атрибуты, которые охотно используются в фильмах ужасов, были при нем — череп, обтянутый пергаментного цвета кожей, разинутый рот, в котором уцелело некоторое количество зубов, впалые глазницы, руки-веточки, рванье вместо одежды и так далее.

— Труп и труп, — возмутился я. — Эка невидаль! Тормозить-то зачем? Давай, давай, бегом, вон уже и факела не видать, одни отблески по стенам!

Аркаша еще раз кинул взор на покойника, что тут лежит невесть с каких времен, и выполнил мой приказ.

— Ты, может, такое каждый день видишь, а мне раньше не доводилось, — бросил он на ходу. — Жуть какая! Но есть в ней что-то такое, притягательное.

— Не догонишь милашку Глузда — сам таким станешь, — пообещала ему сзади Марго. — Причем даже без нашей помощи, сам по себе. Я Светкиному чутью доверяю, оно у нее работает как надо.

— И именно сейчас моя чуйка подсказывает, что в таком пиковом случае как раз Аркадий-то не сам таким станет, — рассмеялась Метельская. — Сомневаюсь, что ты в данном процессе не примешь участие.

— Поживем — увидим, — ушла от прямого ответа Марго.

— Видели, у него на руках чего? — вдруг спросила у нас Марина. — Железки!

— Браслеты от кандалов, — пояснил я, поняв, о чем девушка ведет речь. — Предположу, что бедолага был беглым каторжником. Тут в семнадцатом-восемнадцатом веке подобной публики хватало, те же Демидовы сюда лиходеев со всей России сгоняли, им на заводах рабочий люд был позарез нужен. Хоть какой, лишь бы побольше! Так что Урал тогда был, пожалуй, главной каторгой страны. Потом, правда, эту честь у него отняли, поскольку уголовную публику стали отправлять в Сибирь да на Сахалин, где условия были еще веселее. Ну а каторжники, в свою очередь, при первом же случае от такой жизни бежали.

— И их можно понять, — неожиданно заступилась за лишенцев трехсотлетней давности Белозерова. — Читала я про то, о чем ты говоришь. Там же ад был!

— А помирать в этой конурке не ад? — непривычным для меня тоном спросил у нее Аркаша. — В темноте? Без воды, без еды, без надежды…

— Это его выбор, — возразила девушка. — И, может, для него такая смерть большее счастье. Умер, да. Но — свободным!