Бомж (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 12

Между мангалом и беседкой, на поросшей невысокой травой площадке, стояли два автомобиля, номера которых я, на всякий случай записал на листочке из отрывного календаря. На самом дальнем фоне виднелся одноэтажный дом с высокой трубой, которую венчал флюгер в виде летящей на метле ведьмы.

— Олеся, а это где? — я, подхватив альбом, прошел на кухню.

— Это дача у Олега, мы там были в на майские с его группой. Садитесь за стол, все готово.

— Секундочку. А дача что, сразу за городом находится?

— Нет, дача в самом Городе, на левом берегу, там, где издательство находится. Представляете, как повезло, на дачу можно на трамвае или троллейбусе доехать. Дача Олегу от деда досталась. Он у него военный был, полковник. А на пенсию как вышел — к даче прикипел, все сам там сделал. Этот флюгер тоже сам смастерил. Садитесь скорее есть я, а то снова если подогревать, то совсем невкусно станет.

Судя по всему, мне сегодня досталась, неполученные Олегом, обед и ужин. Умяв борщ со сметаной, огромный, с мужскую ладонь, шницель с яйцом и кусок пирога с капустой, я осоловело отпал от стола. Приди за мной сейчас, самая неопытная, группа захвата — скрутить меня было бы легче-легкого.

— Спасибо тебе, хозяйка. — я с трудом встал и шутливо поклонился: — Сам не помню, когда ел так вкусно.

И самое главное, не одним словом не соврал.

Олеся покраснела, но видно было, что похвала ей приятно. Сейчас вас кофе напою. Вы какой пьете?

— Из ваших рук готов выпить любой, если вы будете, то угостите на ваш вкус.

Следующий час я пил кофе-глясе, расточая комплименты, мило краснеющей, девушке, после чего, поцеловав даме ручки откланялся. Все было душевно, не я, ни Олеся каких-либо сигналов о переходе к более тесным отношениям не подавали, все оставалось в рамках приличия. Да и, честно говоря, мне в голову засела одна, свербящая мозг идея, и я должен был ее немедленно воплотить.

Локация — окрестности улицы Путейцев.

Знакомый скрип тормозов сзади и решительный окрик:

— Молодой человек, на минуточку!

Я обернулся — метрах в десяти от меня тарахтел милицейский «вездеход», из которого глядел на меня, улыбаясь, милицейский прапорщик.

Судя по выражению лица милиционера, смотрел он не на подозреваемого или находящегося в розыске типа, а на вполне себе приятного человека, возможно даже приятеля.

Пока я раздумывал, из-за головы прапорщика выглянул еще один милиционер — водитель, с такими же погонами.

— Здорова, пропащая душа! Ты где пропадал? –улыбка водителя была два раза шире, чем у его коллеги, а глаза просто лучились радостью от встречи со мной.

Здраво рассудив, я решил, что могу подойти поближе и мне за это ничего не будет.

— Здорово, мужики. — я пожал по очереди протянутые руки: — Как жизнь?

— Жизнь только за ху… держись. — тут же скорчил грустное лицо жизнерадостный водитель: — Ты где гуляешь? Мы тебя, наверное, месяца два не видели…

— Так я травму получил, болею до сих пор…

— Что-то урок просто эпидемия косит. — вступил в разговор сосед водителя: — слышал, Олежку вашего, Князева, в подъезде подстрелили. Хорошо, что в ногу попали, и соседи на шум выскочили, киллер убежал. Так там теперь твой кореш, Руслан за старшего группы по «тяжким», только, сам понимаешь, что он пока не тянет. Вареник дома на себя чайник с кипятком опрокинул, полголовы обварил, сейчас в ожоговом центре кукует, мы уже ему на искусственную кожу деньгами скидывались, Князев в госпитале ногой, поэтому Руслану месяца два покрутится придется. А на твое место кого поставили?

— Мужики, не поверите, но глубоко по херу, кого на мое место поставили. Я в отпуске летом не помню, когда был, поэтому мне на службу вообще не интересно… — какая-то злость из меня наружу поперла.

— Ну так-то да… — водитель примирительно покивал: — Но нам еще ротный, когда ты у нас служил, говорил, что студенты, итак, два дополнительных отпуска имеют, поэтому летом им отпуск не светит до конца учебы. Ты, кстати, говорил, что диплом должен в этом году получить? Когда обмывать будешь?

— Да как голова пройдет, так не вопрос, обмоем. А то мне пока пить нельзя, а на трезвую голову смотреть на ваши пьяные и счастливые физиономии смотреть вдвойне неприятно.

— Ну это то понятно. — заржали мои собеседники: — Мы в начале августа в отпуск пойдем. Ты постарайся до августа вылечится…

В это время рация в недрах автопатруля неразборчиво захрипела, милиционеры переглянулись и сунули мне руки для прощания:

— Ладно, мы погнали, грабеж на Магистрали. Давай не исчезай, пока.

Обдав меня пылью, «УАЗ», скрепя подвеской, покатил в сторону улицы Основоположника, а я, мысленно утерев холодный пот, двинулся в сторону своего временного логова — ждать до наступления темноты я не мог, душа моя рвалась немедленно узнать, как меня зовут.

Итак, меня зовут Павел, Павел Николаевич Громов, старший уполномоченный ОУР Дорожного РОВД. Во всяком случае, изрядно помятый лист оповещения личного состава отделения УР, об этом говорит недвусмысленно. Правда, очень теоритически, есть вероятность, что в отделении был еще один Громов, по какой-то случайности в список не вошедший, но этот вариант я отбросил в сторону, как малодостоверный. Согласно, изученной мной вдоль и поперек, бумаги, у меня есть место жительства где-то в центре и даже домашний телефон. Интересно, кто мне ответит, если набрать отпечатанный на документе набор цифр?

Конечно, моим первым порывом было бежать по указанному адресу, взбежать на этаж и начать отчаянно молотить руками и ногами по входной двери — откройте люди, ваш сын, внук, муж, отец, брат вернулся!

Я уже стал собирать свои нехитрые пожитки. Но, в последний момент остановился, вспомнив, как стрелял в пришедшего домой Олега Князева. Кто даст мне гарантию, что у моей квартиры меня не дожидается кто-то, желающий отправить меня на тот свет. Как только я появлюсь дома, я стану крайне уязвимым. Тем более, что согласно «Схеме оповещения…» в группе по тяжким осталось еще две боевые единицы — уполномоченные Конев Руслан и Плотников Дмитрий, причем по мнению встреченных мной пэпээсников, Руслан Конев числится моим приятелем.

Скорее всего до Князя и Вареника в ближайшие дни я не доберусь, наверняка, у них появилась охрана. Либо лежат они в общей палате, поэтому откровенного разговора не получится. Пытать неведомого мне Руслана неприятно, якобы мы приятели, следовательно, остается последний член группы тяжких — Плотников Дмитрий, который, возможно, сможет мне рассказать о причине смертельной неприязни ко мне со стороны уважаемых оперативников «убойного» отдела.

Глава седьмая.

Охота на охотника.

Июль 1993 года.

Локация — пойма реки Сосновка первая.

Пойму реки Сосновки я знал очень плохо, хотя, судя по справке, проживал совсем рядом. Сейчас я стоял на длиннющем пешеходном мосту, висящим на глубоким логом и всматривался в десятка домишек, приютившихся где-то вниз, где текла узкая речка. Судя по всему, там, в глубине разбросанных в беспорядке домиков, и располагалась улица Белорусская сопка, где жила моя цель.

Врать не буду, на нужную улицу набрел случайно, успев до этого крайне неудачно спустится вниз, в лог, поскользнувшись на сырой глине дорожки и запачкав руки и спортивные штаны. Пока долго очищал руки и одежду о листья лопухов, скорее не очищая, а размазывая грязь, наступила темнота. И если на верху, на улице Драгунской и Распадковой было относительно светло, то в глубину лога свет большого города практически не проникал — маленькие окошки местных домов улицы практически не освещали.

Больше всего меня раздражали не грязные руки и штаны — злили собаки, что начинали гавкать, как только я подходил к очередному, огороженному участку.

Крупно намалеванный на заборе, номер нужного мне дома я увидел совершенно неожиданно. К моему облегчению, собака за глухим забором не залаяла. Я покрутился у черных от времени досок, нашел несколько щелей, приложился глазом. Двор за забором был обычным для этой части земной суши — в меру замусоренный, в кучей хозяйственных построек, сделанных из говна и палок. Окна оштукатуренного дома, с кое где, обнажившейся дранкой, темны, кроме одного — какая-то тусклая лампочка освещала небольшое окошко сеней.