Кто ты, Такидзиро Решетников. Том 4 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 41

Сбитый с мысли дед несколько раз открыл и возмущённо закрыл рот.

— Или не говори, — вздохнула она. — Диагноз ясен. Ладно, я хотя бы попыталась.

— НЕ СМЕЙ МЕНЯ ПЕРЕБИВАТЬ!!!

— Громче.

—???!!!

— Говори громче, а то в коридоре не все слышат. — Пловчиха скептически ухмыльнулась и, придав лицу максимально доброжелательное выражение, наклонила голову к плечу.

— Да как ты смеешь! — хозяин кабинета вскочил из-за стола.

— Должны ж и у меня быть в этой жизни какие-нибудь если не развлечения, то хотя бы способы самовыражения, — равнодушно пожала плечами внучка.

Дед пролетел половину кабинета на удивление резво для своего возраста и замахнулся с выпученными от гнева глазами.

— Вот это тебя покрутило, — пробормотала Хьюга-младшая, после чего подставила локоть под старческую руку.

Хироя ойкнул, неприятно ударившись о неожиданно твёрдую часть чужого тела.

— А вообще какого чёрта. — Хину перетекла в вертикальное положение и в следующую секунду хозяин кабинета с изумлением обнаружил свою шею в чужом локтевом захвате.

— Ты!.. — шею сжали сильнее, так, что Хироя вынужден был против воли семенить куда-то, унизительно скорчившись в три погибели, поскольку чужие мышцы оказались сильнее и он банально не смог воспротивиться.

— Когда-то я была маленькой девочкой и училась в школе. — Эта стерва, даром что родная кровь, доволокла его до рабочего стола и самым унизительным образом бросила лицом вниз.

— Ты!.. — он попытался подняться, но чья-то ладонь, упёршаяся в затылок, как будто без труда вмазала его щеку в столешницу.

— Классе в пятом я с удивлением узнала, что телесные наказания из всего класса есть только у меня, — продолжила на удивление здоровая верзила, даром что в юбке (фигурально). — И систематически бьют дома только меня, не будем уточнять, кто именно.

— И правильно делал! — вырвалось у патриарха на автомате. — Видимо, мало!

— Потом я узнала, что и маму мою ты доводил не хуже, на каком-то этапе она банально сломалась.

За спиной что-то зашуршало.

— У меня тогда появилась мечта, которую я наконец могу исполнить, — равнодушным тоном ледяного истукана закончила пояснять непонятное родная кровь младшего поколения.

— А-А-А! — в следующую секунду Хироя затрепыхался, поверить в происходящее было немыслимо.

Это же бамбуковая указка с его стола! Она же хлещет его, как малолетнего за огрехи!

— Помнишь, я спросила у тебя, а кто накажет тебя? Поскольку ты тоже ошибаешься и бываешь неправ, но никогда в этом не признаешься?

— НЕТ! А-А-А! НЕТ, НЕ ПОМНЮ!

— Зато я очень хорошо помню.

— А-А-А!

— Запоминай, нехороший Хироя. Травить насмерть вчерашних друзей нехорошо.

Бах. Бах. Бах.

— А-А-А!

— Превращать в ад жизнь всех вокруг себя — эгоистично. И рискованно: можешь сдохнуть в канаве один, всеми брошенный и забытый. Никому не нужный.

Бах. Бах. Бах.

— А-А-А!

— Жить так, что самые близкие не могут на тебя рассчитывать — нехорошо.

Бах. Бах. Бах.

— А-А-А!

И ещё минуты три подобного унижения, боли и старческих слёз.

— Знаешь, если бы не ты, я бы никогда не пошла в национальную сборную. А благодаря тебе даже смогла там кое-чего добиться — чтобы на всех каникулах и сборах с тобой поменьше видеться.

— Ты поплатишься! — по лицу выпрямившегося старика потекли злые слёзы. — Я тебе устрою!.. Тебе это так не пройдёт!..

— Жившего первую половину жизни в аду сложно напугать новыми демонами. — Молодая стерва, лишь по недомыслию богов оказавшаяся родной внучкой, напоследок как прутик переломила об колено на две половинки его талисман и реликвию — старую бамбуковую указку, оставшуюся ещё от прадеда.

— Фи, гадость какая, — мерзавка отшвырнула от себя обломки с такой брезгливостью, будто это было что-то непотребное.

— Этим бамбуком ещё мой дед меня порол и воспитывал. — Голос Хироя неожиданно осип.

Он с тягучей тоской проводил взглядом деревянные фрагменты и щепки.

— Потом — мой отец твоего отца, — продолжил он. — Потом я тебя. Что ты наделала…

— Всё течёт, всё меняется, — ответила маленькая дрянь. — Я раньше не говорила, теперь, видимо пора. Двадцать лет назад я дала себе слово и сдержу его любой ценой: моих детей никто бить не будет, какими бы они ни были.

— Что ты наделала…

— Смена эпох. Именно так и происходит смена эпох, Хироя-сама. К сожалению, ты слишком закостенел в своём ослином упрямстве и твердолобости, поэтому поймёшь не сразу.

— Уничтожу. — Прошептал он из последних сил, падая в кресло и впиваясь в негодяйку цепким взглядом несдавшегося человека.

— Кого? — эта тварь в ответ глумливо ухмыльнулась.

— Тебя. И всё, что… — договорить ему не дали.

Родная кровь, младшее поколение собственной семьи, в очередной раз его перебила, унизительно и невежливо:

— Так ты давно это сделал. Той Хьюга Хину больше нет, много лет как нет. Просто ты этого как всегда не заметил.

Когда за ней захлопнулась дверь, он ещё около получаса неверящим взглядом смотрел на обломки отполированной многими поколениями рук бамбуковой указки.

— … извините, вы что-то путаете. В журнале регистрации происшествий никаких сведений о том что вы говорите, нет. — Дежурный кобана (полицейского участка) дважды добросовестно проскролил ленту на служебном мониторе в её присутствии и искренне верил в то, что говорил.

Он даже пошёл на небольшое нарушение — развернул экран так, чтобы было видно и ей.

В первую секунду подумалось, это происходит не в реальности. Это просто сон, такого не может быть потому, что подобного не может быть никогда.

Моэко встряхнулась, и выбросила из головы лишнее. Дисциплинированный ум, так нехарактерный для её нынешней внешности, начал повторную оценку обстановки заново. Без бабских эмоций, без девичьих психов, без женской истерики, в которую так охота свалиться рефлекторно — и начать разносить здесь всё подряд, нахлёстывая налево и направо обвинениями в коррупции и некомпетентности.

Хотя последнее наверняка справедливо (на память она пока не жалуется; опять же, твёрдые копии — бумажные документы, это не считая живого и вполне здорового участника событий Решетникова), что-то подсказывало: лобовая атака закончится ничем, поскольку наверняка учтена противной стороной как самый первый вариант развития событий.

Те, кто запросто стёр из электронных реестров целый криминальный кейс, причём резонансный, от лобового похода в штыки наверняка чем-то заслонились.

Молодую адвоката вместо паники и чувства безнадёги затопил профессиональный азарт: отрицание, торг, все прочие стадии неприятия реальности лучше проскочить поскорее и взяться за работу сразу — больше времени сэкономишь. Любой профессиональный психолог подтвердит.

— Ваша смена началась сегодня утром, Оно-сан? — Моэко открыто улыбнулась дежурному, считав имя с нашивки на груди. — Если не секрет! — поторопилась оговориться она. — Если вы не хотите или не имеете права отвечать, прошу меня извинить. Вдруг это секрет.

— Да ну, какой там секрет, — правоохранитель с той стороны разделительного стекла абсолютно искренне хотел помочь приятной внешности адвокату в её рабочем вопросе. — Да, сегодня как обычно, всё по графику. Моя стандартная смена началась как всегда. А почему вы спрашиваете?

— Мне неловко об этом говорить, но документы в моём портфеле однозначно утверждают обратное. Имею в виду, эпизод, которого вы сейчас не находите в журнале, вчера имел место и я была непосредственной участницей. — Она внимательно наблюдала за его мимикой, опустив ресницы.

— Погодите, что-то такое говорили на пересменке. Сейчас, где же оно, — парень завертел головой и отлепил от ребра стола отрывной стикер. — Вот. «В случае появления… компьютерный сбой… незначительные происшествия… к начальнику участка номер…». Утром же предупреждали, как я мог забыть! — дежурный просветлел лицом. — Извините!