Паинька и Пай (СИ) - Леровая Инга - Страница 15

Когда он был чуть моложе Лимми, его обманом продали в стриптиз клуб вместе с симпатичными приютскими щенками. Там Пай и научился всем этим штучкам. Богатые престарелые дамы исходили слюнями, осыпали его серебром. Засматривались и молоденькие девицы. Женщины готовы были выскочить из тесных платьев. За взгляд, за мускулистый живот, за крепкие ягодицы. Ему повезло, хозяин бара не хотел быстро портить девственный товар и не подпускал к Паю похотливых клиенток. А потом Пай сбежал.

Лимми поняла, что сейчас Пай скинет штаны и… Мысли исчезли, потому что Пай обнажил ягодицы до середины, демонстрируя ложбинку. Лимми забыла как дышать, ее муж был таким красивым, таким сильным. Она пропустила момент, когда Пай окончательно избавился от штанов, потому почувствовала странное томление во всем теле, словно кости вдруг захотели принять другое положение. И запах. Лимми даже сама ощутила, как ярко она пахнет.

— Лимми, — ноздри Пая раздувались, а руки сноровисто расстегивали джинсы на жене.

— Со мной что-то не то, — жалобно прошептала Лимми, обнимая Пая за шею. — Ты меня теперь не захочешь.

— С тобой все то, моя сладкая, — Пая повело от запаха возбужденной Лимми. О таком он даже не мечтал. Так пахнут самочки. Человек ли она в таком случае? — Ты просто очень возбудилась.

— Тебе нравится? — посчитала нужным уточнить Лимми.

— Не то слово, Лим. Мне крышу сносит от того, как ты пахнешь. Ты сделала меня самым счастливым.

— Уже?

— С первой минуты.

Лимми разговорилась, а Пай едва мог стерпеть и не наброситься. Инстинкты требовали немедленно пометить, сделать своей. Невинная простота и болтливость Лимми, к счастью, отвлекали, помогали не спешить, не напугать. Все-таки она не совсем самочка. Пока. И Пай первый у нее.

— А я что должна делать? — Лимми успокоилась от слов Пая и начала любопытничать.

— Доверять мне, стонать от удовольствия. Не бояться.

— Я не боюсь, Пай. Если ты забыл, это я потребовала исполнения супружеского долга.

— Ох, Лимми. Помолчи. Чуть-чуть.

Пай закрыл поцелуем рот Лимми. И Лимми застонала, как Пай и хотел, потому что руки Пая прошлись по всему телу, касаясь самых укромных местечек. А потом по этим местечкам прошелся горячий язык Пая. Лимми задохнулась от восторга. И уже не стеснялась своего запаха. Кажется, об этом что-то говорили племянницы. Неужели она, Лимми, все-таки имеет своего зверя? Пай прав, что называл ее щеночком?

Для Пая Лимми была сплошным искушением. Каждый кусочек ее тела хотелось приласкать, вылизать, пометить. Сейчас самому Паю было непонятно, как он мог удерживать себя и не взять жену сразу же после победы в поединке. Лимми отдавалась ему безоглядно, подставляясь под поцелуи и жаркие ласки, а Пай радовался, что Лимми перестала проявлять бешеную инициативу, потому что тогда вся выдержка Пая испарилась бы в одну секунду.

Пай снова и снова хотел убеждаться, что Лимми любит и хочет его. Отстранялся, любуясь, как жена тянется за ним, настойчиво поднимая бедра. Млел от мысли, что Лимми принадлежит только ему. И всегда будет принадлежать только ему. Все прошлые связи и лица испарились из памяти Пая как не было. Только истинная пара могла так требовать решительных действий. Пай закрыл глаза, ощущений было чрезмерно. Он осторожничал, не желая причинять лишнюю боль.

Только Лимми это опять не устроило. Она ошеломленно шептала, подгоняя Пая: “Как же хорошо.” Победно зарычав, Пай вонзился зубами Лимми в основании шеи. Хватит оберегать от себя жену, ей это совершенно не нравилось. Черный Пес отпустил свою страсть, им ведь обоим хотелось яростной любви, наотмашь. Лимми сдержала обещание — не попросила пощады.

На рассвете осторожный, тихий стук в дверь разбудил Пая. Жаркая ночь пролетела мгновенно. Они ласкались с Лимми, пока не силы их не оставили. Пай пометил жену дважды, между лопатками тоже. Накрыв простыней сладко спящую Лимми и надев махровый гостиничный халат, он впустил гостью. Вчерашняя рыжая красотка, уверенно вторглась, с нескрываемым любопытством огляделась и протянула увесистый сверток.

— Мы квиты!

— Будь здорова, — Пай кивнул, забрал сверток и открыл дверь, но гостья уставилась на Лимми.

— Где такую очаровашку украл?

— Не украл. Женился.

— Ты?

— Я. И нечего пялиться на нее, — Пай ревновал ко всем.

— Пай, не бесись, — гостья отступила к дверям. — Хотя… Любой бы захотел ее украсть. Я бы мухе на такую подругу сесть не позволила.

— Не разевай рот. Лимми не будет жить по нашим законам.

— Может, и ты не будешь?

— Может, и я.

— Пай, не дури. Девчонка — человек. Она вполне может быть с нами. На равных. Когда она сбежит от тебя, я ее подберу. Пусть я на четверть из котовых, мне человек в партнеры сгодится.

— Еще слово и ты покойница.

— Да ладно тебе. Здесь каждый первый ее захочет. А каждый второй украдет исподтишка. И не будет тебе докладываться как я.

— Покушение на истинную пару жестоко карается.

— Тебе не доказать, Пай, что она твоя истинная. Уноси ноги из Заречья. Здесь законов нет.

— Все, кто мне указывали, что делать, пожалели об этом. Помогла, и катись, — Пай вытолкал бывшую подельницу, которая тянулась из-за Пая еще раз глянуть на Лимми. Вышел следом в коридор, захлопнул за собой дверь. — Чьи бойцы караулили дом, где мы вышли?

— Не местные. Все гадают, кто их притащил сюда. И они все еще здесь.

— А местных что ж не наняли?

— Будто не знаешь, — подельница захохотала совсем не по-женски. — Местный задаток возьмет, поймает нужное, подумает, нравится ему пойманное или нет, а уж потом решит, отдать добытое или себе оставить. Видимо, заказчик умный, понимал, что твою девчонку никто из местных добровольно не отдаст.

— Чем она вам всем так глянется?

— А тебе чем?

— Я влюбился, — Пай почесал затылок. Признаваться в таком было впервой.

— И это все?

— Мне хватило.

— Хитрец. Мне можешь не врать. Чтоб контрабандист твоего уровня да не распознал открывающую ходы. Не поверю. Ей в Заречье цены нет, Пай. Но лучше говори всем, что влюбился, — девица бросила последний жадный взгляд на дверь и ушла.

Пай вернулся в номер. Пожалуй, засиживаться в гостинице им не стоит. Дела, наверняка, обстоят хуже, чем ему только что доложили. Пай ни секунды не сомневался, что слухи о Лимми уже разнеслись по всему городку. Как же он не почуял в Лимми таких способностей? Или все просто, в Сосновой провинции ходов мало, и Лимми не могла там проявить себя? Но скорее, Пай влюбился по уши и думал только о том, чтобы отвоевать Лимми.

Если вспомнить, как они бежали, то ведь Лимана открыла ход сюда, а Пай и внимания не обратил. Мелькнула шальная мысль, что странная сережка, про которую Магда не захотела говорить, глушила способности Лимми для псов. Магда так прятала дочку. И дала Паю странную бутылочку. В Заречье кровь тех, кто открывает древние ходы, пусть сильно разбавленная, была у многих. Вот Лимми и учуяли. Не пожалеть бы, что они оказались здесь.

Пай подошел к кровати. Засмотрелся на Лимми. Жена спала на спине, сбросив простыню, раскинула руки и ноги, и улыбалась во сне. Была бы воля Пая, он завалился бы сейчас рядом с Лимми и не выпускал бы ее из объятий неделю. Но разумнее убраться из гостиницы поскорее. Сейчас Паю было странно осознавать, что хрупкая и редкая красота Лимми не насторожила его сразу, а должна была бы. Ведь он всегда обращал внимание на все, что выбивается из общего ряда.

Сбило Пая с нужных мыслей то, что отцом Лимми неожиданно оказался грубоватый и прямолинейный Рекс. А сама Лимми чуть-что убегала, и Пай думал только о том, где ее встретить, как привязать к себе, опередить Бугра. С настоящими представителями открывающих ходы Пай не сталкивался, разве что с их учениками. Да и кто мог такими знакомствами похвастать? Никто. Поговаривали, что выродились давно все ходовики, охотников за ними было немало. Кто остался, ушли далеко, умудрившись прорваться через Зачарованный лес. И колдуны не смогли остановить.