Хороший, плохой, неживой - Харрисон Ким - Страница 19

– Я знаю Сару-Джейн, – сказала я медленно.

– В смысле, знаете таких, как она, – уточнил он.

– Нет, я знаю ее. Детектив нахмурился:

– Она вас не знает.

– Ага. – Я опустила окно полностью, чтобы избавиться от запаха моих духов. Не могла я больше его терпеть. Мысли все время возвращались к глазам Айви, черным и перепуганным. – В этом-то и трудность.

Тормоза медленно заскрипели – Гленн остановился у светофора. Лоб у него был нахмурен, борода и усы бросали на его лицо черные тени.

– Не могли бы вы на человеческом языке объяснить, если не трудно?

Я невесело улыбнулась:

– Тебе папочка не рассказывал, что мы чуть не взяли Трента Каламака как дилера и производителя генетических наркотиков?

– Рассказывал. Это было до того, как меня перевели в его отдел. Он сказал, что единственным свидетелем был агент ОВ, погибший при взрыве автомобиля.

Светофор переключился, мы поехали. Я кивнула. Эдден рассказал ему суть.

– Давай я тебе расскажу про Трента Каламака, – сказала я, ощущая рукой встречный ветер. – Когда он меня поймал у себя в офисе – я искала способ отдать его под суд, – он не сдал меня в ОВ, а предложил работу. На любых условиях. – Замерзнув, я направила на себя поток от обогревателя. – Он откупал меня от смертного приговора ОВ, делал независимым агентом, давал мне штат людей, все, что угодно – если буду на него работать. Он предложил мне работать против той системы, против которой я воевала всю мою профессиональную жизнь. Это выглядело как свобода. И мне так этого хотелось, что я могла даже сказать «да».

Гленн молчал – ума хватило ничего не говорить. Нет на свете копа, которого бы не соблазняли, и я гордилась, что прошла это испытание.

– Когда я отказалась, предложение превратилось в угрозу. Я тогда была заколдована в норку, и он собирался меня пытать ментально и физически, пока я не буду согласна на что угодно, лишь бы пытки прекратились. Если он не добьется от меня согласия доброй волей, его устроит и изуродованная тень, на все готовая, лишь бы ему угодить. Я была беспомощна. Как сейчас Сара-Джейн.

Я замолчала, собираясь с духом. Никогда раньше я не признавала это вслух – что бывала беспомощна. – Она думала, что я и в самом деле норка, но более достойно обошлась со мной – животным, чем Трент со мной – личностью. Я должна ее от него избавить. Пока не стало слишком поздно. Если мы не найдем Дэна и не спасем его, у нее нет шансов.

– Мистер Каламак – всего лишь человек, – сказал Гленн.

– Нет, правда? – Я коротко и язвительно засмеялась – будто гавкнула. – Вы уверены, мистер Детектив из ФВБ, что он человек, а не внутриземелец? Его семья тихо правит приличным ломтем Цинциннати уже два поколения, и никто не знает, человек он или внутриземелец. Дженкс не может мне сказать, как кто он пахнет, и фейри тоже не могут. Он уничтожает людей, давая им именно то, чего они хотят – и это его радует.

Я смотрела на пробегающие за окном здания, не видя их. Молчание Гленна заставило меня поднять глаза.

– Вы действительно думаете, что исчезновение Дэна не связано с убийствами охотника на ведьм?

– Действительно. – Я поудобнее устроилась в кресле – уже жалела, что рассказала так много. – За эту работу я взялась, чтобы помочь Саре-Джейн и прижать Трента. Ты теперь побежишь выбалтывать папочке?

Свет встречных фар проехал по салону машины, и я видела, как Гленн медленно выдохнул воздух.

– Сделайте что-нибудь в этой вашей вендетте, что помешает мне доказать, что доктор Андерс – убийца, и я вас сожгу у столба на Фаунтейн-сквер, – сказал он тихо и с угрозой. – Вы завтра пойдете в университет и расскажете мне все, что там узнаете. – Он расслабил плечи. – Только будьте осторожны.

Я оглядела его – фары встречных озаряли его вспышками, будто отражая мою неуверенность. Кажется, он понял. Можете себе представить?

– Что ж, это честно, – сказала я, прислоняясь к спинке сиденья. И тут же повернулась, когда он свернул налево, а не направо. У меня возникло ощущение дежа вю. – А куда мы едем? Мой офис в другую сторону.

– В «Пицца Пискари», – ответил он. – Нет смысла ждать до завтра.

Я опять на него уставилась, не желая сознаваться, что обещала Айви не ходить туда без нее.

– Пискари не открывается до полуночи, – соврала я. – Они обслуживают внутриземельцев – сами понимаете, часто ли люди пиццу заказывают? – На лице Гленна отразилось понимание, а я уставилась на собственные ногти. – Только к двум там наплыв схлынет настолько, чтобы они могли с нами говорить.

– Тогда в два часа ночи, подойдет? – спросил он.

Ага, как же. Именно тогда выходят в основном внутриземельцы, особенно мертвые.

– Отчего бы тебе не поехать домой, не выспаться, а завтра все туда поедем?

Он покачал головой:, – Потому что вы поедете сегодня и без меня. Я оскорбленно фыркнула:

– Я так не поступаю, Гленн. К тому же тогда ты бы поехал туда один, а я обещала твоему папочке сохранить тебя живым. Я подожду. Честью ведьмы клянусь.

Врать – да. Обмануть доверие напарника – даже нежеланного – нет.

Он подозрительно на меня покосился:

– Ладно. Если честью ведьмы.

– Рейч! – позвал Дженкс у меня на серьге. – Прищурься-ка вот на этого. Он тут что, фланирует или как?

Сентябрьский воздух был не по сезону теплым. Я подтянула сумку повыше на плечо и, проходя по рекреации, прищурилась на мальчишку, о котором шла речь. Подсознание щекотала музыка – радио он сделал слишком тихо, чтобы я могла расслышать как следует. Первая моя мысль – что ему наверняка жарко. Волосы черные, одежда черная, очки черные и пыльник тоже черный, кожаный. Он прислонился к торговому автомату, пытаясь придать себе изыска, и разговаривал с женщиной в черном готичном кружевном платье. Но у него не получалось. Невозможно выглядеть утонченным, держа в руке пластиковый стаканчик, как бы сексуально ни выглядела твоя двухдневная щетина. И никто не одевается готом, кроме сорвавшихся с нарезки подростков – живых вампиров, да жалких их подражателей.

Я подавила смешок, чувствуя себя намного лучше. Большой кампус и масса молодежи создавали у меня ощущение, что я не в своей тарелке. Я свою школу проходила в маленьком общинном колледже, обучалась по стандартной двухлетней программе с четырехлетней интернатурой в ОВ. Мать не могла бы позволить себе учить меня в Университете Цинциннати на папину пенсию, считая даже прибавку за внезапную смерть.

Я глянула на выцветший желтый квиток, который дал мне Эдден. Там был указан день и час моих занятий, а в нижнем правом углу – полная стоимость: налог, лабораторные сборы и обучение; с совершенно пугающей итоговой суммой. Только одно это занятие стоило приблизительно семестра в моей альма-матер. Нервничая, я сунула бумажку в портфель, когда заметила, как смотрит на меня из угла какой-то вервольф. Очень уж я тут неуместно выглядела, шатаясь по коридорам с расписанием занятий в руке. С тем же успехом могла повесить себе на шею табличку: «Из группы продолжения образования для взрослых». Прости меня Бог, но я чувствовала себя старой. Местные тут были ненамного меня моложе, но неискушенность сквозила в каждом их жесте.

– Глупо это, – буркнула я Дженксу, выходя из рекреации.

Я даже не знала, зачем пикси со мной увязался. Может, Эдден его на меня натравил – для проверки, чтобы я точно пошла на занятия. Мои вампирской работы ботинки весело клацали по приподнятому переходу с окнами, соединяющему корпус Бизнес-Артс с Кантак-Холлом. Я слегка вздрогнула, когда сообразила, что у меня каблуки выбивают ритм «Разбитого взгляда» Такаты, и хотя музыки я все еще толком не слышала, текст достаточно въелся мне в мозг, чтобы я срезонировала: