Развод. Игра на выживание (СИ) - Коваль Лина - Страница 16

- Я уже занялся тем, чтобы ослабить его позиции в городе. Щенок зарвался.

- Пап, хватит. Ты говоришь о Богдане.

Практически произношу о «моем Богдане», но вовремя себя останавливаю.

- Я говорю о человеке, которому однажды доверил свою дочь, а потом нашел ее на трассе практически в бессознательном состоянии, - утверждает жестко.

Телефон беспрерывно вибрирует.

- Что ты сделал, папа? – спрашиваю тихо.

- Я просто защищаю свою семью, - отец успокаивается. – У тебя есть деньги?! Пройдись по магазинам. Созвонись с мамой, развейтесь. Я всё сделаю сам. Документы в суд уже готовы и направлены для ознакомления Соболеву.

- В суд? – слезы сами собой выскальзывают из глаз.

- В суд, Яна. Надо с этим закончить. Он пришел ни с чем и уйдет ни с чем.

- Богдан все заработал сам, - возражаю. – Мне ничего от него не надо.

- Без наших денег он был никем.

- Но он вернул тебе их…

- Яна, - грубо обрывает отец. – Перестань. Самостоятельной ты уже была. Тебе надо настроить детей, чтобы они поскорее его забыли.

- Я не собираюсь препятствовать тому, чтобы Богдан общался с детьми.

- Это ты сейчас так говоришь. Что делать нашим детям, без тебя, в семье алкоголиков?! Что они там увидят?

- Но пап…

- Яна… А когда Соболев женится во второй раз?! Ты также спокойно будешь отпускать детей встречаться не пойми с кем?! Давай дочь, чтобы без глупостей. Моим внукам Соболев не нужен.

Папа отключается, а я убираю телефон на стол и стеклянными глазами смотрю, как на экране светится имя человека, которого я искренне считала своим.

Звонок сбрасывается и тут же возобновляется.

Женится?

Мой Даня женится?

Боже.

Плечи содрогаются от рыданий, а в голове хаотично растекаются ядовитые мысли, приправленные картинками.

Вот Даня идет под руку с Ланой. Он с ней спит. Смеется… Трахает, как только он умеет...

Воображение добивает меня милым семейным вечером влюбленной парочки… с моими детьми. Нет. Я просто физически этого не переживу.

Хватаю телефон.

- Да, - отвечаю яростно.

- Я хочу увидеться с Машей и Ваней. Сегодня, - слышу взбешенный голос.

- Нет, - выдыхаю.

Трусливо скидываю и лихорадочно скребу по белоснежной скатерти ногтями.

Затем снова зачем-то отвечаю.

- Не будь сукой! Это и мои дети тоже, - рычит Богдан в трубку. – Если ты не забыла.

- Хорошо, что ты это помнишь, Соболев, - со злостью кричу.

- Наши права равные. Я такой же отец, как и ты мать. Я вправе настаивать на встречах, даже если мы разводимся. Кстати, спасибо, что сообщила об этом через адвокатов.

Сжимаю ладонь до резкой боли. Хочется непременно поделиться ей с ним, как с первоисточником неприятной рези в груди.

Развод…

Господи, как мы довели до такого?!

Сердце клокочет.

Меня кидает из стороны в сторону.

Я всё понимаю… но видеть Богдана постоянно будет чудовищно больно. Сейчас хочется просто стереть наш неудачный брак из своей жизни ластиком.

Как волшебник подуть на ладонь и всё… Абракадабра…

Нет его!

Пусто…

Поэтому я жму на экран и в который раз отклоняю входящий звонок.

Поджилки трясутся. Я никогда так не делала. Никогда не относилась к мужу или к кому бы то ни было настолько пренебрежительно.

Телефон снова звенит, а я абсолютно нелогично, послушно отвечаю.

- Не смей меня сбрасывать, - холодно произносит Даня.

- А ты? А ты смеешь!

- Потому что ты чаще всего ведешь себя как истеричка.

- А ты как бесчувственное животное, - выдыхаю защищаясь.

- Что вы, Шацкие, вообще знаете о чувствах? Твой папаша – урод, каких еще поискать.

- Не смей трогать отца. Всё, что он делает – для меня.

- Для тебя? – выплевывает уничижительно.

- Да.

- Тогда держись, блд. Все держитесь. Я тебя уничтожу.

Глава 16. Яна.

- Яна, будь добра, подай соль, - просит мама.

Протягиваю руку и вручаю ей солонку.

Мы обедаем на летней террасе с Олей. Мои дети играют неподалеку в саду, а племянник – тринадцатилетний Кирилл, как обычно, зависает в телефоне, вальяжно развалившись в кресле.

Погода прекрасная, но в душе непрекращающиеся ливни с грозами.

- Ты уже подписала документы на развод? – спрашивает сестра, наливая апельсиновый сок в свой стакан.

- Нет пока.

- Чего ждем?! – нахмуривает тонкие брови и стреляет многозначительным взглядом в маму. Мол, «вот посмотри, я же говорила»!

Если бы я знала ответ на заданный вопрос, то давно бы что-то сделала со своей поломанной жизнью. Папка с официальным заявлением на развод лежит в моей комнате, в верхнем ящике прикроватной тумбочки. За утро я прочла написанное раз десять, а потом трусливо спрятала туда.

Возможно, к вечеру мне удастся набраться сил... А сейчас вся моя неуверенность и пронзительная боль трансформируется в откровенную злость на сестру.

- Я сама решу, - отвечаю грубовато, пододвигая тарелку с супом, который приготовила помощница по дому.

- Яна, - предостерегающе произносит мама. – Держи себя в руках. Ты - Шацкая.

Горько усмехаюсь и откладываю ложку на стол. Есть перехотелось.

Как же меня достало это постоянное напоминание о том, кто я…

Откуда они всё про меня знают?

Отец, Богдан, мама, ещё и сестра…

- Пока я - Соболева, - поправляю упрямо. Больше для того, чтобы позлить Олю...

Она морщится так, словно в её тарелке с супом обнаружилась мертвая муха.

- Не называй эту фамилию за обедом. Меня от нее уже тошнит. Подумать только, связалась с таким уродом.

- Оля, - теперь мама осуждающе целится на сестру.

Я же зверею на глазах.

Мне словно необходим был повод, чтобы наконец-то высказать всё, что накипело за столько лет.

Мысленно вспоминаю карьер, на который ездили с Верой, и словно в глубокую пропасть оглушительно произношу то, что обязана была сказать хоть разок за время своего брака, но так и не решилась: - Закрой свой рот. Ты говоришь об отце моих детей.

- А ты не ори на меня, - её впалые от бесконечного правильного питания щеки покрываются румянцем. – Ты в жизни ничего не достигла, чтобы голос свой повышать.

- А ты достигла? – усмехаюсь.

- Девочки… - мама растерянно стреляет глазами то в одну дочь, то в другую. Это всё для нашей семьи слишком. - Вы же сестры.

- Я работаю, - цедит Оля. – Помогаю отцу в его нелегком деле. А ты на шее сидишь, ноги свесила.

- Я на ней не сижу, представь себе. У меня есть деньги.

Это действительно так. На мой счет сегодня утром поступила внушительная сумма. Богдан ничего не написал, но полагаю, так он оценил ближайшие расходы на детей, связанные с началом учебного года.

- Ахаха, наивная. Пока еще есть, - насмешливо произносит Оля, понизив голос. - Что ты будешь делать, когда они закончатся?

- То же что и все, - пожимаю плечами, - Выйду на работу.

- Куда? – усмехается. – У тебя ни образования, ни опыта. Ты всю свою жизнь потратила на этого беспородного мужика.

- Оля, хватит, - мама вскрикивает. – Остановись.

- Беспородного? – вскакиваю со стула.

Окидываю взглядом мирно качающихся на качелях детей. Обида так ударяет в кровь, что руки вмиг леденеют.

- Да, - повторяет сестра. – Мы тебе говорили, что этим все закончится. Но у тебя же великая любовь.

- Я покрайней мере знаю, что это такое, - бью наотмашь.

Оля принимает удар улыбаясь напоказ.

- И где сейчас твоя любовь? Смылся так, что и след простыл.

- Это мое дело, - проговариваю глухо. - Наше с Богданом, - поправляюсь.

- Твоё? – цедит она. – А то, что это заденет и отца тоже, ты подумала?! Соболев заручился поддержкой в городской администрации. Как это отразится на закупках, которые должны были достаться холдингу?! Папа, между прочим, за тебя заступался.

- Я не просила, - стискиваю зубы.

- Не просила она. Устроила всем проблемы и сидит, страдает. Любовь у неё...

- Да пошла ты. Ведешь себя, как сука, - выплевываю, разворачиваясь к детям.