Как достать стража. Влюбить и присвоить (СИ) - Райская Ольга - Страница 27

Не то чтобы мне совсем ничего не удалось, но что-то явно пошло не так…

- Ты что творишь, Светка? – выпучил на меня глаза Лош, если, конечно, птицы вообще умеют это проделывать.

- А что я творю? – не сразу поняла, собственно, я.

- Магию свою странную прекрати, говорю! Где твоя совесть? Ты все же женщина и мужняя жена! – продолжал возмущаться аррел.

А вот сейчас я что-то не поняла… Причем здесь мой муж?

Я слишком отвлеклась на беседу с Лошариусом и перестала наблюдать за королем… Он же в это самое время тряс ногой, пытаясь сбросить правый сапог. Левый уже валялся где-то неподалеку, как и шелковый чулок.

- Что это он делает? – осторожно спросила я.

Кайо уже давно был без рубашки, щеголяя передо мной жилистым торсом. Теперь он оказался босой, задорно пошевелил пальцами ног, и схватился за штаны.

До нас с сестрой на Леандоре трусов не носили. И если женщины заменяли их какими-то предметами одежды, напоминающими очень длинные панталоны, то у мужчин я ничего подобного не замечала. Штаны и…

- Сто-о-о-ой! – закричала я. – Не смей их снима-а-ать!

- Сначала намагичат невесть что, а потом штаны им не снимай… - проворчал Лош.

Король вздрогнул от моего окрика, резким движением сдернул штаны и… задрав голову, залился звонким лаем. Кстати, под штанами, Кайо носил тонкие, обтягивающие содержание гульфика и не очень прямые ноги, лосины, которые здесь, наверное, считались подштанниками. На Земле в таких только деятели балета сложные па на сцене выполняют.

- Аф! Аф-аф-аф! – радостно лаял монарх минут пять, потом упал на четвереньки и пополз ко мне, неистово виляя задом.

Лошариус покачал головой.

- Бурмистрова, ну ты… Ну ты и… - он хотел сказать, но слова подобрать не мог.

- Ну, что? Что я? – не выдержала и спросила аррела.

- Ты его испортила! – констатировал очевидный факт Лош.

Я и сама это видела. Кайо подполз к ноге и стал тереться об ноги, поскуливая и требуя ласки.

- Хороший… Хороший, мальчик, - я растерянно гладила короля по золотым кудрям и думала, как же мне это удалось, и что мне сделать, чтобы изменить свои чары и привести монарха в привычный вид.

Парадокс состоял в том, что, сам того не ведая, Кайо добился от меня ласки. Конечно, этот посыл был продиктован вовсе не страстью и желанием произвести впечатление на короля Аэрлеи, а, скорее, жалостью и горьким раскаянием.

Думала – ну, подчиню его волю, ну, заставлю проделать пару фокусов на глазах арсов-охранников – и все… Гуляй, Вася! В нашем конкретном случае – гуляй, Кайо! А вышло, как вышло…

Что же я сделала не так?

- Ты это… Светка, исправляй его, давай! Интеллект там повысь хотя бы до австралопитеков, - подсказывал аррел.

Лошариус переживал и старался дать толковый совет, но сидел на спинке кровати, и подлетать не спешил. Кто знает, как отреагирует на птичку король-пес? Свои перья ближе к телу.

- Да кабы я могла?! – вырвалось у меня почти сокровенное.

Дело в том, что, переключившись на магическое зрение, я осмотрела степень проблемы и пришла в ужас. Весь король, абсолютно весь был опутан силовыми линиями магии. Причем, намотались они на его жилистое тело так некрасиво, словно их накладывал не потомок великого Вигмария Фрея, а котенок с клубочками поиграл. Теперь ни котенка, ни нити не представлялось возможным даже попытаться распутать.

Своя же магия Кайо отливала слабым голубоватым свечением откуда-то изнутри, но побороть силу всего рода Мидр, Лесара, брата и истинного короля, конечно же, не мог.

- Что? Ты натворила неведомую фигню и даже не знаешь, как ее исправить? – возмущенно спросил птиц.

- Именно так, - выдохнула я тоном школьницы, не выполнившей домашнее задание.

- Аф… Аф-аф-аф! – радостно согласился со мной король и снова боднул лбом колени.

Аррел схватился крыльями за голову.

- Боги Леандора! – запричитал он. – Дай малышу краску и кисть… Кто неокрепшему магическому уму доверил такую смесь даров? Кто?

«Неокрепший магический ум» я спустить уже не могла и запустила в Лоша первым, что попало под руку – расческой Кайо. Птиц увернулся и не обиделся.

- Делать-то нам что? – простонал он. – Герцог нас убьет! И это я молчу про то, что сделает королева, увидев сына в таком состоянии. Нам никакие артефакты не помогут!

Лично я королевы и герцога не боялась, потому что привыкла отвечать за свои поступки и никогда никому сознательно не вредила, но меня терзали муки совести. Убивать короля или причинять ему вред, делая фактически недееспособным инвалидом, я и в страшном сне не думала.

- Не знаю, - грустно ответила я.

- Ты хоть плетение заклинания посмотри. Может, с помощью двух мощных артефактов, надетых на такую несерьезную особу, мы сможем что-то сделать? – не унимался птиц.

- Смотрела я. Там все так запутано…

В этот момент, когда я перестала обращать внимание на Кайо-пса, он подполз ко мне ближе, сел на корточки, обхватив коленями мою ногу, и стал тереться… ну тем самым, что положил в гульфик лосин.

- Фу! Фу! Плохой песик! – заорала я, пытаясь отцепить монарха от своей ноги.

Попутно искала пути урегулирования конфуза. На глаза попалась лишь пушистая меховая штучка, для нанесения на лицо и тело золотой пудры, которую король для пущего эффекта так любил использовать. Другую сторону монаршего спонжика украшал крупный кристалл, за который, видимо, следовало держать инструмент в процессе макияжа. Отлично, сойдет, как утяжелитель.

- Фу, песик! Фу! – строго, но уже мягче произнесла я. – Давай лучше поиграем.

Королевский зад снова завилял. Смешно не было, угрызения совести стали терзать сильнее.

- На игрушку! Нюхай, Кайо! Молодец! – я сунула меховой шарик под нос королю, и тут же бросила его подальше, в другой конец огромной спальни с криком: - Фас! Принеси мне!

- Так… Жди меня здесь! – приказал аррел и взлетел.

- А… Ты куда?.. – тут же спросила я. Оставаться наедине с королем даже в теперешнем его состоянии было откровенно боязно.

- За помощью, - откликнулся птиц и исчез.

Кайо уже живенько полз ко мне на четвереньках, споро двигая королевскими коленками и, разумеется, задом, при этом держал в зубах трофей.

- Молодец. Хороший песик, - без энтузиазма похвалила я.

Следующие десять минут мы играли, играли, играли… И когда моя неиссякаемая фантазия уже почти иссякла, прозвучало весьма решительное, знакомое и страшное: