До тебя миллиметры - Савельева Валерия Андреевна "(ВалеRka)" - Страница 5

И в такое время сбегать из института домой? О не-е-ет! Димка точно не хотел, чтобы сетования мамочки с кодовым названием «когда ты найдёшь себе девушку и подаришь нам внуков?», обращённые к Саше (все в семье знали, что ответ «никогда», но мама продолжала журить сына по старой привычке), плавно перетекли в «оглядись, вокруг столько прекрасных девочек, а ты…». Продолжение было разное: зациклился, свихнулся, прожигаешь жизнь зря – и множество иных не менее «лестных» вариантов.

Димка ещё раз зло пнул ножку стула. Из соседней аудитории выглянула крошечная девчонка с тугими косичками, видимо, спо-шница, и недовольно зашипела, призывая быть тише – у них контрольная.

Дериглазов хмыкнул. Контрольная. В начале учебного года. Куда катится этот мир?

Видимо, в ту самую задницу, в которой оказался он сам сегодня с утра. Димка застонал, массируя пальцами виски, и попытался сосредоточиться.

Итак, что он имеет? Четвёртый – и последний – курс обучения бакалавра в архитектурно-строительном институте. На дворе шестое сентября, самое начало учебного года. В вузе проверка, преподаватели все злющие и нервные, студенты тоже не отступают, нужны тишина и покой… и в этот самый момент в их группу является его личный призрак прошлого, будущего и настоящего.

И нет, он не преувеличивает! Потому что Вероцкая была его призраком и в шестнадцать лет, и в девятнадцать, и сейчас – в двадцать один. Впрочем, никто, кроме него самого, в это не верил. Ну, влюбился в девчонку ещё в детстве? В десять, в двенадцать? Неважно. Ну, повстречались пару недель, когда вам было по шестнадцать? И что с того? Ведь потом случилось то, что случилось, девушка решила больше тебя никогда не знать, чётко дала это понять…

Давно было пора переступить подростковую влюблённость, забыть о какой-то там «Вере» и переключить внимание на более подходящую кандидатуру, а ты пять лет продолжал бегать за ней, пытаться в чём-то убедить и искать встречи. В чём последний год совершенно не преуспел.

Нелестная картина вырисовывалась. Но проблема в другом: Дима не мог и, честно говоря, не хотел ничего с собой поделать. Ему было хорошо и так – с редкими звонками, странными разговорами и ещё более редкими встречами. Ему не нужен был какой-то там суррогат, ему была нужна она – и точка.

И, кажется, сама Вселенная сегодня ему подыгрывала, потому что в это самое мгновение, за пятнадцать минут до звонка, дверь аудитории распахнулась, являя девушку во всём чёрном. Димка даже на мгновение залюбовался.

Пока девушка не начала вдруг заваливаться на бок.

Вера изо всех сил старалась сосредоточиться на лекции и своих записях, но всё шло наперекосяк с того самого момента, как она оглянулась. Когда её глаза встретились с морскими, когда у неё пересохло в горле, а Поплавский – кажется, так звали этого темноволосого моложавого профессора? – выставил Димку за дверь. Прожигающего спину взгляда больше не было, и стоило бы радоваться, но нет, теперь Вера попросту не могла сконцентрироваться и даже пропустила вопрос, на который в обычных условиях могла бы ответить даже посреди ночи. А чем больше ответов, тем больше баллов; чем больше баллов, тем лучше оценка. Разве она пришла сюда не учиться?

Впрочем, что уж греха таить, наперекосяк всё пошло ещё раньше: когда представившийся старостой шатен едва не разбил ей нос её же ручкой – тяжёлой, металлической, сделанной по заказу отца специально на её девятнадцатый день рождения. Пришлось даже просовывать пальцы под маску и мягко ощупывать переносицу. Вдруг действительно что-то треснуло? Боль была неимоверная.

А потом на горизонте образовался ещё этот улыбчивый идиот с именем то ли на Р, то ли на Х, который теперь сидел рядом и благоухал отвратительным одеколоном, от которого желудок устраивал настоящий бунт. Вера уже раза три подавила подступающую к горлу тошноту.

Носа вновь коснулся гадкий тошнотворный аромат чего-то горько-полынного. Боже, он что, весь флакон этого безобразия на себя вылил? Таким одеколоном любой другой неприятный запах отобьёшь – и всех окружающих завалишь за компанию. И если даже Вера в маске настолько отчётливо ощущала вонь, то каково же было остальным?

Она даже огляделась украдкой, но не заметила, чтобы кто-то по соседству от них морщился. Парни спокойно слушали лектора – правда, не факт, что слышали, но это уже другой вопрос, – девушки, кажется, наоборот были рады компании этого чудика. А сам он определённо не собирался отступать от первоначального плана.

– Ну так что, не хочешь познакомиться? – протянул парень, улыбаясь, как маньяк, и поправляя смоляно-чёрную прядь, выбившуюся из модной причёски.

Вера глубоко вздохнула в мечтах избавиться от вони полыни, но ничего не ответила, полностью игнорируя нового однокурсника. К тому же Поплавский смотрел перед собой рассредоточенным взглядом, обращённым прямо к ним.

– Я слышал, что ты умеешь разговаривать. Даже имя запомнил: Ве-ра, – по слогам произнёс сосед и добавил, разразившись тихим смехом: – Вселяет Надежду.

Вероцкая искренне понадеялась, что он не местный КВН-щик. Но даже если входит в команду, то не пишет тексты, потому что иначе четверокурсников архитекторов в этом году ждёт грандиозный провал.

– Ну же, поговори со мной, у меня сестра медик, я знаю толк в девушках в масках. Это выглядит возбуждающе.

– Прискорбно, по всему получается, что тебя возбуждает сестра, – всё же не удержалась Вера. – А это уже инцест.

Сосед так и застыл с открытым ртом, явно собираясь сказать что-то ещё, но растеряв все слова. Немая пауза принесла волну удовлетворения, прокатившуюся по телу, а вот странное першение и нарастающий комок в горле заставили поморщиться. С чего бы это?

Вера прокашлялась, но легче не стало. Минут через пять, когда вонь полынного одеколона начала въедаться в мозг, нос стало медленно закладывать: сначала одну норку, потом другую, потом вдруг оказалось, что ей совсем нечем дышать, закружилась голова…

Закашлявшись, Вера уткнулась лбом в парту. Итак, у неё частично заложило нос и глотку, перед глазами плясали мушки, а это могло означать только одно.

– Вероцкая? Что с вами? – забеспокоился преподаватель.

– Это… одеколон… – только и выдавила она.

Поплавский с неожиданной для такого крупного мужчины расторопностью и ловкостью – в нём было роста метра два – протиснулся в узкий проход между партами и, подхватив студентку под локоть, попытался поднять.

– Аллергия, – выдохнула она, наконец, хоть и сама в это не верила. У неё? Какая аллергия? Да Вера Вероцкая всегда была самой сильной и здоровой: никаких простуд, аллергий, кожных заболеваний и иной заразы.

«Только шрамы по всему телу и почти полгода сращивания костей», – мысленно усмехнулась она, позволяя преподавателю практически волоком вытащить себя из-за парты.

– Неудивительно, тут любой бы задохнулся, – проворчал Поплавский, зыркая на этого… то ли на Р, то ли на Х. – Тихо! Видите, девушке плохо? Молчим и ждём, когда продолжим лекцию. Размышляем над последним вопросом.

Профессор усадил её на стул рядом со своим столом и принялся рыться в огромном портфеле. Вера меланхолично наблюдала за ним, стараясь дышать медленно, но уверенно, а в голове так и крутились дурные мысли: вот это оперативная реакция на аллерген! То вообще никакой аллергии, а то присел рядом клоун, искупавшийся в отвратительном одеколоне, и БАЦ – она уже не дышит. Что за магия?

– Так, таблеток нет, но мы сейчас проводим вас в медпункт. Волков, давай, тебе не страшно пять минут пропустить. А вы, Вероцкая, пока водички выпейте…

Поплавский оторвался от портфеля, махнул рукой тому самому шатену, который час назад едва не разбил ей нос, а потом… Вера резко отшатнулась, не позволяя чужим пальцам коснуться маски, даже на ноги вскочила. Нет-нет-нет, только не перед всей группой в первый день её учёбы здесь! Хватило и этого приступа аллергии. Она хотела оставаться незаметной для однокурсников, не привлекать внимания, и что из этого получилось? Выставила себя посмешищем?