Гроза над Бомарзундом (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 8

— Ваше высочество, — неожиданно подал голос Истомин, — а что если… простите, забылся… Константин Николаевич, а что, если использовать мины Нобеля?

— Не понял!

— Да, я помню, что они имеют слабый заряд. Но ведь союзники этого пока не знают! Они встречались лишь с поистине адскими машинами Якоби, и полагаю, до смерти их боятся. Так вот, отчего бы нам не воспользоваться этим страхом? Взрывные устройства Нобеля невелики и достаточно легко устанавливаются. Что если доставить их в Бомарзунд и разбросать в прилегающих к нему водах?

— Черт возьми! А ведь это мысль…

— А еще, практически потерявший надежду сбыть свои изделия Нобель, не станет задирать цену, — обрадованно поддакнул Головнин.

Всегда подозревал, что Александр Васильевич имеет неформальные связи со шведской семейкой…

Глава 4

Несмотря на то, что совещание наше несколько затянулось, Морское собрание все еще было полно народу. Молодежь кучковалась по разным залам и горячо обсуждала услышанное, люди постарше заняли места за ломберными столами. Журналистов, разумеется, выпроводили, ибо пора и честь знать!

— Домой? — вопросительно посмотрел на меня Лисянский.

— Нет. — Вздохнул я. — Пока доберемся, будет утро, а потом снова… нет уж, благодарю покорно, заночуем здесь.

— Как прикажете.

Александра Иосифовна, конечно, огорчится, но ничего не поделаешь. В другой раз обязательно проведу с ней целый вечер. Или даже прикажу запрячь двуколку-самоправку и будем на ней кататься. Она очень любит такие прогулки…Занятый такими мыслями, дошел до выхода.

— Экипаж его императорскому высочеству! — раздался за дверью чей-то зычный голос.

В этот момент, из-за портьеры, совершенно неожиданно для меня и моих спутников выбрался какой-то человек и бросился ко мне. Все произошло так быстро, что никто не успел даже удивиться, не то, что отреагировать. Надо сказать, что времена сейчас на Руси-матушке довольно-таки патриархальные. Это в развращенной Европе анархисты гоняются за коронованными особами и членами их семей с бомбами и пистолетами. А у нас государь-император без всякой охраны ходит по улицам и хоть бы хны! Даже собаки в его сторону не гавкают…

Впрочем, все это ненадолго, — успело промелькнуть в моей голове. — На братца Сашу будут охотиться как на дичь. Стрелять из револьверов, подрывать динамитом, закидывать бомбами и однажды-таки достанут «царя-освободителя». Но начнут видимо все-таки с меня. Точнее уже начали…

Не успев все это толком додумать, практически на автомате отклонился от незнакомца, и за неимением под рукой никакого оружия, ударил того кулаком, угодив точно в ухо. Эффект превзошел все ожидания. Никак не ожидавший подобного «злоумышленник» поскользнулся на навощенном паркете и с размаху приземлился на пятую точку.

— Что пялитесь⁈ — прошипел я на остолбеневших штабных. — Вяжите злодея, пока он никого не убил!

Обожаю военных! Только что столбенели явно не понимая, что делать, но стоило получить приказ, как дружно кинулись выполнять, толкаясь при этом и мешая друг другу. Тем не менее, кое-как справились и скрутили подозрительного типа, изрядно при этом помяв.

— Оружие нашли?

— Никак нет! Ни пистолета, ни кинжала…

— Нет у меня оружия! — пискнул задержанный.

— Так, господа, — начав подозревать неладное распорядился я. — Тут есть отдельный кабинет? Вот туда его и тащите…

Сказано — сделано. И скоро мы оказались в небольшом закутке, предназначенном, очевидно, для прислуги. Все в нем, разумеется, не поместились, да оно и к лучшему. Проведем первичный допрос без лишних ушей.

— Кто таков?

— Трубников Константин Васильевич, — с готовностью отвечал «злоумышленник». — Простите, произошло какое-то ужасное недопонимание… я — журналист!

— Врешь! Все приглашенные сегодня репортеры мне хорошо известны и тебя среди них нет. Говори, кто ты….

— Позвольте, ваше императорское высочество, — отозвал меня в сторону Головнин, после чего шепотом сообщил. — Это действительно коллежский секретарь Трубников. Служит, если не ошибаюсь, в хозяйственном отделении Министерства внутренних дел. Иногда и впрямь пишет в «Коммерческой газете» и некоторых других изданиях.

— И какого черта он на меня напал?

— Полагаю, это все-таки недоразумение. Судите сами, оружия при нем нет, ни в чем предосудительном доселе не замечен…

— Тогда какого, пардон, хера!

— Рискну предположить, будет просить за родственников.

— Кого?

— Молодой человек не так давно женился, на прелестной барышне из хорошей семьи. Загвоздка только в том, что ее батюшка был осужден и сослан за связь с участниками декабрьского восстания.

— Хочет за тестя просить?

— Вряд ли. Тот умер лет пятнадцать тому назад…

— Час от часу не легче! В общем, так, сударь мой! — повернулся я к молодому человеку, на скуле которого уже начался наливаться синяк. — Либо ты мне сейчас все без утайки расскажешь, либо поедешь к родне в Сибирь! Итак, что тебе от меня нужно?

— Ваше императорское высочество, — начал тот. — Все дело в том, что я не только сам пишу, но и внимательно слежу за прессой, причем не только отечественной, но и заграничной. Особый мой интерес вызывает развитие электрической связи и новостных телеграфных сообщений от главных европейских агентств Гаваса, Вольфа и Рейтера…

— Поздравляю! А за портьеру зачем забрался?

— Хотел встретиться и предложить вашему благосклонному вниманию проект…

— Понятно. Очередной прожектер…

— Дайте мне договорить, — взмолился Трубников. — Узнав, что ваше высочество приглашает на собрания представителей прессы, я понял, что во всей России, а быть может и мире вы один в состоянии оценить мое предложение. Все началось после захвата «Валориуса». У нас мало кто об этом знает, но в иностранной прессе разразилась целая буря. Одни восхищались храбростью русских моряков, другие открыто насмехались над англичанами, кто-то радовался, многие печалились, но равнодушным не остался никто!

— Продолжай.

— Замечу, в европейских газетах много известий из действующей армии. Стоило союзникам прибыть в Константинополь, об этом тут же напечатали все. Высадились в Варне, и произошло то же самое! Где бы ни находились английские и французские войска, везде есть корреспонденты присылающие оттуда телеграммы с разного рода новостями, будь то победные реляции или зарисовки лагерной жизни.

— И что с того?

— И тут меня осенило. Нам просто необходимо открыть такое же телеграфное агентство! Не секрет, что за рубежом о нашем отечестве пишут не самые приятные вещи. Благоприятные сведенья замалчивают, зато всякую неудачу раздувают так, что простые обыватели в Европе поневоле начинают сомневаться в принадлежности России к цивилизованному миру!

— Ну, допустим, откроем, — заинтересовался я. — Дальше что?

— Будем давать свои новости! Показывающие в выгодном свете наше Отечество, а противника, напротив, в худом!

— Приведи пример.

— Взять хоть налеты британских моряков на Финское побережье или остров Эзель. Описать имевшие место бесчинства, грабежи, насилия. Затем дать картину сбора ополчения. Бой в Гамле-Карлебю. Заодно, как бы между прочим, сообщить, что союзники препятствуют торговле и именно этим обусловлен рост цен…

— Неплохо!

— А я о чем! Как сказал господин Ротшильд, кто владеет информацией, тот правит миром! Вы слышали о том, что он сделал после сражения при Ватерлоо?

— Не припомню…

— От своих агентов буквально по следам шедших за армией он с помощью голубиной почты первым узнав сразу после разгрома французов об итогах битвы, банкир явился на лондонскую биржу и, сокрушаясь о победах Бонапарта принялся распродавать свои акции. Всех охватила паника. Английские, австрийские и прусские ценные бумаги рухнули в цене и наводнили рынок. А между тем Ротшильд через подставных лиц принялся их скупать за бесценок. В итоге за день он награбил сорок миллионов фунтов-стерлингов! Да-с! И стал богатейшим человеком в Англии. Тот же трюк провернул и его брат Якоб на Парижской бирже. Такова сила оперативной информации!