Два доллара (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 28

Американцев душило бешенство к высокомерным кастильцам, но сделать ничего было нельзя — на трап «Бруклина» вступил офицер в синем мундире, с набором золотистых нашивок на обшлагах. И прибыл он на захваченном у американцев же катере, что сразу застопорил машины после предупредительных выстрелов. И таких было несколько, и на каждый из них для чего-то спускались испанские моряки с винтовками, видимо караулы для уже захваченных пароходов. Но все объяснит этот испанский офицер, лицо которого застыло маской скучающего джентльмена на задворках великой колониальной империи. Таких высокомерных моряков, с чином кэптена, Шлею доводилось видеть, ими полон Королевский Флот, причем уточнения для него не требуется, какой именно короне он принадлежит!

Ветеран войн с индейцами «Пекос Билл» — генерал-майор Уильям Руфус Шафтер, командующий экспедиционной дивизией, что первой высадили на Кубу. Страдал от излишнего веса — чуть ли не на девять пудов по русскому счету, и считался одним из самых худших кандидатов на роль «освободителя Кубы». Но раз верен «демократии», добровольцем сражался с конфедератами, к которым попал в плен. Но несмотря на это продвинулся до бригадного генерала, за отличие, ведь показал себя приверженцем президента Линкольна…

Глава 37

— Рад с вами познакомиться, джентльмены, жаль, что при столь прискорбных обстоятельствах. Ведь сегодня на дно к той тысяче погибших, что оказались на ваших броненосцах и крейсере «Нью-Йорке», не пройдет получаса, добавятся не меньше десяти тысяч человек. К моему великому сожалению, ведь многие просто не выплывут, когда испанцы начнут торпедировать и расстреливать в упор эти транспорты, которые набились в бухту как сельди в бочку. И ничего не поделаешь, господа — мы на войне и есть правило, что десант лучше уничтожать в море на транспортах, чем воевать с ним на берегу. Так что остается только сожалеть, что мы стали воевать.

Шлею очень не понравились хладнокровные нотки в голосе стоящего напротив него испанского офицера, равного ему по должности. Этот младший флагман эскадры контр-адмирала Серверы мог быть кем угодно, и не только испанцем, потому что английский язык был слишком правильным, такой долго изучают, но с ним не рождаются. И сейчас командор не сомневался, что видит перед собой офицера Королевского Флота, о котором говорил пленный испанец — тот самый кэптен. И нет сомнений, испанцы враги, они пылкие, а этот на диво спокоен и смотрит «сверху вниз», тщательно скрывая презрение, которое прячет за вежливым тоном.

— Разве испанцы пойдут на столь бесчеловечное уничтожение тех, кто им не может оказать сопротивление⁈

Генерал Шафтер не выдержал — страшная ответственность давила на него, и он не мог не ощущать ужаса происходящего. Ведь восемнадцать тысяч подчиненных ему солдат и офицеров уже через полчаса могут быть расстреляны и потоплены в бухте, голубовато-зеленая вода которой станет багрово красной. И сделать ничего нельзя — с винтовками против броненосцев недолго повоюешь, и ничего кроме истребления не будет.

Безжалостная бойня, в которой потери одной стороны, понятно какой, будут считаться многими тысячами!

— Помилуй бог, что вы такое говорите? Разве на транспортах невинные дети, женщины и старики? Нет, у вас добровольцы, что охотно надели военную форму и взяли в руки оружие, которые завтра высадились бы в Дайкири и начали наступление на Сантьяго. А раз человек стал военным, то пусть готовится воевать и умирать где придется. Вы же понимаете, генерал, что если есть возможность причинить неприятелю максимально возможные потери при минимизации своих, достичь победы малой кровью, то этим моментом необходимо воспользоваться как можно быстрее. Я был, не скрою, за решительную и быструю атаку, если уничтожить десантный корпус сразу, то наши войска на суше не понесут каких-либо серьезных потерь.

— Вы в этом полностью уверены, кэптен?

— Совершенно, я слишком много воевал, чтобы не заметить очевидного. На берег выползут несколько тысяч мокрых куриц, совершенно ощипанных и потерявших винтовки, плыть с которыми крайне неудобно. И как они смогут воевать против закаленных в боях батальонов корпуса генерала Линареса? К тому же все необходимые для них припасы, снаряжение и боекомплект будет лежать на дне. Снарядов и торпед на испанской эскадре с избытком, думаю, что не придется прибегать к дополнительным закупкам, которые, кстати, охотно предоставляют. Потому я вам задам один вопрос, генерал — кого сделают в вашем конгрессе виновным за учиненную страшную бойню?

Голос был совершенно хладнокровен и немного ироничен, в нем не чувствовалось злости — одно лишь любопытство, с которым ученый смотрит на препарируемых мышей. Так без эмоций испанцы не говорят, а лишь те, кто спокойно рассматривал развалины горящего Вашингтона, деловито привязывал сипаев к пушкам, и без малейшей гримасы на лице расстреливал из винтовок наступающие толпы зулусов.

— Вообще-то я убеждал адмиралу Серверу сделать именно так — поймите меня правильно, джентльмены. Ваша страна после войны между «севером» и конфедератами постоянную армию имела крайне немногочисленную, а те кто ее прошел, сейчас седые ветераны вроде меня. Большинство кадровых военных сейчас здесь, находиться на транспортах. Если их уничтожить, то собрать новый экспедиционный корпус для вас будет трудно. Добровольцев хватает, но их нужно обучить, а для этого требуется время. Так что гибель десантного корпуса означает, что восставшие креолы не получат поддержки. А вам будет нечего дальше высаживать — это ведь форменное самоубийство. Испанцы просто перетопят транспорты на подходе. И как вы будете воевать в этом году, джентльмены, одновременно лишившись всех своих броненосцев и лучшей части армии?

Ирония прорезалась с насмешкой, генерал чуть ли не зарычал, набычившись, а вот командор сохранял хладнокровие, слишком много он услышал от этого странного кэптэна оговорок. И решил задать вопрос:

— Что вы предлагаете, мистер… э…

Лицо «испанца» словно окаменело, а вот глаза метнули гром и молнии — но голос не изменился, а вот ответ был ожидаемым:

— Мне будет достаточно обращения, которое слышал много лет службы — «сэр», я его вполне заслужил. Сам вообще-то предлагал атаку, а если часть американских кораблей останется на плаву, то ночью атаковать и добить миноносками, они на подходе. Кстати, именно я имел честь этой ночью напасть на ваши броненосцы, как до этого командуя подводной лодкой, торпедировал здесь «Айову». Но контр-адмирал Сервера истинный кабальеро — он предлагает сдаться, и поднять на всех транспортах белые простыни. После чего все солдаты без винтовок отправляются на берег с необходимыми припасами на несколько дней. Это спасет многие тысячи жизней, хотя подобное не рационально. Но да ладно — все равно у вашей страны не осталось броненосцев, а у испанцев они есть, их вполне достаточно, чтобы начать обстрел вашего побережья. Но то будет потом, не стоит говорить. Дон Паскуаль Сервера предлагает вам следующие пункты кондиций, джентльмены, которые надлежит выполнить, дабы избежать напрасного, или излишнего кровопролития…

Командир броненосного крейсера «Бруклин» кэптен Френсис Кук…

Глава 38

— Что-то подобного я и ожидал, дон Паскуаль. Ведь джентльмен хозяин своего слова, как его дал, так и может взять обратно. Хотя чисто формально не подкопаешься — до конца срока ультиматума еще четверть часа. А генерал Шафтер не несет ответственности за действия командора Шлея — тот наше предложение отвергнул, как мы сейчас видим!

Сергей Иванович ухмыльнулся — нисколько не рассчитывал, что лучший крейсер US NAVY примет предложение о капитуляции, в основе которого был положен самый гнусный шантаж. С угрозой безжалостной расправы с огромными многотысячными жертвами!