Его сбежавшая Принцесса (СИ) - Адаревич Дарья - Страница 28

— О, дамы, какие вы милые и очаровательные, — сказал Великан, прохаживаясь вокруг сестры, — Аника, милая моя, не желаешь потанцевать?

— Если ты весь бал будешь крутиться вокруг меня, то всех женихов мне распугаешь, — забавно нахмурилась Аника.

— Но я же твой старший брат, пугать женихов — это моя работа.

— Аника, а возьмешь меня в женихи? — рассмеялся Дор, — мы уже так давно знакомы, знаем друг о друге все, из нас выйдет прочный союз.

— Спасибо за предложения, — Аника присела в реверансе, — но вынуждена отказаться.

— Донна, может с тобой нам удастся договориться?

— Ах, вот как? — улыбнулась я, — значит, Аника отказала теперь ко мне пришел?

— Ну да.

Послышалось рычание Медведя. Он сидел позади и довольный смотрел на нас. Зарычал снова.

— Смеешься над нами? — ахнул Кол и потрепал Медведя по голове, — смеешься или завидуешь?

— Пора, — послышался за спиной голос Эда.

Он подошел незаметно и стоял прямо за мной. Если обернусь, то мы окажемся лицом к лицу. Близко — близко. Я рвано вдохнула и задержала дыхание.

— Поезжайте первыми и занимайте позиции, мы с Донной вас догоним.

— Эд, ну что за дела? — рассмеялся Великан, — бросаешь нас.

— Идите.

Голос Эда прозвучал властно и больше никто перечить не стал. Народ разошелся, оставив нас вдвоем.

— Донна, — позвал меня Эд тихо, почти шепотом.

И я обернулась. Мы стояли лицом к лицу и смотрели друг другу в глаза. Карие. Какие же у Эда потрясающие карие глаза. В них таились и сила, и радость, и глубокая печаль, и задор, и желание. Я немного отошла, чтобы рассмотреть Эда. Он стоял без маски и тоже был в изумрудном, как и я. Только оттенок потемнее. Я невольно улыбнулась. Аника специально сделала так, чтобы мы сочетались. Волосы Эд зачесал назад, освобождая лоб. А я привыкла видеть его лохматым. В Эд руке держал маску. Почему не надевает? Чего ждет?

— Донна, сегодня все закончится, — сказал он, — мы поймаем Звездочета.

— Так и будет.

Я чувствовала, что должна быть честной с ним. Должна рассказать. Должна попрощаться.

— По поводу того, что будет дальше, — начал Эд.

— Я уйду, — перебила я.

Эд сморгнул.

— Я знаю, у нас нет будущего, — продолжила я, — у меня есть долг, который я должна исполнить.

— Долг?

— Перед моей семьей.

И перед страной. И перед всеми. В глазах защипало. Может, и плевать на всех? Может, отец обойдется без меня? Объявят, что принцесса Македония пропала или умерла… Но это было бы слишком эгоистичным решением. Я — единственный ребенок своих родителей, они на меня рассчитывают. Нельзя подвести.

— Я понимаю, — медленно кивнул Эд.

Я отвернулась. Задержала дыхание. Не плакать, не плакать. Хотелось, чтобы Эд схватил меня за руку и сказал: «Останься! Останься с нами, со мной! Куда ты пойдешь? Какой долг?». Нет, я бы, разумеется, не осталась. Но я так хотела, чтобы Эд попытался меня задержать, я бы тогда точно убедилась в том, что он чувствует ко мне, что он любит меня. Но он не пытался. Лишь не отрываясь смотрел мне в спину.

— Если бы мы встретились в другой жизни, — тихо сказал Эд, — в жизни, где нет долга и обязательств, в жизни, где мы свободны. В той жизни я бы тебя не отпустил.

— И какой же у тебя долг? — не выдержала я, — какой?

— Донна, это…

— Ладно, не надо, — перебила я, — я понимаю, у меня есть секреты, у тебя есть секреты, и будет нечестно, если кто — то один из нас поделится, а другой — нет.

Тут в голове промелькнула другая мысль. А может, плевать не секреты? Может, пусть лучше Эд узнает правду. Пусть поймет, что я принцесса.

— Ты права, — сказал Эд, — мы не будет требовать друг от друга большего, чем можем дать. Оставим все, как есть. И друг для друга останемся теми, кем есть.

— И кто же мы друг для друга?

Хороший вопрос. Эд молчал, и я молчала. В тот миг я твердо решила, что признаюсь во всем после бала. Скажу Эду на прощание. Пусть знает.

— Оно и к лучшему, — выдохнула я, — мы знакомы всего две недели. Лучше расстаться сейчас.

— Да, к лучшему, — буркнул Эд.

Я видела, как он сжимает кулаки. Злится. Ах, как же он злится.

До замка доехали молча.

Недотрога остановилась у каменных ворот, Эд помог мне слезть, все так же, ни слова не говоря. Ну и пусть молчит. И я тоже буду молчать. Вот зачем надо было портить друг другу настроение перед балом? Зачем? «Любите, пока можете,» — советовала та женщина. Вот только, как любить, когда не получается. Когда Эд так себя ведет!

— Чего какие недовольные? — удивился Великан.

— Ничего, — хором ответили мы с Эдом.

И наш тон явно говорил о том, что мы в ссоре. Аника посмотрела на меня строго и покачала головой. Ну пусть качает.

— Мы тогда выдвигаемся через главный ход, раз уж есть два пригласительных, — сообщил Великан, — а вы через ход для прислуги идите, встречаемся уже в зале.

— Давай, — ответил Эд, — парни, а вы стойте на стреме, — скомандовал Эд Дору и Колу.

И вот мы снова остались вдвоем. Эд завязал маску. Друг на друга мы даже не взглянули, сосредоточились на тех, кто прибыл на бал. Я узнала молодую графиню Де — Лаош. Мы общались редко, хотя были ровесницами, могли бы подружиться. Хорошая девушка, добрая, но стеснительная. А сама я всегда считала неловким подойти и поздороваться. Так что дальше простого «я знаю, как ты выглядишь!» наши отношения с графиней не зашли.

— Нам пора, — Эд взял меня за руку, повел в ход для прислуги. Наши взгляды пересеклись, и он отпустил мою ладонь.

Начали проход по узкому тоннелю. Вперед, вперед, все дальше и дальше. Это я рассказала о тоннеле, но сейчас гордости от этого не испытывала. Ничего не испытывала, кроме потерянности и тоски. А еще неудобства. Все стало неудобным. И платье, и туфли, и этот венок на голове. Захотелось снять с себя это все, лечь где — нибудь и пролежать там целую вечность. А в голове все крутились слова: «Любите, пока можете. Пока живы».

— Эд, прекращай это, — не выдержала я.

— Что прекращать?

— Ну вот это все! Ты взял меня за руку, потом отпустил. Ты игнорировал меня двое суток. Ты обижен.

— Я не обижен.

— Тогда что это за поведение?

— Ты отчитываешь меня?

— Нет, — вздохнула, — да!

Эд подошел ближе, посмотрел на меня сверху вниз. Посмотрел строго. Но без бороды угрожающим он уже не выглядел, так недовольным, только и всего.

— Я не могу так, — сказала я, — у нас дело, у нас бал! А я иду и думаю только о нашем разговоре в лесу.

— Ты уходишь, это я понял.

Сказал слишком сухо, слишком равнодушно.

— Ты даже не попытался меня остановить? — воскликнула я.

— А ты бы осталась?

— Нет.

— Тогда какой смысл пытаться?

Я закипала. Как это может быть непонятно?! Меня подмывало развернуться и обидеться, но так проблему не решить, надо поговорить. Поговорить.

— Ты должен был попытаться, — сказала я, — тем самым бы ты показал, что тебе на меня не все равно, что ты дорожишь мной.

Эд рассмеялся, но невесело.

— Какой смысл говорить, если это ничего не изменит? — крикнул он.

— Ну что теперь? — крикнула я в ответ, — на что ты на меня-то злишься?

— Не на тебя! — крикнул Эд, — на себя.

Его крик эхом разнесся по тоннелю, а я стояла, боясь вдохнуть, и прервать его мысль.

— Донна, ты права. Права во всем, что сказала и про долг, и про две недели. Вот только оказалось, что двух недель может хватить.

— Хватить? — я застыла, мозги переваривали его слова, — ох, Эд…

И тут я обняла его. Крепко прижалась к его груди, и еле сдержалась, чтобы не заплакать.

— Я бы хотел остаться в этом дне, — прошептал Эд, — нет, я бы хотел остаться в той деревне, знаешь? Стал бы старостой, женился бы на тебе…

— А я что бы там делала?

— Все, что захочешь? Может, открыла бы детский театр.

Детский театр. Я улыбнулась. Хорошая мечта.