Покорение стихий (СИ) - "Катарис" - Страница 64

Тусклый свет холла едва доставал до моих рук, но его хватило, чтобы в полумраке безлюдного коридора разобрать знакомый почерк.

«Ну, здравствуй, доченька!»

Софи! Слёзы мгновенно заволокли глаза. В этот раз пишет она, я уверена. В горле встал ком, а спину сковала тревога. Я поёжилась, стряхнула неоправданные страхи и вернулась к письму.

«Я очень виновата перед тобой. Я виновата так, что мне не хватит и тысячи жизней, чтобы вымолить у тебя прощение…»

Какое прощение? Софи лучшее, что случилось со мной, и я уже простила её за то, что она скрывала своё имя.

«Моё настоящее имя Сильвана…»

Что и требовалось доказать — эти взрослые такие смешные — развела трагедию на пустом месте. Другое имя — какая ерунда! Надеюсь, Софи справилась с иллюзионистом, и мы скоро с ней воссоединимся.

«Я была вынуждена скрывать своё имя от всех, даже от тебя».

Да это не важно, Софи! У меня свело щёки от радости, что вот-вот тётушка скажет, что всё хорошо, что мы скоро встретимся — в конце тоннеля моих бедствий загорелся свет.

«Я сильный маг, обладающий уникальным даром — мой ментальный щит нельзя взломать. Но, доченька, в твоё сознание мог пролезть кто угодно, потому, помимо щита, я наложила на тебя заклятье забвения, спрятав твои воспоминания даже от тебя само́й, чтобы уберечь…»

Тревога вновь прокатилась по телу прохладной волной. Уберечь от чего?

«Я не успела раскрыть тебе тайну твоего рождения, потому мне приходится делать это так…»

Голубое свечение прекратилось, а буквы исчезли.

В чём дело? Что произошло? Я потрясла артефакт, свернула его, развернула — всё тщетно: ментальный пергамент превратился в бесполезный лист бумаги.

Из холла послышались голоса, а я спряталась в тени коридора, чтобы не быть обнаруженной. В зале башни появились две девушки в фиолетовой форме — ясно, рядом со мной общежитие артефактников. Меня посетила гениальная мысль.

Как только адептки скрылись, я бегом направилась на второй этаж и настойчиво постучала в комнату под номером «1». Дверь открыла улыбающаяся Сая, правда, выражение лица девушки сразу же сменилось на брезгливо-надменное.

— Мне нужна консультация, — выпалила я, хватаясь за дверь, чтобы артефактница не захлопнула её передо мной без ответа.

— Ты что себе позволяешь? — бездонно-прозрачные серебристые глаза Саи распахнулись от удивления.

— Один вопрос, и я уйду, — настаивала я. — Допустим, у моей подруги есть артефакт, который связан с аурой её бабушки, и до определённого момента артефакт исправно работал, а потом вдруг перестал. С чем это может быть связано?

— Я не консультирую асторских подстилок, — презрительно бросила Сая и дёрнула дверь на себя, но я удержала шершавое дерево.

— Послушай, это очень важно, — умоляюще простонала я.

— Мне нужно заплатить, чтобы ты ушла? — бесцветно спросила Сая.

Это был удар ниже пояса. Без сомнений, сплетни в Академии — дело рук той, чью жизнь я спасла, запятнав себя кровью. Губы задрожали от обиды, и я сдалась: отпустив дверь, я медленно развернулась и пошла прочь от комнаты брюнетки с прозрачными глубокими глазами.

— Бабушка умерла, — донеслось мне в спину.

Я оглянулась, вопросительно посмотрев на Саю, а она повторила:

— Если привязанный к ауре бабушки артефакт перестал работать, значит, бабушка умерла.

Сая лгунья — красивая, сильная, умная… лгунья! Ни единая клеточка моего сознания не соглашалась верить в смерть Сильваны, моей любимой Софи, самого родного и дорогого мне человека в мире — ни за что я не приму её кончину, никогда!

Два дня я провела как в тумане: не спала, толком ничего не ела, ни с кем не разговаривала, а на занятия ходила больше по привычке, пытаясь сгладить отчаянно скребущую душу боль. Я протестовала, искала причины не доверять артефактнице, оправдывала сбой ментального пергамента ещё неизвестным мне грандиозным планом Софи, убеждала себя в намеренной лжи Саи и даже искала ответы в библиотеке — я делала всё, чтобы не сломаться до конца. Я была на пределе… на пределе нервного срыва.

Казалось, не существует ничего, кроме меня и моей трагедии: дурацкие подколки незнакомых адептов перестали иметь значение, недовольство профессоров уже не пугало, а все нависшие надо мной проблемы утратили свою губительную силу, ведь хуже уже просто некуда.

— Неужели я тебя нашла?! — на меня налетела Тася.

Что вообще наша полуземлевичка делает в Южных садах в среду вечером? С приходом октября уже никто не спешил прогуливаться по запустелому потускневшему саду, где отцвели некогда ярчайшие кусты азалий, зелень многовековых деревьев утратила свой лоск, опав на землю почерневшей листвой, а звонкое пение жаворонков сменилось на скрипучее карканье ворон. Мне нравилась мрачная атмосфера парка — она идеально сочеталась с моим меланхоличным настроем, позволяя уединиться, наслаждаясь страданиями и самобичеванием.

— Рой стал каким-то нервным, — не дожидаясь моей реакции, начала Тася. — Вчера он запустил свои очки в стену, представляешь?!

— Теперь, наверно, аудиторию на ощупь будет искать, — грустно ухмыльнувшись, неуместно пошутила я.

— Мне показалось, что и без них он хорошо справляется, — уточнила Тася. — Впрочем, он уже надел запасные…

Будто осознав нечто важное, Тася, не прощаясь, бросилась в сторону общежития воздушников. Замечательно: я, наконец, снова останусь одна. К тому же эти её регулярные доклады о наблюдении за щуплым очкариком-извращенцем изрядно поднадоели. Сначала Тася рассказывает, что Рой надел очень мятый галстук, хотя раньше носил идеально выглаженный. Затем она замечает на его запястье повязку, которой до этого не было. Наконец, ей кажется, что парень слишком часто употребляет слово «свобода», что вообще не имеет никакого отношения к его странной тяге трогать моё бельё. Возможно, затея превратить Тасю в шпиона — не самое удачное решение, потому что одногруппница явно переигрывает, докладывая о совершенно несвязанных с нашим делом вещах. Честно говоря, я уже перестала воспринимать слова Таси всерьёз: реветь прекратила, про месть забыла — вот и ладушки.

Пока я рефлексировала, сидя на одной из лавочек для поцелуев, спрятанной в облезлых колючих кустах, солнце неторопливо ушло за горизонт, а во дворе Академии воцарилась ночь. Фонари, как назло, не загорались, а на небе не мерцала ни одна звезда. Видимо, к кровати мне придётся добираться вслепую, как Рою без очков.

За спиной послышался хруст: наверное, ёжик, — я не придала звукам значения и продолжила камнем сидеть на холодном дереве, слепыми глазами глядя в пустоту.

— Олух, другого места ты найти не мог?! — выругался знакомый властный мужской голос за моей спиной.

Я замерла, затаив дыхание, — в темноте шарился вовсе не ёжик, но, судя по возмущению, адресованному явно не мне, мужчина не заметил меня за пусть и голыми, но весьма высокими кустами, укрывавшими меня со всех сторон. Слава Эсприту, что фонари до сих пор не зажглись.

— Простите, хозяин, — отозвался низкий сиплый голос.

— Не трать моё время!

— Простите, — пресмыкаясь ещё сильнее, прохрипели в ответ.

— Что ты узнал? — снисходительно спросил тот, кого называли хозяином.

— Ничего наверняка…

— Тогда какого ляда ты меня сюда позвал?! — разозлился сильнее хозяин.

Напряжение диалога за моей спиной росло, а я тряслась от ужаса, что меня обнаружат. Зажмурив глаза, я больше всего на свете желала, чтобы сейчас голодным бурчанием меня не выдал пустой желудок — вот кто мне мешал поесть?!

— Эта самоуверенная стерва со своим папашей изрядно выводит меня из себя, — плюнул хозяин. — Пора с ней кончать.

— Но… — осёкся второй говорящий, —…вы приказывали найти того, кто ей помог.

— Ты нашёл?! — раздражённо прозвучал грубый голос.

— Почти, — еле слышно ответил собеседник. — Осталось проверить пару моментов…

— Так проверяй и заканчивай! — взбунтовался хозяин.