Темные Пути (СИ) - Анджей Бухлак - Страница 8

Тляк

Время от времени свин недовольно похрюкивал – груз ему определенно не нравился. И не потому, что тяжелый – просто от мешка слишком необычно пахло. Чем-то таким, отчего хотелось одновременно и покрыть самку, и отгрызть пятак сопернику, и, трусливо поджав хвост, бежать прочь без оглядки.

- Смотри-ка, Лохмач ерепенится, словно поросюк двухмесячный, - заметил синебородый карлюк. – А кто говорил, что этот свин самый спокойный?

- Ты бы не наговаривал зазря на зверя, Датько, - пробурчал в ответ второй крепыш. – Небось, в свинах смыслишь не больше, чем младенец в бабских задницах, а трепа развел, понимаешь…

Названный Датьком карлюк встрепенулся, глазенки его сверкнули, а кончик бороды задиристо взлетел вверх:

- А то ты, Рыжан, по задницам специалист! Я и смотрю – всё вокруг свинов отираешься, сзади заходишь!

- Чего-о-о? – дядька Рыжан аж затрясся от возмущения. – Ты что, малец, несешь? Да на кого? Да я ж...! Ох, мало в детстве мамка тебя за бороду по двору таскала!

- Мамку не трожь, дядька Рыжан! За неё могу и…

- Что можешь, сопляк?

- А ну, цыц, глоткодеры! Растявкались, как мусорные котики перед случкой! – негромкий, но властный голос третьего карлюка, густобрового Тляка, вмиг заставил спорщиков утихомириться. Старшина Тляк выглядел помладше дядьки Рыжана, но авторитет – штука первостепенная. В поселке таким же уважением пользовались разве что батька Моргун да хорунжий Щекарь. Пожалуй, и все. Это из восьмисотенного населения-то!

- Да полно вам, дядечка Тляк. Не ругайтесь. Просто Лохмача от нашего товара уже на мандраж начинает пробивать.

Тляк нахмурил знаменитые на всю округу брови и пробормотал:

- Сдается мне, Датько, что дело не в товаре. Лохмач не первую ходку топает…

- Вот и я говорю! – радостно подхватил Рыжан. – Наш Лохмач – лучший контрабандист в пятаковом семействе!

Тляк промолчал и ни с того ни с сего уставился вдруг вверх, на сгущающиеся в небе тучи.

- Что-то не так, дядечка Тляк? – беспокойство старшины начало передаваться и остальным.

- Быть беде…

- С чего бы это…

- Жопой чую, - отсек лишние вопросы Тляк и погладил рукоять боевого хлыста на широком поясе.

Интуиция опытного контрабандиста, не раз выручавшая Тляка, не подвела его и на этот раз. Вскоре среди туч мелькнула неясная тень.

- Всё, влипли, - на лбу Тляка вдруг выступила испарина, а на крашеных древесным синюшником бровях повисло несколько крупных капель пота. Датько и Рыжан, впервые увидевшие старшину Тляка в таком состоянии, тоже всполошились не на шутку. Первый карлюк принялся спешно расчехлять лютобой, а второй приготовил пару орехов-вонючек.

- Не уж-то проверка? Мытник пожаловал?

Вопрос Рыжана остался без ответа. Секундой позже все и так стало ясно.

Сверху прямо на них спикировал веркувер на пятнистом крыле. Он мягко опустился на траву в десятке метров от карлюков и жалобно заскулившего свина, отдал приказ крылу. Зверь послушно сложил крылья, а длинный хвост несколько раз обвился на торсе хозяина и еще ниже, на левой ноге. В таком состоянии крыл больше напоминал бесформенный ранец за плечами человека-симбионта.

Тляк поежился и непроизвольно сделал шаг в сторону лесной чащи. Бледный Рыжан покрепче стиснул в руках лютобой – единственную вещь, которая в данный момент могла добавить уверенности в своих силах. Только молодой и глупый еще Датько с показным бесстрашием рассматривал мытника.

Легкий, но, по слухам, чрезвычайно прочный доспех из блестящих чешуек морского гада, присосавшийся на затылке пятнистый крыл, термовик на плече… Веркувер в боевом облачении – образ грозный и внушающий трепет любому фраю.

Веркувер молчал, пристально разглядывая карлюков. Они тоже не решались заговорить первыми. Однако и кланяться особо не спешили - если мытник не в духе, это все равно не поможет.

- Откуда и куда топаем? - нарушил, наконец, молчание веркувер. - По мешкам и шмоткам вижу, что прогулка не однодневная.

- Ваша правда, господин, - ответил Тляк слегка заплетающимся языком. - Ходили почти к Окраинам, вот домой возвращаемся.

- Ага, так и думал. Значит, шныряли по Окраинам. И что ж вы там вынюхивали?

- Ну, не настолько, конечно, чтоб в неположенные зоны заходить, - попытался оправдываться карлюк, но мытник его не слушал.

- А ярлык от вашего Куратора имеется?

- Э-э-э-э…

- Кто Куратор? - мытник начал закипать. - Из какой вы дыры повылазили, уродцы?! Я к тебе обращаюсь, синежопый!

- Четвертый синий дорф. Курирует сатрап Мертуль, - задыхаясь от ужаса, прошептал Тляк. Веркувер, удовлетворённый произведённым эффектом, слегка расслабился.

- И чего это вы так разорались-то, уважаемый? – вдруг ляпнул, обращаясь к мытнику, Датько. - Разве ж вам кто такую власть давал, чтоб на честных фраев вопить, словно на скотину какую? Что мы вам - свины что ли? Ещё деды наши заслужи… - перехватив испуганные взгляды товарищей, Датько вдруг осёкся и замолчал.

Снова повисла напряжённая тишина.

- Немедленно развязать мешок! - не терпящим возражений тоном спустя секунду приказал мытник.

Никто не сдвинулся с места.

- Я сказал: предъявить вещи к мытному досмотру! – рука веркувера легла на приклад термовика. Ситуация становилась критической.

Первыми нервы не выдержали у молчавшего доселе Рыжана. Карлюк вдруг вскинул лютобой и надавил на костяшку спуска.

Раздался негромкий хлопок, веркувер покачнулся.

Яда одного люта обычно хватает, чтобы любой карлюк, а тем более хуман, в считанные мгновения почернел, скукожился и превратился вскоре в кусок разлагающейся плоти. Однако в этот раз такого не произошло. Лют попал не в лицо мытнику, как хотел Рыжан, а в грудь. Не обладая высокой пробивной силой, гриб просто отскочил от чешуи доспеха и упал в траву.

А потом веркувер сам начал стрелять.

Казалось, Рыжан вспыхнул изнутри. Пламя вырвалось из ушей, рта, носа. Лопнули глаза, за доли секунды сгорела борода. Кровь закипала и сворачивалась, кожа чернела, скручивалась трубочкой, словно тлеющая бумага. Не успел ничего предпринять и Датько. Он только размахнулся, чтобы бросить в мытника орех-вонючку, как сразу же схлопотал в голову зажигательную пулю. Мгновение - и всё было кончено - Датько даже вскрикнуть не успел. Орех выпал из обугленной руки. Удар о землю был несильным, но ореху хватило – он треснул, выпустив наружу облако зелёной пыльцы.

Всё, что было потом, показалось Тляку сном – время притормозило, вынуждая двигаться медленно, словно продираясь сквозь сопли слимука. Сквозь покрывшийся рябью, практически осязаемый воздух до слуха донёсся пронзительный визг свина.

Тляк медленно, как ему казалось, повернул голову - испуганное животное бежало к ближайшим зарослям, унося с собой мешок с контрабандой. Мытник ругался, стрелял в удаляющегося свина, но никак не мог попасть. Тогда он расправил крыла и взмыл в воздух. Зависнув в паре метров над землёй, веркувер наконец вспомнил о затаившемся карлюке-недобитке и посмотрел вниз. Его горящий гневом взгляд и глаза Тляка, в которых ужас медленно отступал перед наркотическим безразличием, встретились. В следующий миг земля перевернулась, и Тляк потерял сознание.

Луфф

Колючий жёсткий стебель местной травы давно примеривался к голому заду и, при первой же попытке пошевелиться, больно впился в беззащитную плоть. Я невольно выпрямился. Что-то громко хрустнуло в коленях, занемевших от долгого сидения на корточках. Но только последний зануда стал бы жаловаться на мелкие неудобства в подобной ситуации. Если бы я вовремя не оказался в придорожных кустах, мой труп дымился бы сейчас на поляне рядом с обгоревшими телами гномов.

А ведь сначала я даже расстроился. Бывает же такая непруха! Целый день мотался по сволочному лесу и не встретил ни одной живой души. Ни тебе дорогу до Стылого урочища узнать, где мне Фокусник назначил встречу, ни еды какой попросить. Свои-то припасы я растерял ещё в подземелье. Ну, хорошо - выбросил, какая разница?! Были проблемы поважнее. А теперь я готов хоть хлоффелевский передатчик на краюху хлеба обменять, так сильно сводит желудок от голода.