Темные Пути (СИ) - Анджей Бухлак - Страница 2

- Я щас кому-то за что-то...

Я так и не узнал, что конкретно он хотел мне предложить. Злобно прищуренные глаза простолюдина вдруг удивлённо раскрылись, а рот растянулся в неприятной и хищной, но всё-таки улыбке, с тёмным провалом на месте переднего зуба.

- О, какая встреча! Так ты, ваша избранность, тоже в храм собирался? А я думал, вам это дело без надобности!

Я посчитал ниже своего достоинства отвечать этому подонку. В другой раз, в другом месте. Но ему мой ответ и не требовался.

- Братцы, а ну расступись! - крикнул беззубый обернувшимся в ожидании бесплатного развлечения голодранцам. - Дайте господину перепоясанному в храм пройти. Видите, душа его молитвой переполнена. Чего доброго, не донесёт, расплескает по дороге.

Толпа дружно заржала, но послушно раздвинулась. Кто его знает, вроде бы ничего обидного мне и не сказали, но осадочек остался.

А в храм этот, думаю, больше не приду, раз уж тут за мной следить начали. Найду другого настоятеля, менее озабоченного статистикой посещений.

И я, с гордо поднятой головой, проскочил в не успевший ещё сомкнуться проход.

Народу в притворе было как бобов в банке, но пастор Ривс встретил меня прямо за дверью, как будто специально поджидал. Расплылся в улыбке, взял под локоть и потащил в часовню для особых посетителей.

- Я так рад, сир ди Кантаре, что вы нашли время для посещения храма! - ворковал он, посохом прокладывая путь сквозь толпу ожидающих молитвы. — Это очень важно, чтобы нобли - хранители нашей славной культуры - сами не нарушали древних традиций.

Вот ведь лицемерная скотина! Знает же, что я всего лишь подчинился его угрозам.

- Да уж, - в тон пастору сфальшивил я, - пришлось отложить важную встречу...

- Ради благого дела, сир ди Кантаре, - продолжал кривляться настоятель. - Ради благого дела. Ничего, что я сразу повёл вас в келью? - вдруг спохватился он. - Или вы желаете послушать проповедь и помолиться в общем зале?

Я только теперь различил среди общего шума, что помощник пастора уже начал праздничную службу. Впрочем, чего я там не слышал? Обычная чушь о благословении господнем, что даровано лишь любимейшим творениям его, и о том, что наш долг пролить это благословение на обделённых божественным даром.

Нет уж, только не в общем зале! Какая может быть молитва, когда у тебя над ухом сопит какой-нибудь грязный нетерпеливый плебей? Благо, некоторые привилегии у ноблей ещё сохранились. Отдельная келья, например.

- Спасибо, ваша святость, но я бы хотел закончить побыстрее.

- Понимаю, - кивнул настоятель, - дела. И даже каталог смотреть не будете?

Ещё бы ты не понимал!

- Благодарю, как-нибудь в другой раз, - собрав остатки любезности, ответил я. - А сегодня - на ваш выбор.

- Я так и думал… - пробормотал себе под нос пастор.

Затем, испугавшись, что проговорился, опустил голову и смиренно добавил:

- Что ж, не смею вам мешать. Вот ваша келья. Там уже всё приготовлено.

Я не ответил. Надоело ломать комедию. Просто повернулся и отправился в келью.

Да простит меня департамент культуры, дверь я открыл пинком, и она с грохотом ударилась о занимавший две трети помещения алтарь. На возвышении, повернувшись ко входу мясистым задом и уткнувшись мордой в блюдо с овощами, на четвереньках стояла самка. Сбоку от алтаря пристроился храмовый служка - совсем ещё пацан, лет тринадцати - и увлечённо шарил рукой у неё между ляжек. Самка удовлетворённо мычала, но от еды не отрывалась. Они всё время жуют, даже во время молитвы. Нужно ли говорить, что и звук открывающейся двери не отвлёк её от важного занятия.

Зато пацан с явным сожалением одёрнул руку и повернулся ко мне.

- Всё готово! - радостно доложил он и уставился на меня, по-дебильному приоткрыв рот.

- Пшёл вон! - любезно поблагодарил я его.

Хотя, собственно, какая разница? Раз уж я попал под подозрение, без присмотра меня не оставят. Так или иначе, но кто-то будет следить, чтобы не отлынивал от молитвы. Но пусть уж лучше подглядывают из-за двери.

Я шумно захлопнул её прежним способом и начал расстёгивать штаны. Но мысли никак не желали настраиваться на торжественность момента.

И чего настоятель каждый раз пристаёт ко мне со своим каталогом? Не вижу разницы, с какой из самок исполнять обряд. Все они одинаковые - раскормленные, вялые и безмозглые. Хотя эта ещё ничего. Обычно груди у самок болтаются так, что достают сосками до алтаря, а живот свисает на бок. И запах от них обычно резкий, неприятный. Некоторые и вовсе не дают себя помыть перед молитвой. А эта - чистая, ухоженная. Даже волосы аккуратно вычесаны и повязаны яркой зелёной лентой. Всё-таки настоятель - не последняя сволочь, постарался выбрать для меня что-нибудь посвежее. Мелочь, а приятно.

Я прислушался к своим ощущениям. Ну, пожалуй, пора начинать. Лучше всё равно не будет. Давай, Луфф, соберись и во славу божию...

Подойдя к алтарю, нацелился, как любят выражаться проповедники, "благословенным жезлом" в покрасневшую и набухшую вагину. Но самка вдруг обеспокоенно хмыкнула и дёрнула задом. Я не успел ничего понять, как жёлтая вонючая струйка прыснула мне на многострадальную левую брючину.

Вот ведь тварь - прямо во время молитвы!

Нет уж, пусть меня потом по префектурам затаскают, но сегодня я пас! Какая нахрен может быть благодать, если творится такое безобразие? Праздничный день, говорите? У меня сегодня, похоже, особый праздник – день вонючей мочи и грязных брюк. Уже дважды отпраздновал…

После такого, я к самкам ещё год не подойду. А ну, посторонись, пацан, всё равно там уже смотреть не на что!

На ходу застёгивая мокрые штаны, я спешно зашагал по тёмному извилистому коридору к выходу. Возле поворота в общий зал оглушил торжествующий рёв толпы, сквозь который с трудом прорывались высокие голоса певчих: "Аллилуйя!"

Топот множества ног по каменным плитам подтвердил догадку: началось! Священник закончил проповедь, и сотни плебеев рванули к алтарю совершать обряд. Я лишь мельком взглянул в их сторону, но и этого хватило, чтобы почувствовать тошноту. Десятка три розовых самочьих задниц в мерцающем свете храмовых свеч казались ещё более рыхлыми, бесформенными и желеобразными, чем на самом деле. И к ним, как мошкара на свет, ломились, спотыкаясь и запутываясь в спущенных портках, потерявшие остатки и без того скудного ума безродные горожане.

Ничего божественного в этом зрелище я не разглядел. И еле успел выбраться наружу, чтобы не наблевать прямо в храме.

Минут через пять желудок очистился. Жаль, что нельзя так же облегчить свою память. Впрочем, есть одно средство, помогающее в любых неприятностях. И я буду не я, если к вечеру не напьюсь так, чтобы забыть не только мерзкую сцену в храме, но даже собственное имя.

Луфф

Я был пьян. Вдрызг, вдрабадан, до изнеможения. Ноги превратились в камень, а руки с завидным упорством разгребали придорожную пыль.

Я не помнил, зачем это делаю, но был твердо убежден в великой важности собственных действий. Может хотел зарыться поглубже, а может эти загадочные пассы имели какой-то сакральный смысл.

Как не узнали? Это же я - тупая невменяемая скотина, пытающаяся придать опухшей аристократической роже сосредоточенно-задумчивое выражение. Получалось плохо: дело портила идиотская ухмылка, никак не желавшая сползать с расплывающейся физиономии.

- Что-то потеряли? - молодой незнакомый голос донесся откуда-то сверху.

- М-м-м... - довольно лаконично ответил я и почему-то подрыгал левой ногой.

- Я говорю, ищете что-нибудь, сударь? - по-моему, в чужом голосе сквозила неприкрытая насмешка над моим расслабленным состоянием.

Что за наглец смеет приставать к культурно отдыхающему господину и отвлекать его от важного занятия?

- У-у-у...П-пшел с дороги, с...смерд! - гавкнул я, попытавшись изобразить искреннее возмущение.

Нечеловеческие усилия, приложенные, дабы узреть и наказать невидимого собеседника, пропали втуне. Тело отказывалось повиноваться, требуя лишь очистки желудка. На такие жертвы я пойти не мог - гулял ведь не для того, чтоб потом банально блевать.