"Фантастика 2024-116". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Тихомирова Елена Владимировна - Страница 96

– Сударь, ну подумаешь узор?

– Узор не важен.

– Да?

– Я ни разу не видел такого переплетения нитей. Человеческие руки неспособны произвести нечто подобное, – Рикард пристально поглядел мне в глаза и процедил: – Кто ты и из какой страны?

– Из какой страны? Этот-то вопрос откуда!

Слова вырвались машинально. Я был шокирован тем, о чём меня спрашивали.

– Если бы ты был из Юрвенлэнда, то не обращался бы ко мне «сударь». Даже малолетние дети знают, что к именам жрецов Энкаймы добавляется слово «молящийся» и никакое другое.

Ясно. Понял.

– Я Морьяр, и я родом из Амейриса, – мрачно сознался я.

– Зачем ты пришёл в Юрвенлэнд?

– Найти родственников девочки, что со мной. По линии матери у неё здесь дед где‑то.

– Так ты хочешь сказать, что твоему желанию даже война и чума не помеха?

– Если бы так! Они определённо мешают мне.

Рикард задумчиво прикусил нижнюю губу и продолжил пялиться на меня. Я, в свою очередь, продолжил смотреть на него и взгляда не отводил, хотя неприятный холодок в очередной раз пробежал по моему хребту.

Стоило ли идти на такую откровенность? Не наговорил ли я лишнего?

– Ты во всём сказал правду, – наконец заключил жрец и, как мне показалось, не очень-то довольно. – Я хорошо чувствую ложь, но ты не лгал. Однако не сократил этим число моих вопросов.

– Тогда эта беседа будет долгой, – мои губы непроизвольно изогнулись в кислой улыбке.

– Нет, я более не служу дознавателем. Я молящийся и не более того, а потому, пока ты не нарушаешь заветы Энкаймы и не несёшь опасности для Юрвенлэнда, мне нет нужды раскрывать твои секреты.

– Это почему вы так уверены, что я не несу опасности для Юрвенлэнда?

Язык мой – враг мой, но заявление молящегося Рикарда меня оскорбило.

– Тогда бы ты не валялся трупом в храмовой келье.

Уел, гад!

– Морьяр, я принесла. Пей на здоровье.

Элдри протянула мне глиняную кружку, и я выпил содержимое до дна, хотя ощутимая примесь песка неприятно осела на языке.

Из дворовой лужи эта мелкая вредина черпала воду, что ли?

– Ты добрая девочка, – похвалил её Рикард и с лаской спросил. – Не расскажешь, где твои родители? Они заслуживают похвалы за такое хорошее воспитание.

Жрец мягко улыбнулся, и, замечу, его актёрская игра была великолепна. Я был уверен, что Элдри ничего не заподозрит. Однако она испуганно отшатнулась и поспешно взяла меня за руку.

– Так где твои родители, девочка?

– Мама умерла. А мой папа… Вот… Вот теперь мой папа. Он помогает мне найти дедушку.

Элдри задрожала и прижалась ко мне, как испуганный зверёныш.

Не знаю, какой вывод из её реакции сделал Рикард, но он потрепал девочку по волосам, пожелал мне скорейшего выздоровления и ушёл. Я тут же отцепил от своей руки детские пальцы и с искренним интересом спросил:

– Почему ты ему ответила именно так?

– Мама велела.

– Мама? – опешил я.

– Мама. Она сказала, что иначе этот человек убьёт меня.

– А ну-ка встань ровно!

Малышка послушно выпрямилась. Я прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на своих ощущениях, и провёл пальцами по контурам её тела. Однако никакого постороннего присутствия не почувствовал. Девочка была одна. Скорее всего, просто сработало её прозрение. Мне вот было удобно в таких случаях видеть, поэтому ко мне приходили видения… крайне редко приходили. С пророчествами у меня было туго! Но, если не отвлекаться на количество, то разницы, видения или слова, на самом деле нет. Возможно, у девочки был более развит слух, а к голосу Эветты она привыкла прислушиваться. Вот всё так и вышло.

Моё занятие прервал как сделанный вывод, так и детский шёпот:

– Что ты там щупаешь, Морьяр?

– Хочу выяснить, насколько из тебя дурь во все стороны лезет.

– Это ты так шутишь, да?

Голос Элдри звучал неуверенно, и она искренне обрадовалась, когда я подтвердил:

– Да. Обычно людям от юмора легче, а ты очень напряжена.

– А я на этот раз сразу поняла, что ты шутишь! – довольно воскликнула она, правда, тут же нахмурилась и сказала: – Только мне ни капельки не смешно.

– Если ты понимаешь, что кто-то шутит, то улыбайся, даже если тебе совсем невесело.

– Почему?

– Я заметил, что так у людей появляются друзья.

– А у тебя есть друзья?

– Мне общения с тобой хватает, – процедил я. – Ты же беспрестанно вопросы задаёшь!

– А разве это плохо, что я хочу что-то знать?

От необходимости отвечать на бесконечное любопытство меня спасло только появление горбатого Стефана. Сегодня он прихрамывал на некогда покалеченную ногу особенно сильно и, по сути, едва тащил своё тело. Зато его добродушное лицо отчего-то выглядело ещё добродушнее нежели раньше. Вероятно, предыдущий посетитель не так много гадостей смог обо мне рассказать.

– Я пришёл сюда по распоряжению молящегося Рикарда. Он сказал, что вы достаточно оправились, чтобы в ближайшие пару дней покинуть храм.

– Это обязательно? В городе с чумой сложно найти безопасное пристанище.

– Молитвы Энкайме охранят любого чистого сердцем. Истинно верующие всегда уверены в том, что болезнь обойдёт их стороной.

– Да ну? Даже гнойные чумные нарывы за прыщи посчитают, что ли? – не удержался я от язвительного вопроса и твёрдо сказал. – Мы останемся здесь. Думаю, из этой кельи богиня намного лучше услышит мои молитвы.

– Но… но это невозможно! В храме постоянно живут только жрецы, послушники и сироты.

– Я сирота.

– Маленькие сироты.

– Я могу встать на колени, – жрец так посмотрел на меня, что я изменил тактику. – А в качестве кого ещё можно продолжить временное пребывание здесь?

– Если вы здоровы, то это невоз… хм, хотя. Знаете, если вы готовы своим трудом помогать нам, то можете остаться здесь на более долгое время.

– Отлично, я готов. Что нужно?

– Вы же резчик по дереву? Верно? – спросил Стефан и выразительно поглядел на фигурки в углу, с которыми обычно играла Элдри. – Смогли бы вырезать небольшие статуи богини?

– Если у вас найдётся образец, то да.

– Замечательно. Просто замечательно! Глиняные статуэтки разошлись в первые дни, как градоправитель закрыл ворота и объявил о чуме. А желающих поселить в своем доме образ Энкаймы всё больше.

– Вряд ли я смогу вырезать более трёх фигурок в день, – заранее жалея свои пальцы, сообщил я. – Может, лучше рисовать её лик на более-менее ровных дощечках? Тогда, если использовать только чёрную краску, получится около десяти картин за тоже самое время.

Меня попросили показать своё умение. За неимением кисти я взял уголёк и сделал набросок на обратной стороне выделанной шкуры. Натурой мне послужила огромная статуя на первом этаже. Смиренно стоящие на коленях послушники, монотонно поющие молитвы, периодически бросали на меня любопытные взгляды. Им стоило огромных усилий не пялиться на меня во все глаза, так как в поисках хорошего ракурса и приличного освещения я пробирался меж их рядов так, будто зала была пустой. А уж когда шкура легла на пол, да я начал чего-то на ней чиркать, то они и вовсе принялись ощутимо фальшивить. Не до песнопений им было. Выглядело со стороны моё рисование откровенно богохульно. Но возмущений не последовало, так как процесс занял всего с десяток минут. Я не особо старался, отчётливо понимая, что углём добиться совершенства линий и штриховки невозможно. Так что картина оказалась в руках молящегося Стефана практически мгновенно. Жрец радостно воскликнул, осенил себя знаком, да шустро захромал к иерахону. Меня позабавила подобная прыть. И ещё больше развеселило то, что иерахон покинул свои покои, чтобы от имени богини лично благословить такого еретика, как я.

Но, смех смехом, а результата я добился! Мне позволили остаться в храме и даже выделили для работы небольшую комнатку на первом этаже. Обретённая свобода перемещения также позволила спрятать опасные вещи. Да и занятие хорошо отвлекало от вынужденного безделья. Кроме того, чтобы монотонность не раздражала, рисовал я Энкайму с разного ракурса и эмоции ей придавал. Пару раз так и вовсе изобразил хохочущей и с веснушками, хотя большинство картин было с ней мёртвой. Не знаю почему, но прикрытые глаза и смертельная расслабленность черт казались иерахону особенно подходящими для образа богини. Он даже забрал одну из особенно грустных картин себе, а мне вручил пару серебряных монет. И всё бы неплохо, но Элдри хвостиком следовала за мной и пыталась по мере сил помогать.