И Он пришел... IT-роман - Аджалов Владимир Исфандеярович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/58
• Следующая

Руководитель операции обратился к корреспондентам с просьбой: – Новостные программы представляемых вами компаний идут под номерами 1, 2 и 3 в перечне телевизионных каналов, доступных клиентам гостиницы.

Предложение – сымитировать прямой эфир ваших компаний. Вести съемку и тут же транслировать полученный материал прямо в сеть кабельного телевидения гостиницы. Затем, буквально с задержкой в минуты, вы материал подадите в обычном формате в свои компании. Если что-то по нашему мнению будет необходимо не сообщать широкой публике из того, что скажет террорист – значит, вам придется так и поступить. Насколько мы осведомлены, вы трое обладаете полномочиями принять решение такого уровня самостоятельно. Согласны ли вы?

Руководители репортажных групп ответили утвердительно.

Примерно через полчаса корреспондент одной телекомпании беседовал с террористом «в прямом эфире», если смотреть канал №1 в гостинице. Его самого, разговаривающего о чем-то с террористом, можно было видеть и по соседнему каналу. Этот репортаж показывал с собственными комментариями и в том же режиме, корреспондент второй компании. На третьем канале шел аналогичный репортаж, но без комментариев.

Разговор начали с того, что предложили террористу переключить свой телевизор на первый канал. Потом пришлось его просить убавить звук на телевизоре, поскольку в эфире возник типичный в таких случаях звон.

Террорист, который представился как Феликс, объяснил, что он является идейным наследником Адольфа Гитлера. Несмотря на сумбурность его объяснений, стала понятна главная идейная подоплека захвата заложников.

Террорист, в полном соответствии с учением своего духовного наставника, считает неправильным сохранение жизни всяким «неполноценным», к которым он отнес всех инвалидов – участников олимпиады. Это – нарушение основополагающих принципов эволюции, это – селекция наоборот, это – преступление против человечества.

Далее Феликс объяснил, что он готов пощадить этих заложников, если из тюрем всех европейских стран и США будут немедленно освобождены все, осужденные по статьям «фашизм, нацизм, неонацизм, расизм» и им подобным. Это люди, страдающие за прекрасное будущее человечества, узники совести.

Если это его требование не будет выполнено в течение трех дней, он пожертвует собой, но хоть немного восстановит историческую справедливость и освободит больше места на планете для полноценных людей.

На этом разговор, продолжавшийся около десяти минут, закончился.

Руководитель операции буркнул корреспондентам: «Рекламу фашизма уберите, а все остальное давайте так, как считаете нужным».

Через несколько минут в экстренных репортажах «допущенных к операции» телекомпаний были показаны краткие сюжеты. В течение часа они были повторены в свежих выпусках новостей практически всех средств массовой информации. Скоро во всем мире узнали, что в самом центре Рима захвачены заложники, среди которых одиннадцать старшеклассников-инвалидов и один медработник.

К заутрене в старую церковь маленького города на юге России собралось неожиданно много людей. В основном это были женщины, разных лет. Все они были в черных платках. Они уже давно не снимали эти траурные платки.

Трагедия, которая произошла несколько лет назад в этом городе, была известна всему миру. Этот город назывался Беслан.

Матери и бабушки детей, погибших здесь при захвате школы, пришли сегодня с утра к местному батюшке не с пустыми руками. Собранные ими скромные деньги были предназначены для того, чтобы заказать молебен во спасение. В поздних ночных выпусках новостей они увидели репортаж о захвате подростков-инвалидов в далеком городе Риме.

Их собственная боль от потери детей еще оставалась очень острой. Чужое несчастье было воспринято, как свое. Деньги были собраны этими очень небогатыми женщинами от всего сердца. Не все они считали себя православными. Но этот храм фактически стал местом их встречи. Разные люди, и хорошие и не очень, пытались объединить их в какие-то организации. Но здесь у них была своя организация, ни от кого не зависящая и никому ничего не обещающая. Здесь они вместе молились Богу о спасении душ их невинно погибших детей. Здесь же и помогали друг другу чем могли.

Батюшка ранее служил в одном из городов под Москвой. Он сам попросил перевести его сюда после трагедии в Беслане. Ему казалось, что он может помочь потерявшим детей людям найти хоть какое-то успокоение. Когда-то он тоже потерял сына. Его убили неизвестные подонки, когда парень возвращался домой после школьного выпускного вечера.

Они не могли с матушкой больше иметь детей, его об этом в свое время предупредил врач, когда отдавал ему в роддоме ребенка. После гибели сына они с матушкой взяли на воспитание двух приемных детей.

В Беслане считали, что батюшка действительно имел право быть здесь пастырем.

Батюшка не стал брать деньги, а полез сам в карман, добавил еще и показал на стоящий посреди церкви опечатанный ящик. Там собирались деньги на ремонт храма.

– Я буду ежедневно служить заказанный вами молебен во спасение отроков, захваченных террористом, – сказал он. – И я пошлю телеграмму об этом в ту самую гостиницу, где это произошло. Пусть родные и близкие этих детей знают, что наши сердца с ними. Да поможет им наша молитва. Аминь.

Ранним утром в кафе напротив гостиницы в Риме, опустевшей и оцепленной вооруженными солдатами, сидели за столиком три человека. И по возрасту, и по комплекции, и по манере поведения сразу было видно, что это два подчиненных и шеф.

Старшим за столом, действительно, был управляющий директор и совладелец крупной европейской телерадиокомпании. Компанию ему составляли два его лучших бойца, играющие тренеры, руководители ведущих отделов.

Эти двое были даже внешне похожи, оба среднего роста, сухощавые, подвижные. Они и одевались примерно одинаково, просто потому, что им нравился один стиль одежды, что-то среднее между официальным и спортивным. Их резко отличал только цвет волос. Естественным образом и в компании и в кругах около компании их уже давно звали просто – Брюнет и Блондин.

Встреча началась далеко за полночь. Разговор был довольно тяжелый. Шеф, мужчина крупный и сильный, был откровенно возмущен нерасторопностью своих работников. Чрезвычайное происшествие не где-нибудь за океаном, а под носом, в городе, где их знает каждая собака, где находится их штаб-квартира – и они не в первых рядах.

Шеф слов не подбирал и выражался ну очень свободно. Хозяин кафе давно бы попросил его говорить потише, если бы эти трое не были одни. Но уже часа четыре как прошло распоряжение об эвакуации всего квартала, окружающего гостиницу. Это были его последние клиенты в ближайшие день-два. Они уже покушали на хорошую сумму, неплохо выпили, и могли заказать что-нибудь еще на дорожку.

Действительно, шеф как раз махнул рукой и попросил себе еще двойную порцию коньяку. Подчиненные вежливо отказались.

– Значит, давайте договоримся так, – стал подводить итоги разговора шеф. – Сейчас вы бросите жребий, кому дальше топтать эту тему. Кто проиграет – сейчас же выберет себе другую тему сам. Хороших тем вокруг всегда навалом.

В течение недели я хочу видеть на нашем канале настоящий сенсационный репортаж. Кто сделает – того проведу через совет директоров на свое место с нового года. Я все равно решил на покой.

Если за неделю ничего не родите, ну, значит, вы – слабаки, а я старый дурень. Столько лет растил хрен знает кого. Тогда еще проще – я не просто уйду, а продам свою долю совладельцам, они давно уговаривают.

Я-то все в независимость играл. А эти помоложе, попрактичнее. Они мечтают поиграть в большую политику, то есть выгодно лечь под правильную партию. Только тогда, сами понимаете, натащат они своих ставленников, может бесталанных, зато до дури преданных.

• Предыдущая
• 18/58
• Следующая