В эльфийской резервации (СИ) - Бунькова Екатерина - Страница 6

Разочарованный, мужик сунул руки в карманы грязных бесформенных штанов и, как ни в чем не бывало, пошел дальше, бухтя себе что-то под нос про «наше время» и «понаехали тут».

- С-спасибо, - пробормотала Аня, чувствуя себя вдвойне дурой. Ну и день у нее сегодня выдался. Вот было бы «весело», если б пришлось идти в ментовку на поклон.

- Ты бы вещи-то занесла в ограду, - посоветовал паренек. – Дом у самой дороги: тут куча народу ходит, вообще-то – на пляж. Ну, и на выгон тоже.

- А я… я ключ потеряла, - соврала-призналась девушка. Ей вдруг очень-очень захотелось, чтобы кто-нибудь прекратил этот поток неприятностей и решил ее проблемы сильной мужской рукой. Ну, или хотя бы ловкой пацанской.

- Ключ? – парень хмыкнул себе под нос. – Может, еще карту магнитную, как в шпионских фильмах?

- Эмм… - девушка прикусила губу. Паренек смотрел на нее насмешливо, так что явно напрашивался один-единственный вывод: что-то тут нечисто, и она, похоже, снова выставила себя дурочкой.

- Ты в какую дыру его вставлять собралась? – уточнил парень, осклабившись и склонив голову, отчего стал похож на хитрого лиса-клоуна.

- В скважину. Замочную, - уже понимая, что именно тут-то и скрыт подвох, но не имея возможности сойти с кривой дорожки, пробормотала девушка.

- Че? Наследница, поди? – понимающе уточнил мальчик, похоже, знавший прежнего обитателя дома.

- Племянница, - окончательно сдалась девушка, принимая ведомую роль в их неловком разговоре.

- Пойдем, - снова ухмыльнулся паренек и, не дожидаясь ее реакции, пошел в сторону дома. Ане ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, как на поводке. На подозрительно попискивающее тельце у дороги она старательно не смотрела, как, впрочем, и ее провожатый. Обоим было неловко, и они делали вид, что никакого приговоренного к смерти щенка там нет. Причем парень еще и храбрился и явно строил из себя «крутого».

- А теперь фокус, - важно сказал он, дойдя до ограды. Нажал на гладкую отполированную ладонями железяку, торчащую из столба ворот, и толкнул ногой дверь. Та открылась.

Аню обдало волной стыда. Это ж надо было забыть про старый добрый крючок с ручкой! Деревенское изобретение, которому в обед тыща лет: раньше в деревнях ворота закрывались, только чтоб зверье ненароком не зашло, а люди завсегда в гости зайти могли. Нужно было просто нажать на железяку, и все. А она маялась, как дура, целый час.

- Мадам, - паренек издевательски приложил ладонь к груди и чуть склонил голову, как заправский мажордом. – Проходите, я занесу ваши вещи.

Аня глянула вглубь ограды, увидела кучу древнего барахла, стену дома и вдруг просияла, сообразив, как можно выкрутиться из глупого положения.

- Да мне не ворота нужно было открыть, а двери в дом! – сказала она и ткнула пальцем в дверь, в которой наконец-то наличествовала замочная скважина. – Ворота каждый дурак открыть может. Я от дома ключи потеряла.

Губы у парня дрогнули, по лицу прокатилась волна плохо сдерживаемых эмоций, а в глазах заиграли уже откровенно угорающие искорки. Справившись с собой, он важно подтянулся, сделал четыре шага по направлению к деревянному порогу и… снял ключ с гвоздя.

Аня покраснела вся – от макушки до бледных ягодиц в трусиках с клубничками. Это ж надо было так опростоволоситься перед каким-то сопляком. Тридцать лет прожила, а глупостей за один день успела наворотить не хуже тинейджера.

- Прошу, - паренек открыл дверь и склонился в шутовском поклоне, пропуская даму.

- С-спасибо, - пропищала девушка и юркнула внутрь, едва не сбив своего спасителя с узкого деревянного крыльца.

- Если что, меня Игорем звать! – крикнул ей вслед мальчик. – И не стоит благодарности! Обращайтесь еще!

Аня пряталась в доме, пока сердце не вернулось к нормальному ритму, а румянец не угас хотя бы на лбу. Стыдно было – страсть. И главное: за что бы? Ну, сваляла дурака, с кем не бывает. Надо было посмеяться вместе с пареньком, глядишь, хорошего друга бы завела. Тем более, что он наверняка еще и сосед: недаром ведь про «наследницу» сказал. Поди, знаком был с дядей Володей. Но так хотелось показать себя с хорошей стороны. В конце концов, она ведь давно уже не деревенская жительница: и говорит по-другому, и одевается, и вообще. Когда живешь в большом городе, то обязательно внутренне меняешься. Вот что важно в деревне? Чтобы про тебя хорошо подумали. А что важно в городе? Самореализация. И ей так хотелось показать своей старенькой Косяковке, как люди живут, привнести в гниющую деревенскую тоску хоть толику всемирных идей и активностей. А в результате она лишь показала себя полной дурой, влезла не в свое дело и совершила уголовно-наказуемый акт в виде нанесения телесных повреждений несовершеннолетнему.

Осмыслив все это, Аня закрыла лицо руками и застонала. Ну вот кто ее за руку тянул, а? Ну, пришиб пацан неугодную псину, ну и что? Не из жажды живодерства ведь, а по заданию матери. По-хорошему, нужно в органы опеки весточку послать, мол, странные родители и странный подход к воспитанию. Но тут начинаются большие «но»: это в Москве или Питере убийство щенка – акт жесточайшего обращения с животными. А в деревне притопить «лишний» приплод – норма. И ведь правда: усыпить щенят здесь – ползарплаты какого-нибудь слесаря. Стерилизовать сучку – примерно столько же. К тому же, не факт, что в местной ветеринарке такая процедура пройдет успешно и не закончится, опять же, усыплением животного. Короче, нажалуйся она на это в местные органы, там только пальцем у виска покрутят. И даже если приедут проверять семью, все равно ничем это не кончится: пацан хорошо одет, здоров, не ругается матом (ну, или по крайней мере, сдерживается), да еще и с карманными деньгами. Зачем людям жизнь усложнять? У соц.опеки и так много дел: вон, сколько развелось многодетных алкоголиков, бросающих работу из-за карантинных выплат на детей.

Шум машин на время стих, и в тяжелые мысли Ани ворвался вялый щенячий писк. Ой, блин, неужели этот бедолага еще не умер? У него ведь шея явно свернута. И даже если не свернута, вряд ли он выживет со снятым скальпом. Жалко-то как. И ничего не сделать, хоть руки так и чешутся хотя бы обнять.

Не выдержав приступа материнского инстинкта, девушка помчалась на улицу. Щенок действительно был еще жив, хотя явно агонизировал. Мальчик даже оттащил его от дороги в тенек скамейки и поправил содранную кожу: добить, видно, храбрости все-таки не хватило. Приложить бы ту мамашу об стенку башкой, да покрепче, чтобы впредь думала, о чем сына просит. Хотя, она, наверное, посчитала, что так воспитает из него настоящего мужика: в деревнях ведь, если кутенку шею свернуть кишка тонка, значит, не мужик, а тряпка.

Девушка осторожно взяла щенка на руки. Глаза у несчастного животного то и дело закатывались наверх, песик подергивал лапками и безостановочно скулил. Обливаясь слезами, Аня понесла его в дом. Зачем? А бог знает. Но, так же как и мальчик, просто пройти мимо она не смогла. Положила пса в сенях на какой-то тулуп. Щенок еще раз вякнул и затих: то ли умер, то ли просто отключился. Аня присмотрелась: нет, дышит. Может, правда утопить в ведре, чтоб отмучался, наконец?

Девушка прислушалась к своим ощущениям и поняла, что не сможет. Пусть все будет, как будет. В ветеринарку она не поедет: и дорого, и страшно лишний раз здоровьем рисковать. И так маску почти три часа не меняла. Пусть малыш проведет последние часы в тепле и тишине. А завтра она прикопает его где-нибудь на огороде. Кстати, надо бы осмотреть дом. Заодно отвлечься от тяжких мыслей и печального зрелища.

Решив так, Аня вышла в ограду и оглянулась. Места тут было много: как раз, чтобы машина поместилась. Машины у нее, правда, не было, но в ближайших планах транспорт числился. Зато теперь у девушки была коллекция каких то палок, старых метел и лопат, огромная поленница, три пары жутких калош, сапоги-болотники высотой чуть ли не выше самой девушки, рыболовные сети, морды, удочки и прочее. В ограде крепко пахло навозом, животным жиром и овечьей шерстью. В потолочную балку был вбит жутковатого вида крюк, а прямо под ним на досках виднелись следы плохо затертой крови. Не проводи Аня в детстве каникулы у бабушки в деревне, непременно вообразила бы себе какую-нибудь жуть и принялась бы звонить в органы, в который раз выставив себя дурой. Но, к счастью, на этот раз судьба просчиталась: Аня знала, что на таких крюках просто свежуют туши, а кровь, наверное, всего лишь выплеснулась из случайно задетого ногой корыта для ее сбора.