Монстры в Академии (СИ) - Бунькова Екатерина - Страница 21

— Ой, придурки, — Марина прикрыла лицо ладонью.

— Кастелянша их не поймала, зато поймала за шиворот Шермана, — снова взял слово Леам. — А когда обнаружила, что собственность Академии сделала «ноги», а дымоход не сломан, а забит, то сделала вывод, что работала целая банда, и Шерман — ее часть. Минут пять его трясла, пока проходивший мимо ректор не вмешался. А Шерман вместо того, чтобы покаяться, по привычке рванул наутек. Кастелла рванула за ним. А Вы когда-нибудь видели орка в боевом запале?

Марина отрицательно покачала головой. Она вообще только сейчас окончательно убедилась, что кастелянша — орк. И узнала, что ее зовут госпожа Эгнерция.

— Короче, кастелла загнала Шермана на чердак, и он там закрылся, — подытожил Крис. — Она пару раз дернула за кольцо, но собственность Академии ломать не стала. Плюнула и пошла жаловаться ректору. С того момента Шерман так на чердаке и сидит.

Марина сделала глубокий вдох и медленный выдох. Подумала, а потом заявила:

— Ну и пусть сидит. Когда-нибудь да слезет.

«Детский сад какой-то, — мысленно добавила она. — Ни дня без происшествий».

...

Пока дежурные готовили обед, а остальные магики пробовали освоить футбольные правила, Марина проинспектировала качество уборки: уж больно быстро ребята ее закончили.

Как и ожидалось, чище в помещении не стало, но все задания были выполнены, так что формально придраться было не к чему. А вот просто по-человечески придраться хотелось, и еще как!

После уборки корпус не только не стал чище, он как будто окончательно превратился в помойку! Хлам, что раньше был спрессован по углам, повытаскивали из укромных мест, выполняя задание «найти мебель для комнат», и все, что не подошло для устройства общежития, теперь валялось, где попало, мешая ходить.

Пол в таких условиях помыли весьма специфично. Видно было, что некоторые горы ребята еще пытались сдвигать, чтобы под ними помыть, в итоге еще круче пороняв и перемешав их содержимое. А некоторые даже трогать не стали, помыв вокруг них, и теперь полоски чистых досок выглядели, как тропинки в лесу.

Зато коврики выхлопали так старательно, что каждый из них порвался. Марина оценила знак протеста, но вызывать хулигана «на ковер» не стала: в конце концов, эти коврики она собиралась постелить в их же комнатах. Вот пусть Денеба теперь сам любуется, как испортил себе интерьер.

«Хочешь сделать хорошо, сделай сам», — мрачно прокомментировал внутренний голос.

Она заглянула в комнаты. Там ситуация была не лучше. Похоже, задание помыть пол парни отнесли только к коридору, и в комнатах слой пыли и грязи был такой, что хоть картошку сажай. Мебель они себе понаставили, кто во что горазд, но зато Марина убедилась, что совершенно правильно распределила ребят по комнатам.

У «Мозговитых» полкомнаты занял огромный книжный шкаф. Книг, правда, в нем пока почти не наблюдалось. А наблюдались очень разные предметы: какие-то подсвечники, темная потрескавшаяся картина маслом, шелковое кашне и прочие непонятно по какому признаку подобранные вещи.

Нижняя полка, правда, была уставлена разномастной посудой и всем, что подходило на ее роль. Тут Леам, похоже, постарался: кухню-то они еще не определили, вот и сложил у себя.

Марина сделала у себя в голове зарубку «поговорить насчет коллекционного хлама». У нее возникло подозрительное ощущение, что предметы подобраны по принципу «их можно неплохо толкнуть перекупщику». Все-таки «Мозговитость» не равно «Законопослушность», и каждый умный парень может вырасти как в успешного бизнесмена, так и в неуловимого вора.

«Красавчики» затащили в свою комнату трельяж, хотя Марина вообще-то рассчитывала отдать его девчонкам. На одном из матрасов также оказалась гора пыльного мужского шмотья. Интересно, кто тут такой модник? Вряд ли Шерман — он в это время с кастеллой бодался. Значит, Шессер или… Так, а Амадеус прогуливал. Значит, остается Шессер.

Марина хихикнула, не сдержавшись: змееподобный парень не произвел на нее впечатление зацикленного на своей внешности, но, похоже, очень любил красиво приодеться.

«Вот ведь никогда бы не подумала», — мысленно улыбнулась она.

Комната «Наглецов» представляла из себя инсталляцию под девизом «Даешь анархию!». Три угла как будто соревновались, кто кого задавит массой ненужных вещей и мебели. За четвертый угол они, похоже, подрались: на густом слое пыли остались специфичные следы и несколько капель крови — наверное, из разбитого носа. В итоге угол не достался никому. Зато три других были разделены так четко, что даже граница, начерченная углем, имелась.

Марина попыталась понять, где чья сторона, но узнала только место обитания вампира. Персиваль уже успел расписать свой угол таинственными знаками и пентаграммами, завесился черными тряпками и натащил себе свечей со всего дома. Свечи Марина хозяйственно из его угла выгребла: еще устроит пожар. Да и в качестве нормальных источников света они явно были нужнее.

«Простота» также полностью оправдала свое название: в этой комнате не было ничего, кроме трех матрасов и все еще пребывающего в виде лужи Пузыря.

— Ты как? — спросила она его.

Лужа подала какой-то непонятный знак. Марина сделала вывод, что раз шевелится — значит, жив.

— Флокси сейчас сахар с водой намешает и тебе принесет, — пообещала она. — Поправляйся.

Лужа что-то булькнула и пахнула на нее болотными газами. Марина криво улыбнулась и поторопилась выйти из попахивающей комнаты.

Комната с кратким названием «Наивность» понравилась Марине больше всего. Флокси и Кассандра были единственными, кто додумался качественно помыть пол прежде, чем обставлять помещение. Разномастные диванчики сразу добавили уюта. Один, правда, был очень маленький и по размерам и форме больше напоминал скамеечку, но Марина рассудила, что Флокси на нем поместится: это всяко удобнее чучела, на котором феечка спала этой ночью.

Чучело, кстати, тоже оказалось тут. Девочки свесили на него немногочисленные женские вещи, найденные в доме. Из прочей мебели была пара столиков, заменивших прикроватные тумбочки, а еще зачем-то кованая подставка для зонтов.

Точнее, Марина предположила, что это подставка для зонтов. Наверное, девочки тоже не знали назначения этой вещи и затащили ее к себе просто потому, что прикольная — изящная, с коваными завитушками. Правда, помня о своей бытности студенткой, Марина безапелляционно постановила, что со временем красивая вещь превратится просто в вешалку.

Комната Кристел и Бристел удивила строгостью. Диванчики им достались (или были девчонками же и отобраны) парные. Подле них стояли добротные тумбочки, правда, на этот раз разномастные — видно, парных не нашлось. Пол тоже был помыт (правда, хуже, чем у Касси и Флокси) и на него был постелен единственный не порванный коврик.

В целом комната была обставлена довольно строго, почти по-военному. Кроме одного но: у окна стоял здоровенный фикус.

— Дубок? — неуверенно позвала Марина, опознав кадку, что совсем недавно стояла в аудитории.

Парень-дриада смущенно прижал к себе ветви, резко уменьшившись в размерах — по крайне мере, в ширину.

Марина замерла, не зная, как на это реагировать. С одной стороны, в списке он числился как существо мужского пола. Но с таким же успехом мог быть бесполым вообще. Полноценную человеческую форму он ни разу не принимал, и Марина сомневалась в том, что она у него есть. К тому же, двигался он, мягко говоря, медленно. А значит, как партнер для постельных игр вряд ли подходил — бревно бревном, в прямом смысле. Так что о нарушении этических норм речи тоже не шло.

«Наверное, они перетащили его сюда для уюта, — сделала она вывод. — Или по приколу».

Подумав немного, Марина решила оставить все, как есть. Дубок и правда красиво тут смотрелся — почти заменял отсутствующие шторы. И, в отличие от настоящих фикусов, за водичкой, удобрением и солнышком мог сходить сам.

Не заселенным оставался только Поморник, но его размеры не допускали возможности поселить его в корпусе. Летом он, конечно, мог ночевать и во дворе, но к зиме нужно было как-то обсудить этот вопрос с ректором: ангар ему какой-нибудь построить или хоть меховую плащ-палатку сшить и настил сделать. Марина не знала, насколько суровые тут зимы, но знакомые растения намекали, что если и теплее, чем в ее родном городе, то ненамного.