Черноземье 3 (СИ) - Белов Иннокентий - Страница 19

В общем в Ратуше большой праздник, враг разбит и бежит, родные просторы героически освобождены, и я вместе со всеми сначала радуюсь озвученной победе.

Потом меня просят быстро собраться и ехать спасать раненых, которых тоже совсем немного.

Тут я сильно и громко удивляюсь, почему меня заранее не ознакомили с такими планами и сразу не привезли на лечение.

— Я бы мог сразу начать помогать раненым воинам!

Однако, как-то мне никто ничего не хочет отвечать и только командир Гвардии поглядывает насмешливо в мою сторону. Остальные делают вид, что ничего не слышат, это тоже такая понятная позиция недовольных моими словами товарищей Капитанов.

— Вот ведь, гнида, полез реку форсировать с никогда этим не занимавшимися людьми и повезло дятлу. Но я бы спас там много народа по-всякому.

Вот чего я не ожидал, что меня упорно станут игнорировать и отказываться привлекать к планированию защиты города.

— Ладно, им же хуже. Еще на коленях приползут, твари хитрожопые!

Ладно, я бегу домой, собираю вещи и вскоре с парой охранников и новым обозом отправляюсь в поездку, со мной идет два взвода свежих гвардейцев, а в городе остаются все вернувшиеся наконец с рудников воины.

После окончательной победы на Севере город забрал оттуда еще пятьдесят военных и последний десяток гильдейских, осталось там только двадцать стражников присматривать за полусотней каторжан и сотней вольнонаемных.

Да, плодами моих ярких побед город пользуется вовсю, но Совет ведет себя так, будто мечтает о коллективном самоубийстве. Какие бы сейчас не озвучивались победы, это пришла всего-то разведка орды, что они будут делать, когда вся орда окажется на берегах Протвы?

К вечеру мы добрались до реки, нам тут же перегнали лодки, и я со своими людьми переправился таким образом. Гвардейцы так тоже перевезли оружие и припасы, щиты и кольчуги, но сами с лошадьми перебрались вплавь.

Явно, что с большим трудом, но все же через час все оказались вместе с лошадьми на берегу.

Тут же начали стучать топоры мобилизованных лесорубов, город решил восстанавливать мост хотя бы на проезд одной подводу.

Ну, стабильное снабжение — дело нужное, однако его построят через осьмицу, а к этому времени могут подойти основные отряды орды. Впрочем, поджечь мост еще всегда успеют, уже научены горьким опытом. Наверно, что научены.

Я сразу отправляюсь в организованный на сухом месте лазарет и сначала лечу умирающих и тяжелых раненых. Умирающих десяток, тяжелых — два, это я еще легкораненых не видел, что-то дело не похоже на легкую победу с явным преимуществом.

Разряжаю первый Палантир, но затянул все внутренние раны и снял лихорадку, завтра пройдусь по наружным.

Потом еще успеваю посетить легкораненых, тех около сорока и на них разряжаю второй Палантир, чтобы сразу же поставить в строй воинов. Эвакуировать-то их не получится, если превосходящие силы степняков внезапно появятся вблизи, ведь самостоятельную переправу через реку могут раненые не потянуть.

Тот момент, что орда может уже прийти сюда — я держу в голове постоянно, ведь никакой разведки серьезно городом не ведется, разъезды хотя бы на пару дней пути не рассылаются.

Ужинаю в темноте около лазарета и тут меня находят Крос с Драгером со своими парнями. Мы громко радуемся встрече, у меня с собой солидная бутыль с выдержанной ресой, уже не астрийской, крестьяне Черноземья сами научились делать хорошо продающийся продукт.

Не совсем такая, конечно, как из личных княжеских подвалов правителя бывшего княжества, но нам в самый раз.

К нам подсаживаются еще пятеро более-менее опытных воинов Гильдии, Охотники и Ученики Охотников и парочка отличившихся сегодня в бою и разведке Носильщиков.

— Ну, старина, рассказывай, как вы добились такой серьезной победы? У вас-то сколько раненых? — обращаюсь я к Драгеру.

— Ну, у нас немного на самом деле, мы в рубку не лезли, стреляли больше и сзади заходили. Но осьмица есть, хорошо бы тебе их завтра осмотреть. Двое тяжких, но прямо сейчас не умирают.

— Давай-ка после ужина сходим к твоим, тяжких подлечу немного, остальных сразу вылечу, — обещаю я.

Есть у меня свои планы на это утро.

— Как вообще сражение прошло?

Драгер начинает рассказывать, как они переправились в два захода, как были поражены, что никто не следит за рекой со стороны кочевников.

— Да, постов не было, все жарили мясо и просто радовались жизни, даже оружия под рукой не оказалось. Мы зашли сзади, гвардейцы дружно ударили спереди. Дружно, но не одновременно, поэтому где-то треть степняков успела добраться до оружия и дать сильный отпор. Они все первые ряды гвардейцев перестреляли, но те все же их смяли, а в рубке против строя кочевники явно не сильны. Поэтому часть погибла, часть разбежалась под наши стрелы, а часть смогла ускакать.

— Так какие потери у степняков, а какие у наших? — спрашиваю я.

— У нас двое погибло, а у гвардейцев не меньше восьмидесяти. Ну, это примерно, их тела я не считал точно.

— Ого! А в Ратуше начальство уверяет, что потери маленькие! — удивляюсь я.

— Так они и есть маленькие, потому что удалось степняков застать совсем врасплох. Мы тут взяли своих пленников и уже разговорили нормально, так что все расклады знаем.

— Ну, не знаю. По виду главного гвардейца кажется, что потеряли не больше двадцати воинов, а перебили почти всех. А тут восемьдесят убитых и восемьдесят раненых — четверть Гвардии вышла из строя, а никаких еще солидных сил врага никто и в упор не видел!

Драгер с Кросом пожимают плечами, мол, что знаем, то и говорим.

— Так, а сколько степняков перебили? Сколько их вообще здесь было? Сколько сотен?

— Они не по сотням делятся. Было здесь два отряда, по двести с лишним воинов в каждом. Потом приплыл колдун, то есть ты и одного отряда не стало.

— Да я, вроде, столько народа не перебил. Посчитать не мог, конечно, в то время, так что точно не скажу.

— Зато нам попался немного грамотный степняк, он участвовал в сборе останков тех, кого точно ты на берегу приголубил. Убитых там вышло сто двадцать воинов, не считая лошадей, и раненых еще около восьмидесяти. Раненых мы, конечно, всех перекололи, когда нашли, — поясняет мне Драгер. — Но это тех, кого в этом бою нашли.

— Еще, Ольг, под твой удар попали оба Старших над отрядами, и один отряд степняков почти полностью. Осталось их всего человек сорок в этом отряде целыми, они сразу же погрузили своих раненых на подводы. Приставили к ним местных мужиков управлять и уехали к себе обратно в степь. Можно их догнать через три дня определенно, но Гвардия никуда выдвигаться в погоню не собирается. Вчера весь день своих хоронили, потом еще десяток раненых у них за ночь помер. Я спросил, почему тебя с собой сразу же не взяли, так старший над гвардейцами только заругался на меня, — обиженно рассказывает Крос. — Да дураки они полные, с твоей силой, Ольг, и потерь таких бы не было, и всех раненых ты бы спас!

— Так что, получается нашим четырем сотням и вам тоже противостояло только две с небольшим сотни молодых, еще неопытных степняков, которые сразу бросили нести службу, как их Старший погиб? — спрашивая я замолчавших Охотников.

— Получается так, когда добили раненых, свежих мертвецов нашли как раз под две сотни. Сорок или пятьдесят степняков успели уйти. Вскочили на лошадей, дали несколько залпов по Гвардии и ускакали.

— Так это получается, если и победа, то потеряли своих девяносто убитыми и восемьдесят ранеными против двухсот степняков. И это только потому, что они совсем молодые и неопытные, да еще попались в удобный момент. Так это Пиррова победа! Если на две сотни степняков Гвардия будет терять по сто пятьдесят своих. Это же вся Гвардия закончится, а у степняков и одной тысячи не погибнет! — делаю я закономерный вывод.

Про Пиррову победу Охотники ничего не знают, но общий смысл моих слов понимают.

Ну, как чувствовал, что врет безнадежно командир Гвардии. И двести мной убитых и раненых себе приписал, а число погибших гвардейцев раза в четыре уменьшил! Вот ведь какая гнида!