Ученик Смерти (СИ) - Барчук Павел - Страница 34

— Максим Никанорович…

Левая рука Дома Черной Луны остановился и покрутил головой по сторонам, пытаясь найти того, кому принадлежал голос.

Возле кустов, за которыми пряталась аллея, ведущая в самую глубь парка, стоял молодой парень. Очередная игрушка госпожи Глок, видимо. Все по классике. Высокий, широкоплечий, судя по черной форме — из личной охраны. Удивительная приверженность одним и тем же вкусам.

— Когда она уже натрахается…– Тихо пробормотал себе под нос Максим Никанорович. — Кошка блудливая…

И, да, это была зависть. Бабе годо́в уже под сраку, а она скачет резвой козочкой. Левая рука Дома Черной Луны лет на двадцать моложе, но у него такого запала нет и в помине.

— Идемте. Вас ждут.– Парень кивнул Максиму Никаноровичу в сторону аллеи.

Тот послушно засеменил следом за провожатым.

Буквально через десять минут Максим Никанорович уже сидел на лавочке, спрятанной за такими густыми зарослями, что возжелай он самостоятельно выбраться обратно, точно заблудится бы. Интересно, откуда Алиса Евгеньевна знает столь потаённые места в общественном парке?

Супруга главы Дома Розы расположилась тут же. Рядышком с Максимом Никаноровичем. Спину держала ровно, на лавочку не облокачивалась, руки, сцепив в замок, сложила на коленочках. Настоящая аристократка, чтоб ее…

Выглядела она, как всегда, потрясающе. Легкий летний костюм, шляпка и перчатки. Туфли, конечно же, на высокой «шпильке». Старая сука…

— Добрый день, Алиса Евгеньевна. — Начал Левая рука Старейшины, ибо уже минут пять они сидели молча.

На его появление Глок не отреагировала вообще никак, хотя Максим Никанорович ждал проявления недовольства и яростных обвинений. Даже после того, как он с кряхтением и сопением устроился на скамье, тишина не нарушилась.

— Думаете, добрый? — Спросила Алиса спокойным, размеренным голосом.

При этом даже головы не повернула. Просто сидела и пялилась вдаль, будто там есть что-то необыкновенно интересное.

Надо отдать должное, лицо она умеет держать просто шикарно. Да уж… Иной раз становится жаль, что наследование идет только по мужской линии.

— Да. Сегодня удивительно хороший день. Вы представить не можете, насколько. Я даже рад, что мы…

— А вот я так не думаю. — Резко перебила его госпожа Глок.– По крайней мере, если он и хорош, то не для вас. Я тут немного озадачилась, Максим Никанорович…

Начало разговора уже вызвало у Левой руки Дома Черной Луны тревогу. Он почувствовал, как мелко начали дрожать ноги.

— Знаете, пять лет — достаточно долгий срок. Все это время я считала вас слишком трусливым, чтоб пойти на крайне рисковые поступки. Например, обмануть меня. Но не так давно вдруг появилась мысль. Что если я недооцениваю вас. Что если вы гораздо глупее, чем кажетесь. За вами следили на протяжении нескольких месяцев. В том числе, в те дни, когда вы писали мне сообщения, будто с обещанным ребенком все хорошо, вы сейчас рядом с ним и со дня на день, наконец, я получу свое. Знаете, что интересно? Не было никакого ребенка. Ни рядом, ни поблизости. Вы врали. И за все время, пока мои люди контролировали ваши передвижения, вообще не было никаких детей. Я даже не хочу думать или предполагать, зачем вы это делали. Потому что более тупого поступка представить сложно. В любом случае, вы понимаете, я не могу оставить все это без ответа. Никто, никогда не будет вести себя со мной подобным образом. Это, знаете ли, вопрос чести.

Алиса Евгеньевна расцепила пальцы, немного вытянула вперед правую руку, а затем сняла перчатки.

В первые секунды Максим Никанорович не сразу понял, что происходит. Ему показалось, будто Глок заметила вдалеке приятельницу и собралась ей помахать. Хотя, какие, к чертовой матери, приятельницы, если вокруг — непролазные кусты?

Однако потом Максим Никанорович увидел кольцо, надетое на безымянный палец госпожи Глок. Оно было сделано из черного металла, и украшено объёмной розой, которая будто распустила бутон из самого центра этого кольца.

— Вы не посмеете…– Левая рука Старейшины Дома Черной Луны испуганно отпрянул в сторону.

И в данном случае ему совсем не мешал собственный вес. Если бы не слабость в ногах, вообще вскочил бы и побежал. Другой вопрос, хрен ему дадут это сделать.

— Отчего же? — Глок указательным пальцем левой руки провела по лепесткам розы.

Максим Никанорович почувствовал, как внутри, в самом сердце начала разрастаться ужасная, невыносимая тоска.

Нет, он, конечно, думал о том, что эта старая сволочь может использовать артефакт, но чисто в теории. На самом деле Максим Никанорович в реальность подобной перспективы до конца не верил. Получается, зря. Вот она, Алиса, сидит рядом и наглаживает кольцо Старейшины, через которое тот связан с артефактом. Между прочим, за подобные выкрутасы ее могут серьезно наказать.

— Вы не можете… Старейшина только имеет право… Вы… Вам нельзя… Если вы сейчас что-то сделаете…

Фразы Максима Никаноровича становились все короче, обрываясь тихими всхлипываниями. Тоска разрослась настолько, что ей на смену пришло боль. Самая настоящая душевная боль. Та, от которой нутро рвётся на части. Левая рука Дома Черной Луны вдруг отчётливо понял, он не хочет жить. Ему просто невыносимо оставаться в этом мире. А вот вытащить сейчас ремень из брюк, подойти к тому дереву, у которого внизу есть толстая ветка…

— Хватит!

Максим Никанорович каким-то удивительным чудом пробился сквозь густую, вязкую пелену, окутывающую его с ног до головы. Ему с трудом удалось сконцентрироваться на разумных мыслях. В голове пульсировало только одно — как же бессмысленна жизнь. Причём, это не было внушением мыслей. Дом Розы не имеет к таким выкрутасами никакого отношения. Это были настоящие чувства Максима Никаноровича. Вот как работает их долбаный артефакт.

— Хватит! Я все объясню! Дайте две минуты! Одну! Я скажу! Все!

Максим Никанорович не успел моргнуть, как все эти эмоции безнадёги, страдания и всепоглощающей тоски схлынули, будто их водой смыло. Он с удивлением оглянулся по сторонам. До дерева оставалось буквально несколько шагов. Охренеть… Максим Никанорович совершенно не понимал, когда он успел встать с лавочки и пройти это расстояние.

— Ну? Я слушаю. — Госпожа Глок смотрела на него с ожиданием. Правда, пальцы от кольца не торопилась убирать.

— Ребёнок есть. Он существует. Это правда. Просто сейчас находится в таком месте…

— Ясно… — Алиса Евгеньевна снова дотронулась до розы, собираясь, видимо, опять запустить чертов артефакт. Она решила, будто Максим Никанорович тянет время.

— Это бастард! Бастард нашего Дома. — Выкрикнул он. А потом тихо повторил. — Ребёнок, о котором мы говорили — незаконнорождённый сын Старейшины.

Не знаю, может, конечно, на меня так повлияли новое детское тело и новый закрытый мир, но у нас со Смертью появилось слишком много разногласий. Честно говоря, и представить такого прежде не мог. Если раньше в некоторых моментах просто промолчал бы, то теперь с послушанием явно имелись проблемы.

В первую очередь ребром встал вопрос о моем чудесном «исцелении». Смерть упорно считала, будто я должен оставаться дурачком еще некоторое время. Года два-три. Мол, так будет удобнее. Причина та же, дурак не привлекает к себе внимания и сможет спокойно заниматься обучением, чтоб потом взяться за дело, полностью к этому делу готовым.

Я считал совсем иначе.

— Простите, Госпожа, но если вам так нравится тема с идиотизмом, то вы вполне можете примерить эту роль на себя. В моем понимании, двух, а уж тем более трех лет у нас нет. Я должен быстрее приступить к реализации задуманного.

— Роберт… — Смерть, с которой мы уже препирлись битый час, сидя в библиотеке, со всех сторон обложенные книгами, раздражённо вздохнула. Хотя бы топать ногами перестала. — Тебе на данный момент всего лишь шесть лет…

— Да. А через три года будет девять. Не сильно большая разница. Ребенок, он и есть ребёнок. Но если сейчас я скину с себя эту отвратительную роль дурака, то смогу заниматься в полную силу.