Ученик Смерти (СИ) - Барчук Павел - Страница 22

Но именно в тот день, именно в тот момент ее принес черт. Иначе не скажешь.

— Что происходит? — Мария Сергеевна нарисовалась слишком неожиданно. Левая рука главы не успел даже подать знак блондинке, чтоб та держала рот на замке.

— Да вот, госпожа, бастарда вашего чуть не пришибли. Но я уж расстаралась. Спасла бедненького. — Заявила девка, с улыбкой глядя на Машку. Причем улыбка у нее была… хитрая, что ли. Довольная слишком. Будто она точно знала, какое светопреставление сейчас начнется.

Девка еще не успела договорить фразу до конца, а Максим Никанорович уже понял — все. Спокойной жизни конец. Впрочем, похоже, вообще конец жизни. Сначала его прикончит Старейшина, который строго-настрого запретил светить бастарда, а потом добьет чертова сука Глок. Когда узнает, что договоренность, достигнутая по поводу особого младенца — пшик.

— Кого-о-о-о? — Переспросила Мария Сергеевна, а затем повернулась к Левой руке и уставилась на него бешеным, разъярённым взглядом.

— Ты же говорил, это — ребенок дальней родственницы, жирная ты скотина.

В этот момент Максим Никанорович, который, и без того пребывал в состоянии полнейшего шока, обалдел еще больше. С хрена ли эта шлёндра, пусть даже имеющая официальный статус и положение в доме, ему «тыкает» да еще оскорбляет.

— Пшли вон! — Рявкнул Максим Никанорович.

Естественно, приказ относился к девке и начальнику охраны. Хотя Машке он бы тоже сказал пару «приятных» слов. А еще лучше, повторил бы то же самое. Чтоб она собрала свое шмотье и свалила из этого дома. Обнаглевшая, пустоголовая дура. К сожалению, нельзя. По крайней мере, пока. Ну, ничего. Сейчас Максим Никанорович все исправит. Сейчас он все наладит. Сейчас…

Алексей, слава богу, парнем всегда был сообразительным, поэтому он шустро подхватил продолжающую скалиться блондиночку под локоток и вместе с чертовым младенцем утащил ее в дом. Вот теперь прислуге точно будет о чем посплетничать.

— Вы, Мария Сергеевна, что-то, наверное, путаете. — Максим Никанорович начал говорить и заодно пытался незаметно вытолкать свою тушу из кресла.

Он уже представлял, как сейчас выкинет главный козырь перед этой дурой, а потом встанет на ноги и гордо удалится прочь. Оставит жену Старейшины сидеть и стучать зубами от страха. Уж она-то точно в поганом положении окажется. Не просто так Максим Никанорович ей в свое время помог. Знал, пригодиться все это.

Однако туша упорно не выталкивалась, а жена Старейшины пока даже не собиралась бояться.

— Ты сказал, это ребёнок родственницы, а сам втихаря, нянчился с ублюдком Матвея! С Мотей я еще поговорю. Так поговорю, он у меня до самой смерти этот разговор помнить будет. А вот ты…Ты меня предал.

Вот тут Максим Никанорович охренел еще больше. Хотя, казалось бы, во всей ситуации его уже мало, что могло бы удивить.

— У вас, Мария Сергеевна, не иначе, как на почве счастливого материнства поехала крыша. Я лично вам вообще ничего не должен. И предать вас я точно не мог. Я служу главе Дома Черной Луны. А вы — всего лишь его четвёртая жена, которая ухитрилась обскакать остальных сучек, прыгающих вокруг Старейшины, и забраться в наш Дом. Как вы думаете, что будет, если Матвей Иванович узнает правду об Антоше? О ребеночке, которого он так наивно считает своим наследником? Так что вы бы гонор убавили.

— М-м-м… Вот, значит, как ты заговорил…

Машка подошла к креслу, в котором сидел Максим Никанорович, медленно наклонилась вперед, уперлась ладонями о подлокотники. Вырез ее блузки опустился вниз и прямо под носом Левой руки обозначилась весьма даже интересная картина.

— А я ждала этого момента. Знала, что ты обязательно вспомнишь. Ну, давай. Беги к своему хозяину, расскажи ему, как подделал анализы, как покрывал меня. Интересно, он по очереди нас убьет, или, чтоб не тратить время, сразу обоих? Ты имей в виду, я умирать пока не собираюсь. Как и отказываться от всего, что имею. Запомни, Максимка, теперь в твоих же интересах порвать задницу, но сделать так, чтоб Старейшина ничего никогда не узнал. Потому что я одна тонуть не собираюсь. Я тебя с собой утащу.

Максим Никанорович молча смотрел в глаза супруги главы Дома, которую до этого момента считал полной, абсолютной дурой, и отчетливо понимал. Это не она попала в его сети. Это он попал. Девка оказалась хитрой и расчётливой дрянью. Она с самого начала все просчитала. То-то из машины прыгала без особого энтузиазма. Чтоб он ее поймать успел. Знала, что в Доме ей нужен тот, кто станет работать не только на Старейшину, но и на нее. С Правой рукой такое не прокатило бы. У Петьки не сорвешься. А вот с Левой рукой…Правильно все рассчитала.

С того дня вся жизнь Максима Никаноровоча покатилась в какую-то бездонную пропасть. И катится до сих пор, потому что до самого дна он еще не добрался. Ему чудом удается кормить «завтраками» старую суку Глок. Она, конечно, давно начала подозревать, что-то не так, но пока еще терпит. Очень уж хочется ей заполучить особого ребеночка. Вот Максим Никанорович и рассказывает ей всякие сказки. Мол, растет дитя, сил набирается. Скоро совсем созреет для задуманного. Но терпение Алисы Евгеньевны уже на пределе. Как закончится, тогда можно считать, что дно — вот оно. Максима Никаноровича об это дно, как раз, и размажет окончательно.

Так что, пока ещё — цветочки. Хотя, пять лет назад, он думал, все. Не выкрутится.

Первым делом его чуть не пришиб Старейшина. Как он орал… Как орал… И швырялся всем, что попадалось ему под руку.

— Дебил, млять! Идиот! Жирный тупой придурок!

Мимо, прямо рядом с виском Максима Никаноровича, пролетела треклятая чугунная пепельница. Надо поменять ее на что-то более безопасное. Иначе точно когда-нибудь не получится увернуться и все, сдохнет Максим Никанорович за здорово живешь.

— Я кому говорил про Машку⁈ Я кому говорил про бастарда⁈ Что непонятного было в моих словах? Теперь вся столица будет это обсуждать.

С другой стороны, едва не задев ухо, пронеслась бутылка виски, еще, между прочим, недопитая. Ударилась о стену и разлетелась вдребезги, оставив пахнущее дорогим алкоголем пятно. Именно из нее сейчас Старейшина сделал глоток.

— Урою, скотина! — Продолжал бесноваться глава Дома. — Значит так, Максимка. Мое терпение закончилось. Ты вообще не способен нести службу своему Старейшине верой и правдой. Тупость твоя не знает границ. Я думал, много ума не надо, чтоб выполнять ту работу, которую тебе доверяю. Но нет. Нет! Ухитрился таки обосраться! Поэтому, мое решение таково. Сейчас мы пойдём с тобой в главный зал и там…

Максим Никанорович не стал ожидать продолжения. Он и так знал, что «там». В главном зале находится чертов артефакт. Стоит, под стеклянным колпаком, на высоком постаменте. И теперь, судя по налитым бешенством глазам Старейшины, глава Дома собирается не просто наказать Максима Никаноровича. Он собирается задействовать свою дьявольскую хреновину. А это — даже не смерть. Она и то милосерднее будет.

Левая Рука, не сомневаясь ни секунды, рухнул Старейшине в ноги. Не иначе как от отчаяния, он даже ухитрился не убиться сам, не проломить пол и ничего не испортить из мебели, стоявшей рядом.

Почти час Максим Никанорович ползал вокруг Главы Дома, умоляя его о прощении. Не факт, что такое могло бы прокатить, если бы не Петька-ирод. Он заступился за Левую руку. Вовсе не из человеколюбия. Нет. Просто подумал, наверное, зачем старого Максима Никаноровича, проверенного, вполне знакомого, менять на какого-нибудь нового и молодого наглеца. Рискованно. Вдвоём они еле уговорили Матвея Ивановича оставить все, как есть.

Потом ребром встал вопрос с бастардом, о котором Машка теперь и слышать не хотела. С одной стороны, Максим Никанорович сто пятьдесят раз похвалил себя за то, что главе Дома с первого дня говорил о неполноценности ребенка. Используй он, к примеру, другую ложь, сейчас было бы то еще веселье. Точно от похода в главный зал не отвертелся бы.

С другой стороны, Максима Никаноровоча не отпускало ощущение, будто где-то его надурили. Непонятно, кто, непонятно как, но сто процентов надурили. Он видел пацана почти каждый день на протяжении года. Младенец был похож на какое-то исчадие ада со своими этими черными глазницами. И Марина твердо была уверена, ребенок вообще не простой. Потом еще случай с тем придурком, в которого ребенок воткнул шприц. Нет… Что-то не так. Не мог он внезапно, без причины превратиться в идиота. Просто не мог. И Марину пырнули тоже не просто так. Сильно уж хотели до бастарда добраться. Ну, или это настолько нелепое стечение обстоятельств, что можно только диву даваться.