Духов день (СИ) - Криптонов Василий - Страница 32

Очень как-то слабенько шарахнуло, всего на пять родий. Я-то уж было привык, что в мертвяках семь штук железно содержится. Но, видать, то действительно в прокачанных, которых Троекуров-старший не стыдится в свет выводить.

Тут от двери отлепился мертвяк номер один. Он, кажется, расстроился из-за судьбы своего собрата и, заорав дурниной, понёсся на меня, размахивая кулаками.

Я прощёлкал момент, когда можно было рубануть — всё же эти молнии в горячке боя были не совсем в тему, выбивали из колеи, — и мертвяк подобрался совсем близко. Пришлось на лету менять стратегию. Ронять меч и производить захват-бросок.

Приём удался. Мертвяк, перекувырнувшись через меня, спиной завалился на пол. А я, выпрямившись, зарядил ему в башку Ударом. Невероятно удачно. То ли голова у него в принципе была слабым местом, то ли выбитый глаз поспособствовал. Но этого самого Удара хватило. Мертвяк дёрнулся и замер.

Меня шарахнуло — семь родий. Никакой закономерности, блин, чистый рандом! Но не разрабам же жалобу писать. Жизнь — стерва непредсказуемая. Что имеем — то имеем. А поимел я, не много не мало, двенадцать родий.

Я поднял голову и окинул взглядом подвал. Битва кипела. Все мертвяки были удачно оттеснены от распахнутой двери. Охотники дело знали и, даже столкнувшись с непривычным соперником, лицом в грязь не ударили. Несколько трупов уже валялось на полу, не подавая признаков желания встать.

Вот один из мертвяков, отступая, вляпался в мою Отсроченную Костомолку и скрючился в какую-то фигу. Захар, сражавшийся с ним, не растерялся и тут же начал рубить голову. С третьего удара получилось — молодец, Захар!

Вообще, у всех дела складывались настолько хорошо, что я даже вмешиваться не хотел. Ну а зачем людям мешать деньги и родии зарабатывать? Свои же люди, проверенные. Друзья даже. Я уже кой-чего перехватил — будет с меня, наверное…

А, нет, не будет.

Один из кадавров, вырвавшись из кучи-малы, целенаправленно рванул в сторону выхода. В пылу схватки на него никто не обратил внимания — ну, кроме меня, конечно.

— Стоять! — рявкнул я, бросившись следом. — Стой, говорю!

Мертвяку было плевать. Что именно закоротило в его гнилой репе, я сказать не мог. Слава богу, некропсихология — вообще не мой конёк.

Я вслед за беглым пациентом анатомического театра взбежал по ступеням. На ходу пришлось вновь засветить меч, потому что тут-то Светляки Земляны не функционировали. Добегая, услышал какие-то сложносочинённые крики и стуки. И только выскочив на первый ярус башни, понял, какая сложилась идиотская ситуация.

Как я и предполагал, Николай Дмитриевич, Троекуров-младший, решил вернуться. То ли какую-то пакость замыслил, то ли хотел воочию удостовериться, что исполняет в погребе его папаша. Важен факт: вернулся.

Западня, поставленная Земляной, отработала вложенную в неё ману, и Коленька оказался в «стакане», из которого выбраться у него не было вообще никаких шансов — ни тебе деревьев, ни тебе верёвки. Да и вообще — в проёме застрял, то есть, ещё и стены помогали.

А мертвяк, вырвавшись из наших дружеских объятий, рвался на свободу. И ему поначалу вообще был до лампочки какой-то Троекуров-младший. Возможно, он его даже с дороги отпихнул. Но Западня работает очень просто: всех впускать, никого не выпускать. И мертвяк долбанулся башкой о невидимую стену.

Это его обескуражило, он зарычал. Рядом с ним тоненько пищал не менее обалдевший Коля.

Мертвяк повернул голову, смерил Колю взглядом и решил, что это — любовь, однозначно. Коля попыток мертвяка обняться не оценил и принялся сопротивляться.

— Да твою ж мать, — сказал я, наблюдая за отчаянной схваткой в стиле «пауки в банке».

Отменить Знак я не мог — не мой. Долбануть какой-нибудь боевой техникой тоже не мог — мертвяку только почесаться, а пацана угробит с гарантией. Ну и самому присоединяться к их страстной паре чего-то не хотелось. Радиус у Западни всего нихрена, что я там исполню-то? Только подставлюсь без толку.

— Держись, Колян! — подбодрил я Троекурова-младшего. — Главное — не обосраться! Обосрёшься — всё пропало! Стиральную машину ещё хрен знает когда изобретут, а в прачечную сдавать постесняешься!

Надо отдать Коляну должное, за свою жизнь он боролся, как дикий зверь. Что лишний раз доказывало: мертвяки ослабленные. Нормальный мертвяк, типа таких, как мы с Захаром вчера наверху почикали, разорвал бы этого Троекурова за секунду.

Я стоял в ожидании подходящего момента — и дождался. Мертвяк попытался вцепиться Коляну в горло. Тот, заверещав, одной рукой оттолкнул башку мертвяка. Толкал в челюсть, так что башка отодвинулась хорошо.

И я выдал Удар.

С отчётливым «бам» башка мотнулась на шее, и осоловевший мертвец отлетел плечом на внешнюю стенку «стакана» — на ту, что выходила на улицу.

— Ложись! — заорал я.

Колян бросился на пол так, будто всю жизнь только и делал, что в армии служил. Распластаться, правда, не получилось — диаметр ловушки не позволил. Но мне хватило и этого. Чтобы кастануть на мертвяка Костомолку.

Едва успевшего отлепиться от невидимой стены кадавра скрутило в бараний рог. Но подыхать он не спешил. Я уже скрежетал зубами, чувствуя, как мой магический черпак скребёт по дну котелка с маной, когда, наконец, мертвяк соизволил сдохнуть.

Радостную весть об этом доставила мне молния, вылетевшая из «стакана» и пронзившая мне грудь. Шесть родий. А долбануло так, будто все шестнадцать. Как и всегда, поймав молнию после магического истощения, я чуть не кончился. Попятился, упал на пол. В глазах потемнело, накатила тошнота… К счастью, быстро откатила.

— Живой там? — спросил я, не в силах пока поднять голову.

— Ж-ж-живой, — откликнулся Колян. — А в-в-в… т-т-ты?

— Хренли мне сделается, у меня справка есть.

— Можешь меня выпустить?

— Не. Сейчас Земляна придёт — выпустит. Её Знак. Ну что, понял теперь, какой веселухой тут твой отец занимается? Или ещё вопросы остались?

— Остались, — неожиданно твёрдо сказал Колян. — Только не к тебе уже. А к нему.

— Ишь ты. На лету переобулся. Молодец.

— Я серьёзно. — Колян смотрел и впрямь серьёзно. — Я догадывался, конечно, что папаша у меня не ангел. Что дела, которыми крутит, не вполне законны. Но чтобы такое… — он перевёл взгляд на лежащего у ног убитого мертвяка. — Чтобы покойников с погоста подымать, да обращать в этакую страсть — это я, кабы своими глазами не увидел, не поверил бы. До сих пор волосы дыбом.

— Владимир! — из подвала выскочил Захар. — У тебя всё… — увидел дохлого мертвяка, живого меня, Троекурова в стакане и перестроил фразу: — Мы там всё. Всех перебили.

— Отлично. Тебе сколько досталось?

— Одиннадцать! — Захар выпятил грудь. — Не хуже других отработал!

— Однозначно не хуже. Поздравляю! После вместе прикинем, что тебе с родиями делать. А пока жгите туши. И позови-ка сюда Земляну.

— Тут я, — на пороге показалась Земляна. Посмотрела на Троекурова. Усмехнулась. — Надо же. И впрямь вернулся… Тебе, Владимир, в пору в провидцы идти — с таким-то даром. Отбою от клиентов не будет.

— Угу. Вот только от них отбиваться мне и не хватало. И так, что ни день — то отбивки… Западню убери, сделай милость.

Земляна взмахнула рукой и убрала Западню. Невидимый «стакан» исчез. Троекуров, который опирался на его стенку, грохнулся на землю.

Поднялся и растерянно посмотрел на меня.

— Что? — спросил я. — Если ты ещё не понял, убивать я тебя не планирую. Жениться на тебе тоже. Топай.

— Куда?

— Слушай, ну это меня Земляна в провидцы определила. Сам — вот вообще не рвусь, мне бы свои дела раскидать. Куда хочешь, туда и топай. Ты, вроде, не нищий и не бездомный.

— Домой — не могу. — Колян содрогнулся. — Не хочу больше с папашей под одной крышей жить. После того, что узнал про него…

— А зря. Под одной крышей с ним ты бы мне ещё пригодился.

— Шпионить? — Колян насупился.

— Нет, ну что ты. Благородство изображать — пока папаша твой, в котором, как я понимаю, уже и человеческого не сильно много осталось, — дальше будет покойников в тварей обращать. А то ещё похлеще чего придумает. А ты — живи себе спокойно, в потолок поплёвывай. Радуйся, что не шпионишь.