Физрук-7: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 40

Уроки сокращать не стали, так что до большой перемены все шло, как обычно. Когда прозвенел звонок, я отправился в столовку, чтобы выпить кофе, потому что глаза мои все-таки слипались. Взглядом я машинально отыскал столик, за которым частенько сиживал Витек, и где мы с ним беседовали, а чаще всего — препирались. Нет, угрызений совести я по поводу того, что его нет сейчас здесь, я не испытывал. Он сам избрал свой путь, который в итоге привел его к разоблачению, а может быть — приведет к гибели.

Ко мне подсел Карл. Из-за всей этой детективной чепухи, я совсем перестал общаться со своим лучшим другом.

— Поздравляю с окончанием наших школьных олимпийских игр! — сказал он, пожимая мне руку.

— Спасибо! — откликнулся я.

— Что ты такой грустный?

— Устал… Ты прости, я совсем забросил наш клуб, а тем более — киностудию…

— Да ничего! — отмахнулся Рунге. — Главное, что дело движется… Парни из «Микрокристалла» мастера на все руки, а отец Веретенникова просто виртуоз… Только представь! Поспорил с моей Гретхен, убеждая ее, что эта вот стена должна быть выкрашена синей краской, а эта — красной. И ведь прав оказался! Что значит, профессионал!.. Он даже внешне изменился. Первое время приходил весь помятый, глаза жалкие, а сейчас с него хоть плакаты рисуй с изображением образцового рабочего… Да я, кстати, снимаю на пленку процесс ремонта, знаешь, очень интересно получается…

— Я очень рад, — откликнулся я. — Слушай, давай сейчас зайдем в тренерскую, пока не началось торжественное закрытие наших игр?

— А зачем? — удивился он. — Если по этому делу… — он щелкнул себя по горлу, — то сегодня я пас…

— Я — тоже. Не волнуйся, исключительно по деловому вопросу.

Покинув столовую мы с Карлом отправились в тренерскую. Там я все-таки выставил на стол бутылку импортного пива. Рунге вздохнул, но отказываться не стал. Пока он наслаждался степлившимся напитком, я отсчитал две тысячи, которые давно ему обещал. Мы еще поболтали немного и прозвенел звонок. Теперь уже не на урок, а на церемонию торжественного закрытия нашей внутришкольной миниолимпиады. И мы с другом отправились в спортзал.

Конечно, мы не отправляли олимпийского Мишку в небо, но песня, которая вызывала слезы у зрителей в Лужниках еще минувшим летом, у нас тоже прозвучала. Звучали и речи. Победители прошествовали парадным маршем. Были вручены еще дипломы и грамоты. Я тоже удостоился, за выдающиеся заслуги в организации спортивного мероприятия. Мелочь, а приятно! Наконец, было объявлено об окончании мероприятия и начале школьных каникул, но прежде чем все разошлись, я взял микрофон и попросил остаться восьмой «Г», а также тех, кого я перечислил по списку. В зале осталось в общей сложности сорок человек. Еще с утра я позвонил в «Спутник» и договорился, что к четырем дня подъеду, чтобы внести деньги и оформить документы, так что я знал о сроках поездки.

— Ребята, — обратился я к молчаливо ждущим моих слов школярам. — Завтра мы с вами отправляемся в туристическую поездку по городам «Золотого Кольца» России. Сначала на поезде мы доедем до города Владимира, а оттуда на автобусе двинемся по маршруту — Суздаль, Иваново, Кострома, Ярославль, Ростов Великий, Переславль, Загорск с заездом в Москву, где посетим ВДНХ, Бородинскую панораму, Кремль и уже из столицы, поездом, вернемся в Литейск. Поездка займет неделю, так что программа получается очень насыщенной. Отправляйтесь сейчас по домам, собирайтесь. Завтра, в восемь утра, сбор на железнодорожном вокзале, в зале ожидания. Просьба не опаздывать.

Ну и само собой пацаны и девчата заорали «Ура» и бросились по домам. Когда спортзал опустел, ко мне подошла Антонина Павловна.

— Твое приглашение остается в силе? — спросила она.

— Само собой. Тебя я тоже жду завтра утром, на вокзале.

— Спасибо! — кивнула она. — Ты прости, я тогда психанула, а потом опомнилась и поняла, что тебе ведь понадобится помощь… Я не только о турпоездке говорю. Я вообще о том, что ты делаешь для ребят… Орден, клуб… В общем, можешь на меня рассчитывать.

— Я рад твоему возвращению, — сказал я. — Жаль, что наша воскресная вылазка в Чертову башню, сорвалась, ну ничего, вернемся, наверстаем.

— Конечно! — подхватила Тигра. — Земля подсохнет. И вообще, будет веселее.

— Ну и отлично. Тогда — до завтра!

И я отправился в райком комсомола, где и находился литейский филиал бюро молодежного международного туризма «Спутник». Меня встретила милая девушка, Лена Качалкина, о которой мне говорила Вилена. И мы с ней все быстренько оформили. Она объяснила мне, что во Владимире к нашей группе присоединится экскурсовод, который будет нас сопровождать по всему маршруту. Такой расклад меня устраивал. Попрощавшись с Качалкиной, я отправился разыскивать товарища инструктора.

Вилена приняла меня в собственном кабинете. Откровенно говоря, это у меня впервые. Ни у одной своей девушки я не был еще в ее кабинете. Впрочем, до сих пор у меня и не было девушки, у которой имелся бы служебный кабинет. Мы с Виленой обсудили этот факт, посмеялись. И я напомнил ей, что завтра начинается туристическая поездка по «Золотому Кольцу». Она, вроде, горела желанием совершить ее со мною. Однако меня ждал облом. Вилена потупила глазки и сообщила, что не может поехать со мною.

— Почему? — спросил я.

— Понимаешь, на понедельник меня вызвали в областной комитет партии, — сказала она. — Речь пойдет о моем дальнейшем назначении. Возможно, я стану вторым секретарем нашего райкома ВЛКСМ, а в перспективе и первым. Мне оказано высокое доверие!

— Все понятно, — пробурчал я.

— Милый, ты не очень расстроился? — спросила она жалобным голоском.

Таким всегда говорят женщины, когда хотят скрыть то, что они вовсе ни о чем не сожалеют и ни в чем не раскаиваются.

— Нет, не очень, — сказал я. — Если не считать того, что я в бешенстве.

— Из-за чего?

— Из-за того, что мы еще черте когда решили, что во время весенних каникул, поедем вместе с ребятней в турпоездку, — терпеливо объяснил я. — Ты не могла бы отложить эту свою встречу в обкоме?

— Как ты это себе представляешь?.. Я, всего лишь инструктор районного комитета комсомола, говорю самому товарищу Обломкину: «Я еду в путешествие со своим молодым человеком. Вы не могли бы слегка обождать?»

— Обломкин — самая подходящая для него фамилия, — съязвил я.

— Не стоит язвить по поводу первого секретаря, — угрюмо пробурчала Вилена.

— А хочешь, я сейчас сяду в машину, поеду в область, встречу этого Обломкина и он, как миленький, перенесет эту вашу встречу?

— Во-первых, он тебя может и не принять, а во-вторых, интересно, как это ты заставишь первого секретаря изменить свои планы?

— Да запросто!

— Не знала, что ты такой хвастун, — хмыкнула она. — Да и в любом случае, твое вмешательство вряд ли пойдет на пользу моей карьере. Так что я категорически тебе запрещаю делать это!

— Милая, — произнес я, отнюдь не нежно, — вряд ли ты имеешь право мне что-либо запрещать.

— В таком случае, не мешайте мне работать, комсомолец, Данилов!

— Счастливо сделать карьеру, товарищ будущий второй секретарь! — пожелал я и вышел прочь.

Покидая райком комсомола, я испытал странное ощущение. С одной стороны во мне еще кипело раздражение. Вилена могла бы и впрямь перенести свой визит в обком партии, если бы хотела. Это же не повестка в милицию! А с другой я почувствовал облегчение. Не хватало еще, чтобы в поездке Вилена все время оттягивала мое внимание на себя, а женщины это любят делать. В конце концов, за школярами мне поможет присмотреть Антонина Павловна, а что касается личной жизни… Ну так с Виленой у меня пока никакой личной жизни и не было, кроме целомудренных поцелуйчиков и обнимашек.

Любовь любовью, а позволить себя загнать под каблук я не могу. Это верный путь превращения из мужика в тряпку. И путь этот начинается с крохотной уступки. Бабы завоеватели по природе своей, стоит им уступить хотя бы небольшую часть своей суверенной территории, как они уже замахиваются на следующий ее кусок. Сначала — штамп в паспорте, потом — с друзьями не пей, на футбол не ходи, на рыбалку не езди. Если не на работе — постирай, пропылесось, детишкам сопливым нос утри, сбегай за солью. А что касается исполнения супружеских обязанностей — отстань, я устала, у меня голова болит.